Разве мы женаты?
Шрифт:
— Наоборот, дорогая Сэди. Полностью обоснованное... Я видел твое лицо, когда ты ждала меня к завтраку.
— Конечно, — пожала она плечами. — Я беспокоилась, не зная, где ты пропадаешь. Было слишком много вопросов и намеков. Мне не хотелось, чтобы это ложно истолковал мистер Исогава, да и другие тоже. А ты что подумал?
— А я подумал, что... Сэди, я же не слепой, — спокойно произнес Спенсер. — Отдерни, пожалуйста, шторы, — попросил он.
— Лучше я включу свет, — предложила Сэди.
— Нет-нет... Отдерни шторы. Я хочу видеть твой силуэт
— Что? — переспросила женщина.
— Я очень хочу увидеть твою фигуру на фоне красного солнца. Сделай это... Разденься.
— Я не стану этого делать, — заявила Сэди.
— Не забывай, что я видел тебя нагой.
— Это было давно, — смущенно напомнила женщина.
— Нет, Сэди. Это было недавно. Не далее, как сегодня утром, когда ты была в душе, — открыл свою тайну Спенс. — Только не говори, что ты не догадывалась. Ты не могла не заметить, не почувствовать, что я любуюсь тобой.
— Ты не имел права, — попыталась возмутиться Сэди.
— Загородилась бы ширмой. Но ты этого не сделала, — нежно упрекнул ее Спенсер Тиак.
— Ты спал, — оправдывалась она, отвернувшись
— Я не спал... Итак, ты откроешь занавеси? — громко потребовал он.
— Ты из-за этого пропадал все утро и вернулся таким взбудораженным? — робко спросила Сэди.
— Может быть... А может быть, просто хотел пройтись, — не спешил объясняться Спенсер. — Сэди, скажи правду, ты — эксгибиционистка?
— Как ты мог такое подумать?! — бурно возмутилась она. Он рассмеялся. — Нет, конечно. Я лишь принимала душ. Это тебе не следовало подглядывать. Я была уверена, что ты спишь. У меня и в мыслях не было соблазнять тебя.
— Успокойся, Сэди. Ты не должна передо мной оправдываться, — мирно произнес Спенсер. — Я верю тебе... Поэтому и ушел. Я не хотел смущать тебя. Представил, как ты возвращаешься в спальню, и понял, что не смогу совладать с желанием.
— Повторяю, я сделала это не умышленно, — проговорила Сэди.
— Я знаю, ты ни в чем не виновата, дорогая. Не виновата в том, что ты такая красивая и желанная.
— Зачем ты мне все это говоришь, Спенс? — обеспокоенно спросила женщина.
— Ты умопомрачительно хороша, Сэди Морриси. Я уже и забыл тот восторг, который впервые испытал еще юношей, — признался Спенсер, отведя, взгляд темно-синих глаз. — Невыносимо было бездействовать, когда ты, словно русалка, нежилась под струей воды, накладывала крем, расчесывала волосы. Я ясно видел всю тебя, Сэди, — и то, как ты запрокидываешь голову, а влажные волосы хлещут тебя по спине, и то, как вода течет по твоим грудям. Я видел, как капли блестели у тебя меж ног. Невозможно сносить это, не прикасаясь. И я больше не желаю быть наблюдателем, — решительно произнес Спенс.
— Прости... Если бы я только знала...
— То что? — спросил он. — Я не сожалею и не прошу у тебя прощения. Случилось то, что должно было случиться, Сэди. Но не искушай меня больше, если не уверена в последствиях, — предостерег ее супруг.
— Я буду осмотрительнее,
— Если тебе нужно переодеться ко сну, я выйду, — сказал Спенс и включил свет. — Когда ляжешь, выключи лампочку, я буду знать, что можно вернуться. У меня нет желания принуждать тебя к чему бы то ни было, — разъяснил он.
Спенсер Тиак стоял на пляже, любуясь темнеющим небом. Он был уверен, что поступает как взрослый, ответственный человек. Он пережил этот непростой день, получил массу необычных впечатлений. Но не был уверен, что желает его повторения. Новые ощущения слишком разнились со всем пережитым ранее, слишком диссонировали с его привычным образом мыслей.
Спенсер испытал предельное напряжение тела и воли. И он был доволен собой. Он радовался, что прояснил все в своих отношениях с Сэди, в первую очередь, для самого себя. И ему было приятно осознать, что, невзирая на свою одержимость в вопросах бизнеса, он остается мужчиной. Ему удалось не утратить жажду плотских наслаждений, хоть она и напоминала о себе нечасто в последнее время. Но такого ураганного желания ему еще не приходилось переживать.
Спенсер мог промолчать. Не рассказывать Сэди о случившемся. Он и утром мог продолжать притворяться спящим, но тогда перестал бы быть самим собой, человеком, для которого искренность всегда представлялась наивысшей добродетелью, даже когда эта искренность была сродни жестокости.
Спенсер стоял на берегу и ждал, когда погаснет свет в окне бунгало. Затем он еще некоторое время медлил, высчитывая в уме тот срок, который необходим его жене, чтобы уснуть.
Он надеялся, что она устала, что сон сморит ее скоро, что им не придется притворяться и таиться друг от друга, лежа под одной простыней на огромной постели для новобрачных. После столь откровенного разговора любое притворство казалось Спенсу неприемлемым. В то, что ему самому удастся быстро уснуть, Спенс не верил.
Его не покидали неизгладимые впечатления этого утра. Он не хотел их гнать.
Спенс был уверен, что обнаженная Сэди — теперь достояние его памяти. Он имеет право возвращаться к этим немеркнущим картинам в любое время и любоваться ими. Что он и делал.
Он не опасался потерять контроль над собой, оказавшись рядом с ней ночью. Это для него не представлялось проблемой. Он знал, что станет действовать только тогда, когда сама Сэди Морриси проявит свой интерес к нему, к его мужским качествам. Но был уверен, что этого не произойдет никогда.
Слишком давно они знают друг друга. Слишком притерлись в профессиональной жизни, чтобы желать открыть друг в друге что-то новое...
Решив, что уставшая женщина уснула, Спенсер неторопливо направился в сторону бунгало. И еще несколько минут постоял для верности на пороге, прежде чем бесшумно открыть дверь и войти.
Спенсер Тиак прошел в спальню и остановился, разглядев в темноте силуэт Сэди, сидящей на постели.
— Я же велел тебе ложиться, — с плохо скрываемым раздражением проговорил он.