Разведчики 111-й
Шрифт:
«А ты-то что в этом понимаешь?» — но, видно, что-то вспомнил и сказал:
— Ладно, Франц. Скоро кончится. Уже скоро.
И, хотя говорил он по-русски, Франц понял его. Но что понял? Покрамович уже ушел, а он улыбался и смотрел ему вслед.
Покончив еще с несколькими делами, Покрамович было собрался последовать примеру товарищей, вернувшихся с ним из немецкого тыла. Они облюбовали себе уютную спальню на тихом третьем этаже особняка и вповалку улеглись поперек широченной кровати. На пуфиках, тумбочках, трюмо были разбросаны гранаты, коробки патронов, автоматы. Но поспать
Этот разведчик, живи он в другие годы, непременно был бы каким-нибудь знаменитым марафонцем или велогонщиком. Утомления он не знал, посидеть хоть минуту спокойно никак не умел. Вечно его куда-то влекло, тащило, но так как уйти далеко от роты было все же нельзя, то он сновал по радиусам от места стоянки разведчиков — туда и обратно. И запыхавшийся, с красным лицом, лоснящимся от пота, бросил на ходу:
— А за два квартала в складу шоколаду завались. Я дощечку поставил: «Мины». А то растащат. Пошли?
Никто за ним не пошел, Белов исчез, а вскоре появился с новыми сведениями:
— Арсенал нашел. Пистолетов — какие хочешь. И дамские [14] есть! Разлеглись… Ладно, я сам!
Павел совершил уже с десяток челночных рейсов и, наверно, побывал чуть ли не в центре пожара. Ватник у него был прожжен в нескольких местах, брови и ресницы обгорели, круглое курносое лицо, перепачканное сажей, пылало, вытаращенные глаза бросали голубые молнии.
— А в гараже под домом автомобиль стоит. Ха-ха! Ну и автомобиль! Вы сроду такого не видели. Чудо-юдо!
14
«Дамскими» называли маленькие пистолеты калибра 6,35 мм, свободно умещающиеся в кармане гимнастерки. Они почему-то представляли особую ценность в глазах разведчиков. Иметь дамский пистолет считалось верхом фронтового шика.
И он было снова рысцой пустился вон из дому, но тут не выдержала душа Покрамовича. В ней проснулся шофер.
— Белка, где автомобиль?
— Пойдемте, товарищ гвардии капитан, — обрадовался Белов. — Здесь рядом.
«Рядом» у Белова могло означать все, что угодно, но на этот раз он не преувеличил. Гараж находился всего за два дома — гараж небольшой, подвальный, какие можно встретить в Германии на каждом шагу. Автомобиль, видно, принадлежал бежавшему владельцу бакалейной лавки и действительно выглядел презабавно. Вместо четырех колес у него было три — с пузатыми шинами, будто снятыми с детского велосипеда. Над ведущим колесом острым клювом сходился радиатор. Низенькие борта едва возвышались над платформой чуть побольше зарядного артиллерийского ящика. Автомобильчик был выкрашен алой лаковой краской и блестел, точно игрушка.
— Грузовик! — восхищался Белов. — Вот это грузовик! Я сейчас к нему веревку привяжу и по улице побегу.
Но Покрамович подошел к делу серьезно:
— Живо: одна нога здесь, другая там. Бензин!
Прошло часа два, а
— Веди, веди, — отмахнулся Покрамович от старшего сержанта Ильи Павлова, исполняющего должность старшины роты.
— Догоню. А со мной поедут…
Капитан вызвал из строя Дмитрия Колышкина, Георгия Литомина, Янсона Спасского и все того же Белова. Трое первых были такими, что хоть сию же минуту выпускай их на ковер чемпионата борцов-тяжеловесов. Высоченные, плечистые, силы зверской — специалисты по быстрой транспортировке «языков» от немецких траншей к своим. Под стать им был и Белов — только чуть пониже.
Они подошли к автомобилю, возвысились над ним, смущенно переглядываясь.
— На плечо? — усмехнулся Колышкин.
— Товарищ капитан, с этими битюгами вы с места не стронетесь! — крикнул кто-то из проходящего мимо него строя.
Покрамович сидел за рулем. Он распахнул дверцу, высунулся из кабины:
— Много вы понимаете… С ними-то как раз и стронусь.
Рота ушла. Немного погодя отправились в путь и автомобилисты. Они нарочно задержались, чтобы доставить себе удовольствие промчаться мимо своих и помахать им рукой.
По городу прокатились лихо. Юркий автомобильчик смело, как озорной козленок в стаде, юлил меж настоящих грузовиков, вытянувшихся в очередь к узким горловинам среди завалов, и наводил оторопь на шоферов. Они уступали дорогу. Но за городом на первом же небольшом подъеме грузовичок дернулся раз, другой и стал. Покрамович дал задний ход. Зло урча, автомобильчик снова яростно набросился на холм. И снова, будто икнув, стал.
— Давай, соколики! — сказал Покрамович.
«Соколики» перемахнули через борт и бегом вкатили машину на перевал шоссе.
— Понеслись! — крикнул им командир, и пассажиры, с ходу прыгнув в кузов, заняли свои места.
Так было всю дорогу, бежавшую полями с холма на холм.
— Не пыли, пехота! — размахивая шапками, кричали разведчики, когда бешено неслись под горку и обгоняли маршевые колонны.
— Эй, саврасы! Почем овес? — мстили им пехотинцы на подъеме.
В общем, дорогой скучать не пришлось, и разведчики до того увлеклись, что чуть было не умчались с одного из холмов к немцам.
— Стой! Стой! — закричали солдаты, выскакивая из ячеек по обеим сторонам шоссе. — Куда?!
Разведчики быстро, не разворачиваясь, затолкали грузовик обратно за холм. На дороге разорвалось несколько мин. К счастью, никого не задело.
— Скажи пожалуйста! — удивился Покрамович, вылезая из кабины. — Уже приехали. Вот что значит отвык. Несколько минут — и на месте.
— А если б она еще сама ехала! — многозначительно сказал Колышкин, утирая шапкой разгоряченное лицо. И спросил: — Маскхалаты?
— Ага, — запросто ответил Покрамович, деловито роясь в моторе, от которого валил пар. Потом спохватился, вспомнил, что он все-таки не шофер, и выпрямился: — Приготовиться к задаче.