Развилка
Шрифт:
– Ну и чем же ты занимаешься, когда не гоняешь по лесам партизан и диверсантов?
– Собираю казачью казну.
– Как это?
– Сначала немного истории, Андрей. Гражданская война многому научила казаков, и главный урок простой - кроме самих себя мы никому не нужны. Когда Корнилов уходил в Ледяной поход, он бросил в Ростове и Новочеркасске огромные богатства. Во-первых, золото Российской империи и деньги, которые хранились в частных и государственных банках. Во-вторых, склады с оружием, боеприпасами и амуницией, запасы Каледина для войны против большевиков. А в-третьих, он не тронул донских богатеев. Все это было против его чести. Он не считал возможным
Для ведения любой войны необходимы деньги - это аксиома. Финансовая составляющая очень важна, а на идейности и патриотизме далеко не уедешь. По финансам большевики оказались сильнее белогвардейцев и казаков. Они не колебались, не миндальничали и не играли в благородство. Поэтому успели сорвать самый большой куш, и во многом благодаря этому исход Гражданской войны оказался предопределен. Мы поздно спохватились и проиграли. Колчак взял часть золотого запаса Российской империи. Но где он? Был разворован союзниками или исчез. Казна уральских казаков пропала, скорее всего, захвачена англичанами. Золото Кубанской Рады многих соблазняло, за ним охотились и его потеряли, до сих пор никаких следов найти не можем. А трофеев, которые казаки и белогвардейцы брали у большевиков в бою, для победы не хватило. Тем более что в тылу был бардак, и процветало воровство.
Мы потерпели поражение и стали изгнанниками, которые никому не нужны и не интересны. Сотни тысяч людей, кто не успел прихватить из России золото и драгоценности, стали нищими бродягами. Нужно было выживать и тогда наш атаман, Андрей Григорьевич Шкуро, пошел к богачам, которых он вытащил из лап красных. Батька спас их от смерти, прикрывая бегство толстосумов жизнями казаков, и поначалу они помогали. Но все это до поры до времени. Андрей Григорьевич латал одну дыру, и сразу появлялась новая. Раненым помочь надо. Семьям погибших казаков денег дай. Кто-то в беду попал, выручи. Средств постоянно не хватало, и атаман снова шел на поклон к тем, кто не так давно перед ним лебезил и заискивал. Денег они давали все меньше, хотя имели серьезные возможности, а потом вовсе отказали. Все. Одновременно. Словно по команде.
Что было потом, лучше не вспоминать. Жили в нищете, перебиваясь с хлеба на воду. Строили дороги и дамбы, гробили здоровье на стройках и полях, развлекали европейцев джигитовкой и работали вышибалами в ночных заведениях. Но костяк уцелел, мы выжили и вернулись на родину. Как сложатся наши дела дальше, один Бог знает, однако мы не хотим снова оказаться у разбитого корыта. Поэтому мои отряды ведут охоту за сокровищами большевиков. Ты понимаешь меня, Андрей?
Хорошо все обдумав, я кивнул:
– Понимаю. Атаман Шкуро решил создать резервную копилку на черный день, а ты и твои головорезы ее собираете.
– Так и есть. Надеюсь, не надо напоминать, что необходимо держать язык за зубами?
– Не надо. Я буду молчать и тебя не подставлю.
– Верю тебе, Андрей. Однако учти, чем мы на самом деле занимаемся, даже в моем отряде не все знают. Многие догадываются, но помалкивают.
–
– Советские деньги и золото из Ростовского банка, а так же часть областного партийного архива. Это богатство лежит в двух почтовых вагонах, которые прицеплены к обычному эшелону с заводским оборудованием. Сколько там денег, неизвестно, но немало. Немцы ждут интендантов и внутрь пока не заглядывали. Они еще не понимают, что захватили. Так что надо поторапливаться.
– А ничего, что придется убивать союзников?
– Тебя это смущает?
– Нет.
– А нас и подавно.
– Ну а если все вскроется. Допустим, попадется кто-то из казаков. Что тогда?
– При таком раскладе Андрей Григорьевич от меня отречется, и я возьму вину на себя, - Кондрат весело рассмеялся.
– Опасно, - я покачал головой.
– Я знал, на что иду. Не ради себя рискую.
– Как считаешь, а другие казаки и белогвардейцы, кто сейчас с немцами против большевиков, тоже свои копилки собирают?
– Не все, но многие.
– А почему именно ты этим занимаешься?
– Есть опыт. Ты думаешь, я в СССР возвращался только за тем, чтобы кровь лить и большевиков беспокоить? Это само собой, но не главное. Старые схроны раскапывал, а потом заграницу переправлял. Вот основная задача на тот момент. Выжить. Мы должны были выжить и сделали это.
Такой вот у нас с дядькой состоялся разговор. После чего я многое переосмыслил, а он, как мне кажется, был рад облегчить душу и выговориться.
Разговаривали до утра, а чуть свет, позавтракав, я попрощался с родственником, поднял Семенова, прихватил с собой двух вооруженных казаков-донцов, которые стремились поскорее попасть в родные станицы, и выехал в Новочеркасск.
35.
Ростов-на-Дону. 05.08.1942.
Матвей Яковлевич Шаповалов, пожилой брюнет с густой сединой в волосах и солидной окладистой бородой, шел по Большой Садовой и время от времени смотрел на немецких, румынских и словацких солдат. Они прогуливались по городу, многие с девушками под ручку, и чувствовали себя вольготно. Оккупанты улыбались, смеялись и, коверкая русские слова, пытались общаться со своими случайными подругами.
"Сволочи! Мрази! Проклятые ублюдки и проститутки!" - Наблюдая за оккупантами и продажными девками, думал Матвей Яковлевич, и в его душе поднималась волна гнева. Однако он был опытным подпольщиком. По крайней мере, считал себя таковым. Поэтому его лицо сохраняло спокойствие, и он ничем не выдавал своего волнения, а затем, немного успокоившись, старый большевик шел дальше.
Еще немного и Матвей Яковлевич доберется до нужного адреса, проверится и окажется среди товарищей. Но в этот момент он увидел казаков. В компании четырех симпатичных девчонок в легких платьях навстречу ему двигались три молодых казака. Двое в донской справе, а один в черкеске. Они вооружены и ничего не опасались.
Казаков Шаповалов ненавидел люто, даже больше, чем немцев. Он сталкивался с донцами в Гражданскую, будучи совсем молодым добровольцем отряда Красной Гвардии. А потом дрался с ними в середине двадцатых, когда царские псы, которых лишили сословных привилегий, поднимали восстания на Дону и Кубани. Матвей Яковлевич очень хорошо представлял себе, кто перед ним, и еле слышно прошипел себе под нос:
– Недобитки...
Слова были сказаны тихо, но один из казаков, кряжистый чубатый донец, его услышал. Он подскочил к Шаповалову, толкнул его к стене дома, навис над ним и сказал: