Развод. Ты предал нашу семью
Шрифт:
— Может акулу?
— Банально.
— Крокодила?
— Банально.
— Ладно, соглашусь, — смеюсь. — О домашних моржах я еще не слышал.
— Жена не разрешает, — Юра печально так смотрит на меня. — Говорит, что ей в жизни уже хватает одного моржа. Второго, говорит, не выдержит.
Я зависаю на минуту. Он действительно задумывался о том, чтобы завести моржа?
— Слушай, у меня вот рыбка, — наконец вздыхаю я. — Золотая рыбка. Не морж, конечно, но нервишки успокаивает. Плавает по кругу… И жена точно не будет против.
— Да сдохнет
— Слушай, у меня рыбка не сдохла с тремя детьми. Дерганная чуток, но живая.
— То есть и рыбки могут быть нервными и дергаными? — Юра приподнимает бровь.
— Да, — серьезно отвечаю я.
— Я понимаю, почему Ярик ушел к тебе, — Юра поглаживает щеку, — это только ты можешь на серьезных щщах говорит о дерганной золотой рыбке.
— Да я тебе не лгу, — смеюсь. — Она реально дерганная после всего, что пережила. У нее точно есть посттравматический синдром. Но живая. И я думаю, что твой морж точно бы откинул ласты, а рыбка живая.
Юра клонит голову на бок, медленно моргает и вздыхает:
— Какого черта мы говорим о золотых рыбках, если у меня был план вытянуть из тебя грязные подробности о твоем разводе?
— Я думаю, что ты уже начинаешь складывать два плюс два, Юр. Мой развод, передача бизнеса и имущества в руки жены, Ярик со своим внезапным звонком и желанием купить какого-то ребенка.
— Да, история складывается какая-то премерзенькая, Глеб.
— И я знаю, что у тебя очень тяжелые отношения с деньгами. Ты обязательно разнюхаешь, кому Ярик отдаст твои деньги, — смотрю в глаза Юры прямо и спокойно.
— Да, — Юра кивает. — Но ты расслабься, Глеб. Я сам, конечно, невероятно люблю сплетни, слухи, но… сам их не разношу.
— Вопрос не в том, что ты разнесешь слухи, Юр…
— А в том, что я решу однажды тебя шантажировать?
— Да.
— Забавно, что Ярик об этом даже не задумался, — Юра усмехается и хмурится на меня. — Я очень тепло отношусь к Ярику. Он мне жизнь спас и гадить ему я не стану. Я, конечно, козел козлинный, но я умею быть благодарным, Глеб.
— И ты бы с благодарностью мог закопать Ярика, — поглаживаю подлокотник кресла, не спуская взгляда с Юры.
— Да, почему нет? Благодарность она бывает разная.
Молчим, и Юра вздыхает:
— Шантаж, конечно, дело хорошее, Глеб, но он работает только с определенными людьми. Ты же это прекрасно понимаешь, — зевает и причмокивает. — Ярика не пошантажируешь. Он же может быть наглухо отбитым, если припрет, а ты… у меня вообще нет слов. Ты все жене решил оставить. Какой обычный мужик решит все оставить жене? Ну, серьезно? Я рисковать с шантажом не буду. Мне будет куда интереснее продавить вас двоих на дружбу дружную со мной.
— Нет.
— Я могу быть хорошим другом. И нам теперь не надо делить Ярика, — Юра медленно моргает.
— Нет.
— Да будто я кого-то в вопросе дружбы слушаю, — пожимает плечами и щурится. — Я на тебя давно глаз положил.
— Да ешки-матрешки, — откидываюсь назад.
— Меня поэтому не любят.
— Не любят, но
— Особенная дружба у меня получается с теми, кто меня сильно не любит, — Юра вытягивает ноги.
— Откуда ты такой вылез, а?
— Я хочу, чтобы на моих похоронах было много людей, — говорит Юра, поглаживая подлокотник. — Друзей, но не липовых, понимаешь? Друзей, которые прониклись мной, с которым меня связывают всякие каверзные истории. Просто представь. Соберется толпа людей, у которых под ковриком много тайн, трагедий, ошибок и и во все эти ошибки я сунул свой любопытный нос. Вы будете стоять, смотреть друг на друга и гадать, что они такие все приличные и красивые скрывают за фасадом, но… — поднимает указательный палец вверх, — я унесу все это с собой.
— У меня нет слов…
— И этими офигительными историями я доведу до белого каления привратника, который будет вынужден пустить меня в райские сады. Такой план, да.
— Что ты о смерти внезапно задумался?
— Я о ней всегда думаю, Глеб, — пожимает плечами. — Если о ней думать, то многие проблемы, которые нас окружают, полная ерунда перед осознанием неизбежного.
— Мое осознание неизбежного привело к коллапсу.
— Значит, ты только в первый раз столкнулся со смертью, — Юра смеется. — В следующие разы будет полегче, Глеб. И теперь я очень заинтересован…
— Даже не думай.
— Что именно заставило задуматься о смерти, Глеб? — Юра расплывается в улыбке и не моргает. — Мы же теперь друзья и можем обсуждать все на свете.
Глава 46. Монетка
— Здрасьте, — раздается тихий мужской голос за спиной.
Я молча отпрыгиваю от ворот дома, в котором мои детки купались в джакузи. Смотрела в щель и думала, как бы вернуть садового гнома во двор.
— Спокойно.
Передо мно стоит Юрий Пастухов.
Только его здесь не хватало. Жуткий толстяк, о котором ходят жуткие слухи о его жестокости, дурацких шутках и о том, что он всех бесит.
И Глеб раньше лишь обменивался рукопожатиями при встречах. Раньше. Сейчас все иначе.
Глеб сказала, что влип с Пастуховым по самую макушечку.
Зачем он тут? И почему у него в руках прозрачный пакет с водой и с золотой рыбкой.
— Здрасьте, — тихо отвечаю я.
— Я спросить, — поднимает пакет с рыбкой, — у вас такая же?
Я смотрю на рыбку, в глазах которой я вижу, кажется, страх и отчаяние. Перевожу на круглое и толстое лицо Юры.
— Да, такая же.
— Это хорошо, — кивает и опускает пакет. — А то вдруг не ту купил? А то я продавца в зоомагазине довел до икоты и нервного тика требованием дать мне такую рыбку, которая может пережить психологические травмы.
— Ясно, — кутаюсь в джемпер. — Если вы к Глебу, то он с мальчиками сейчас…
— Нет, я не к нему. Я к тебе.
И смотрит на меня, не моргая.
Господи, чем я ему не угодила?
— Во-первых, я должен сам лично сказать, что я теперь с Глебом дружу.