Развод. Ты предал нашу семью
Шрифт:
— Мальчик, — Люба улыбается. — Мальчик будет.
А вот сейчас начинает доходить.
Меня такие мысли тоже посещали.
А если Глеб врет сам себе? Сейчас ребенка нет, он лишь в перспективе, но… вдруг когда он его увидит, его переклинит?
Увидит в чужих руках. В чужих руках своего ребенка?
Конечно, вслух я ничего не говорила, потому что мы же все обсудили.
— Вот снимки, — Люба лезет в сумку и протягивает мне папку со снимками. — Хочешь посмотреть?
— Давай.
Сажусь
А я приняла то, что они будут родителями.
А Глеб?
Рассматриваю снимки УЗИ, поднимаю взгляд на Любу:
— И с ним все в порядке?
— Да.
— Это хорошо.
Вновь опускаю взгляд на снимки. Пока он в животе Надежды, вокруг происходят дикие страсти.
— Я думаю, что стоило позвать Глеба, — возвращаю снимки Любе и перевожу взгляд на Ярика. — Вот так неправильно. Замечательно, что будет мальчик, но это ваш мальчик. И, как друзья, вы должны поделиться радостью.
— Но вдруг… — Люба шмыгает.
— Возьми в роддом лопату, которой ты огреешь Глеба по голове со всего маха, если у того мозги спекутся, — сердито прищуриваюсь. — Чего это вы вдруг размякли? Мы все приняли решение, согласились с ним и разошлись уверенные и гордые.
— Но…
— Что но? — повышаю я голос и поднимаюсь на ноги.
Отступаю на несколько шагов от скамьи. Ярик с подозрением приподнимает бровь.
— Встала!
Люба прижимает к груди снимки и подчиняется. И опять бледнеет.
— А теперь давай, дорогуша, — деловито упираю руки в боки. — Говори мне вашу новость, как должна. Как мечтала, когда думала о розовощеких пупсиках, которые пускают слюни и улыбаются. Кто у тебя, говоришь, будет?
Приподнимаю бровь.
— Сын… — шепчет она.
— Ерунда какая, — качаю головой. — Точно сын будет?
Молчание. Люба сглатывает, хмурится и кричит:
— У меня сын будет! Сын!
— Да ты что?! — я тоже ору, а затем верещу, сжав кулаки и подпрыгивая. — Боже мой! Боже мой!
На нас оглядываются прохожие, и Люба с визгами кидаю ко мне, когда я раскрываю руки для объятий!
Она со слезами и хохотом обнимает меня, отрывает от земли и пару раз кружится. Парочка из прохожих останавливается.
— Сын?! — криком спрашиваю я, когда она меня отпускает.
— Сын! — отвечает она и теперь аж ревет.
Вновь стискивает меня в объятиях.
— Да, у меня сын! — к нам присоединяется басом Ярик. — Я буду отцом! У меня будет сын! Сын!
Прохожие буквально разбегаются от его хохота, и через пару секунд уже он стискивает меня в своих медвежьих объятиях:
— Сын!
— Сын, — покряхтываю я. — Сын… Целый сынище…
— Сынище!
Отступает
— А Глеб…
— Глеб в офисе.
— Понял!
Чмокает Любу, которая с улыбкой всхлипываети утирает слезы, и торопливо идет прочь, а затем бежит по дорожке между кустов и молодых деревьев:
— Люб, я к Глебу! И не только ему! Всем скажу! Всем!
— Иди сюда, — приобнимаю Любу и усаживаю на скамью. — Ты же моя хорошая… Я так рада за тебя. За вас.
— Вот мой черед спрашивать, — шмыгает она и шепчет, вглядываясь в мои глаза, — где же ты была все это время? А? — опять текут слезы. — И как же твоему мужику с тобой повезло.
— А твоему с тобой.
— Я же с одиночеством своим смирилась… — всхлипывает.
— Ну, видишь, у жизни на тебя другие планы, — беру ее за руку. — И слушай, где гарантии, что мы бы в юности подружились.
— А ты, что, в юности стервой была?
— Не то, чтобы стервой, — пожимаю плечами. — Жизненного опыта было мало.
— А я вот стервой была.
— Да ну?
Серьезно кивает и вздыхает:
— Я же Ярику яйца выкручивала лет с пятнадцати, — она смеется. — Я бы на его месте себя давно в одно место послала. Серьезно. Такой сволочью была, Нин. Ой, — отмахивается, — смотрит вдаль. — Лучше не вспоминать.
— Что-то я тебе не верю, — закидываю ногу на ногу. — В сволочь не поверю. Поверю в дикую, своенравную деваху. Две косы, платье до колен и два ведра на плечах.
— Это я, да, — Люба смеется и разворачивается ко мне. — А ты отличница, но с огоньком.
— Да? — вскидываю бровь.
— Вряд ли бы Глеб запал на зануду.
Мимо пробегает решительно-мрачный Ярик и рычит:
— Не в ту сторону! Я же не там припарковался! Етить-колотить! — оглядывается и орет. — Люб, там ларек с твоим любимым мороженым! А еще белок видел! Но вы их не кормите! Это же крысы, только дупловые!
Глава 49. Всякое бывает
— Мальчики?! — Взвизгивает Аленка. — Опять мальчики?! И опять два?!
Она полна возмущения и гнева. Узистка водит по моему животу прохладной насадкой и указывает на экран:
— Мальчики, — улыбается, — вот один краник, вот второй. А вот сердечки. Вот ручки, ножки…
— Краники?! — голос Аленки становится выше, и она возмущенно смотрит на меня. — А как же девочка?! Нам нужна девочка! Мам! Не нужны нам мальчики с их краниками! У нас уже есть два! Теперь четыре будет?!
Я стараюсь не улыбаться, потому что тогда я точно не сдержу в себе смех, потому что Марк и Арс тоже не знают, что сказать. Смотрят на экран УЗИ, хмурятся, вертят головами, пытаясь разглядеть те самые “краники”.