Разведчик Пустоты
Шрифт:
– А что с Октавией? Как мы пойдем по Морю Душ без навигатора?
– Никак, – ответил Талос. – Поэтому она полетит с вами.
Он мог бы догадаться, что реакция Октавии будет куда более бурной, чем у Вариила. Если бы он вообще озаботился такими предсказаниями, его догадка была бы совершенно верной.
– Я устала, и меня тошнит от ваших приказов, – сказала она.
Талос не смотрел на нее. Он расхаживал вокруг трона, поглядывая на бассейн с жидкостью и вспоминая предыдущую обитательницу этих покоев. Та умерла в грязи, разорванная на куски
– Вы слушаете меня? – спросила Октавия.
Тон ее голоса, столь изысканно аристократичный, вернул Талоса к реальности.
– Да.
– Отлично.
Он сидела на троне, поглаживая одной рукой раздувшийся живот. Из-за крайней истощенности Октавии ее беременность была еще более явной.
– Какова вероятность того, что корабль Делтриана хотя бы сумеет спастись?
Талос не видел смысла ей лгать. Он окинул ее долгим и тяжелым взглядом, пока секунды утекали с каждым биением ее пульса.
– Ваши шансы выжить почти до смешного малы. Но все же этот шанс.
– А Септимус?
– Он наш пилот и мой раб.
– Он отец мо…
Талос предостерегающе поднял руку.
– Будь осторожна, Октавия. Не принимай меня за человека, способного поддаться чувствам. Я сдирал кожу с детей на глазах у их родителей, как ты знаешь.
Октавия сжала зубы.
– Так он остается? – Она не понимала, зачем произнесла следующую фразу, но слова вырвались как будто по собственной воле: – Он последует за мной. Вы не сумеете удержать его здесь. Я знаю его лучше, чем вы.
– Я еще не решил его судьбу, – ответил Талос.
– А что насчет вас? Какая «судьба» ждет вас?
– Не говори со мной таким тоном. Это не императорский двор Терры, ваше маленькое высочество. Меня не впечатлить и не запугать высокомерным тоном, так что побереги дыхание.
– Извините, – сказала она. – Я просто… рассержена.
– Объяснимо.
– Так что же вы сделаете? Просто позволите им убить вас?
– Конечно нет. Но ты видела, что случилось, когда мы пытались бежать, как мы упирались носом в один заслон за другим. Они не позволят нам скрыться в Великом Оке. Петля начала затягиваться вокруг нас в ту же секунду, когда я выпустил на свободу псайкерский вопль. Мы будем сражаться здесь, Октавия. Если мы попытаемся оттянуть это, то потеряем последний шанс выбрать место боя.
– Вы не ответили на мой вопрос.
– Мы погибнем.
Талос махнул рукой в сторону настенных мониторов, каждый из которых показывал космос вокруг корабля под разными углами. И каждый из этих глаз смотрел на миллионы каменных обломков, парящих в пустоте.
– Это яснее ясного, – продолжил он. – За этим астероидным полем притаились ксеносовские корабли, ждущие нашего хода. Мы мертвы, Октавия, и больше не о чем говорить. А теперь приготовься к тому, чтобы покинуть корабль. Бери с собой все, что захочешь, мне это неважно. У тебя
Он развернулся и вышел, отшвырнув в сторону двоих ее служителей, недостаточно поспешно убравшихся с дороги. Она смотрела ему вслед, ощущая вкус свободы впервые с того момента, как попала в плен, – и не понимая, так ли этот вкус приятен, как ей помнилось.
Дверь открылась без скрипа, и на пороге показался его господин.
Септимус, все еще возившийся со шлемом Узаса, поднял голову. Он как раз заканчивал починку левой глазной линзы.
– Господин? – спросил он.
Талос вошел, наполнив неказистое помещение ревом сервосуставов и всепроникающим гудением активированной брони.
– Октавия покинет корабль через одиннадцать часов, – сказал Повелитель Ночи. – Твое нерожденное дитя отправляется вместе с ней.
Септимус кивнул, не отводя взгляда от наличника хозяина.
– Со всем уважением, господин, я уже догадался.
Талос прошелся по комнате, поглядывая по сторонам и ни на чем не задерживая внимания дольше, чем на пару секунд. Он увидел наполовину собранные пистолеты на верстаке, наброски схем, угольные портреты возлюбленной оружейника, Октавии, и одежду, сваленную неаккуратными кучами. Но больше всего в этой тесной комнатенке чувствовалась личность ее обитателя – здесь он жил и наложил на все неповторимый отпечаток.
Комната смертного, – подумал Талос, вспомнив стерильную пустоту своих собственных покоев – точно таких же, как у любого другого легионера, если не считать выцарапанных на стенах пророчеств.
Как же они отличаются от нас, если оставляют столь четкий след там, где проходит их жизнь!
Он снова обернулся к Септимусу – человеку, прослужившему у него уже больше десятилетия.
– Нам с тобой надо поговорить.
– Как пожелаете, господин, – сказал Септимус, опуская шлем на верстак.
– Нет. Давай забудем на следующие несколько минут, кто и кому тут служит. Сейчас я не хозяини не господин.Я – Талос.
Воин снял шлем и посмотрел на человека сверху вниз. Его бледное лицо было спокойно.
Септимус едва подавил желание схватиться за оружие. Эта странная фамильярность его встревожила.
– Почему мне кажется, что это нечто вроде пугающей прелюдии к тому, чтобы перерезать мне глотку? – поинтересовался он.
Улыбка пророка не коснулась темных глаз.
Октавия и Делтриан не ладили. Она считала, что техножрец слишком нетерпелив для столь аугментированного существа, а ему не нравился исходящий от нее неприятный запах биологических соединений и органических жидкостей, связанных с системой размножения млекопитающих. Таковы были их первые впечатления друг о друге, и дальше все пошло только хуже. Оба вздохнули с облегчением, когда навигатор отправилась в свой отсек для последних приготовлений перед отлетом.