Развод. Со мной так нельзя
Шрифт:
– Пап, подожди, – попросила Даша, когда Алексей развернулся и почти покинул квартиру.
Как будто понял, что здесь ему окончательно нечего делать, и даже в просьбе побыть с Люсей, если бы она прозвучала, Ковалеву будет отказано.
Я вопросительно взглянула на дочь: остаться мне, или, наоборот, уйти, чтобы им не мешать? Они ведь так и не общались толком с момента, когда Даша, совершенно заслуженно для Леши, затаила на него обиду. И сейчас, когда дочь обратилась к Ковалеву, в ее просьбе уже крылось гораздо больше эмоций, чем в том, что она выказывала по отношению к отцу за последнее время.
–
– Отвезешь меня в театр послезавтра? Мы со школой едем, ты меня часто на машине довозил… – сказала она и запнулась.
– Конечно, отвезу! – тут же с жаром откликнулся Алексей.
Он вдруг ринулся к дочери, схватил ту в охапку и, всхлипнув, прижал ошарашенную Дашку к себе.
– Прости меня… простите, прошу… Я ужасно поступил, я так раскаиваюсь… – забормотал он.
Ковалев вздрогнул всем телом и замер, наша дочь смотрела на меня поверх его плеча, а в глазах ее плескалась растерянность. Она лишь похлопывала Лешу по спине и молчала. Наконец, когда он отпустил ее, Даша сказала:
– Пойду к Люси… Отнесу подарок. И пап… – пробормотала она, – у нас с тобой мир, а как там у вас с с мамой – решать только ей. Но я в любом случае на ее стороне.
Дарья удалилась, сжимая в ладони принесенных Ковалевым зайцев. Я стояла и боролась с ураганом чувств, которые бушевали внутри. Нет, сожаления, что все случилось именно так, у меня не было. И может, в итоге, все случилось даже к лучшему. Ведь действительно во фразе: «Больше, чем измен, я боюсь не узнать об изменах», крылся огромный смысл, который я поняла на собственной шкуре. Ковалев уже не заслуживал той любви, которую я готова была дарить ему, как жена. Но как мать его детей, как я надеялась, буду занимать для этого человека особое место всегда.
– У нас получились прекрасные дочери, Ковалев, – улыбнулась я и, подойдя к двери, открыла ее, давая понять Леше, что ему пора.
Он постоял немного, переминаясь с ноги на ногу, и прежде, чем уйти, ответил:
– Спасибо тебе за них. В этом исключительно твоя заслуга.
Когда Леша вышел, я заперла за ним дверь и, попросив Дашку, чтобы она была начеку и открыла бабушке и дедушке, направилась к Морозову.
– Ну что, долечиваем ногу? А то у меня много дел еще, хочу побыть с родными, – сказала ему, обозначая границы нашего общения на сегодня.
Он кивнул и, немного кривовато улыбнувшись, согласился:
– Долечиваем. И спасибо тебе, Арина. За все.
Эпилог
– Папа! Папа!
Алексей замер на несколько секунд и тряхнул головой. Да нет, показалось. Прошел еще несколько метров по берегу и снова услышал:
– Папа!
Даша и Люси дома, с Ариной. В последний раз бывшая жена отпускала их с ним пару месяцев назад, так что в этот раз он улетел в гордом одиночестве. На мгновение возникло совершенно идиотское предположение, что Арина и девочки решили сделать ему сюрприз, вот и прибыли следом… Надежда на это была такой глупой, но такой нужной, что Ковалев даже на мгновение в это поверил.
За прошедшие два года, которые миновали со дня, когда они с женой развелись, он все еще не терял веры в то, что сможет вернуть семью. Арина не торопилась замуж снова, увлеклась открытием собственного дела, которое смогла организовать после их развода. Но и его к себе не подпускала, как ни старался. Максимум, что она сделала – позволила ему быть отцом для Люси и Даши. Таким, каким это было возможно в сложившихся обстоятельствах. И Ковалев этот шанс не упускал.
Он все же обернулся, его сердце пропустило удар. В паре метров от Леши стоял и хмуро смотрел на него мальчишка. В котором он не без труда, но все же узнал… Антона. Взгляд тут же метнулся дальше вдоль линии берега, нашел Нину. Ковалев едва сдержался, чтобы не развернуться и не сбежать куда подальше, пока она торопливо шла к ним.
Он молча дождался ее приближения, а когда она отправила сына погулять, сложил руки на груди. Что это за новости, когда чужой ребенок звал его отцом? Антошка помнил о том, что два года назад они чуть не стали семьей? Или это сейчас Нина, заметив Алексея, науськала сына?
– Привет, – поздоровалась она, пока Ковалев всматривался в черты ее лица.
Она очень изменилась за прошедшее время. Стала не такой холеной и ухоженной, лицо чуть оплыло, а взгляд потух.
– А я думала, что мне показалось… А потом Антон сказал «папа» и к тебе побежал. Я даже не думала, что он все еще тебя помнит, тем более, так, – затараторила Нина. – А мы вот тут… гуляем. Ты тоже где-то рядом остановился?
Ковалев инстинктивно замотал головой. Он не врал – и впрямь жил совершенно в другом месте, а сюда приехал просто так. Говорили, что здесь самые красивые закаты.
– А я сейчас одна… с Фоминым мы расстались… Он меня ославил на весь мой город, – продолжила Нина.
Она сжала челюсти, ее лицо превратилось в хищное и некрасивое. И как раньше, глядя на нее, Леша умудрялся думать, что привлекательнее женщины не встречал?
– Так что теперь я… совершенно свободна.
Нина посмотрела на него выжидательно и, как ему показалось, с затаенной алчной надеждой. Она облизнула губы – то ли пересохли, то ли просто хотела таким образом показать, что вновь готова на многое.
– Я вас не знаю, извините, – вдруг ответил Ковалев, немало удивляя даже самого себя.
И, быстро развернувшись, ушел размашистым шагом.
Екнуло ли у него что-то в сердце, когда увидел Нину? Глупым было бы врать себе, что нет. Только это была всего лишь ностальгия по прошлому. В том числе, по себе самому. Там он был влюбленным и окрыленным, там он был совсем другим…
Но на этом все! Больше ему не нужны ни Нина, ни Антон, ни отношения, в которых раньше Алексей нуждался, как в кислороде.
В одну реку войти дважды было нельзя… Жаль только, что эта простая истина как нельзя лучше подходила еще и его отношениям с бывшей женой.
Но он сотворил это со своей жизнью сам.
Ему и отвечать.
***
– Знаешь, что я тебе скажу, сестра? – задумчиво глядя на Игоря, спросила меня Виолетка.
Она поцеживала вино из бокала, расположившись на перилах террасы. Здесь мы с нею устроились, чтобы встретить прекрасный ранний августовский вечер. Тот, который словно прощался с нами, напоминая о знойном лете, что стремительно катилось за горизонт.