Развод. Я все еще люблю
Шрифт:
Она действительно хотела меня и открыто соблазняла. И я поддался.
— Дмитрий Романович, вы такой напряженный, — встает и медленно подходит ко мне.
Соблазнительно качает бедрами, как дикая кошка, расстегивает пуговку на своей бледно розовой блузке и прикусывает пухлую губу.
Чувствую шевеление в области паха.
Что за фигня?
— Алина, — расслабляю галстук и кашляю в замешательстве.
— Да, Дмитрий Романович? — призывно смотрит мне в глаза. — В пятницу мы с вами не закончили начатое. Помните, как нам
Разворачивает мое кресло резко и падает на колени у моих ног. Тянет ручки к моей ширинке, и мой половой орган встает колом.
Моя реакция на нее неестественная. Я не должен хотеть молодую девицу, которая чуть ли не в дочери мне годится! Но тело подводит.
— Алина, ты уволена, — жестко произношу я, гладя на нее с отвращением.
— За половую связь? Вы смеетесь? — обиженно надувает губы и глаза ее становятся размером с блюдца.
Невинное и чистое создание, которое творит со мной что-то нереальное.
— За то, что соблазнила меня. За то, что разрушила мою семью. Жена от меня ушла! — выпаливаю резко и встаю с кресла.
Отхожу от секретарши на безопасное расстояние. Набухшая плоть болезненно пульсирует и упирается в ширинку, дышу тяжело и смотрю в окно.
— Я вас не соблазняла! Вы сами на меня накинулись! Я на вас в полицию заявлю! Скажу, что вы меня изнасиловали! — пищит Алина.
— Послушай меня, девочка! — разворачиваюсь, голос трещит от гнева. — Ты можешь сколько угодно угрожать мне полицией. В кабинете есть камеры, и они записали, как ты сама пришла ко мне и ноги раздвинула.
— У вас член стоит, Дмитрий Романович! — усмехается, мазнув взглядом ниже моего пупка.
Черт!
— Алина, ты играешь с огнем!
— И вам это нравится, — подходит ко мне, и ее губы оказываются в миллиметре от моих.
Тяжело дышит, облизывается, проводит ладонью по своей длинной шейке, теребит пальчиками воротник блузки.
— И я вам нравлюсь, — смотрит в глаза гипнотизирующе.
Откуда у юной девки такие навыки обольщения даже думать страшно, но мое тело определенно реагирует на ее жесты.
— Жду от тебя заявление на увольнение, — выдыхаю ей в лицо и отстраняюсь.
— Но Дмитрий Романович! Нет! — из опытной искусительницы вновь превращается в трепетного ангелочка. — Не увольняйте меня, пожалуйста! Я ведь… я ведь… на съемной квартире живу, денег едва хватает на продукты, у меня нет никого здесь. Родители не помогают, потому что им самим до себя. Если вы меня уволите, как я буду жить? Пожалуйста! Не увольняйте!
На долю секунды вспоминаю, как мы с Надей начинали. И как она за свою работу держалась, чтобы я мог вложиться в бизнес. Тяжело было. Ели макароны с жареным луком, а мясо покупали только на праздники.
Наденька…
Как она сейчас? Успокоилась ли?
— Пошла вон! — рявкаю, и окна дрожат.
Алина испуганно выбегает из кабинета, содрогаясь от слез. А я падаю в кресло.
Член
Беру в руки свой кофе, подношу к губам и замираю. Ах ты ж рыжая дрянь!
11. Чудеса не вовремя
— Вернулась? — Катя встречает на пороге с дежурной улыбкой. — Давай за стол, я как раз курицу запекла.
Сижу на кухне и рассматриваю след от обручального кольца на пальце. Красные вмятины, напоминающие мне о том, какой счастливой я была когда-то, и как быстро это хрупкое счастье разлетелось на миллиард осколков.
— Приятного аппетита, — сестра заботливо ставит мне под нос свой кулинарный шедевр, и мой желудок скручивается морским узлом.
В этот раз терпеть невозможно.
Вскакиваю с места и лечу в ванную, по пути чуть не сбиваю с ног Андрея.
— Эй! Осторожнее!
Мне настолько плохо, что я, кажется, позеленела.
Когда тошнота отпускает и желудок пуст, я умываюсь и внимательно рассматриваю свое лицо в зеркало. Прыщи полезли как у подростка. Уставшая, с красными от слез глазами и потрескавшимися губами, я напоминаю себе гадкого утенка из сказки. До чего я докатилась из-за стресса и переживаний…
— Надь, ты впорядке? — взволнованно лепечет Катя и тихонько скребется в дверь.
— Да, — отвечаю также тихо.
— Слушай, а ты случайно не беременна?
Вопрос вводит меня в ступор. Даже моргнуть не могу.
— Надя, можно я войду? — Катя нетерпеливо дергает ручку.
Я не закрывалась. Просто сестра осторожничает.
— Да, — выдыхаю и бледнею.
— У меня есть тесты на беременность, я совсем недавно сразу десять штук на нервах схватила, — лезет в ящик рядом с раковиной. — Вот, сделай! — протягивает мне коробочку.
А я замерла и дышать боюсь. Если окажется, что я… сейчас… в такой момент, когда вскрылась неверность мужа и уже поданы документы на развод…
— Надюх, ты точно в норме? — Катя строго смотрит мне в глаза.
— Прости, — лепечу дрожащим голосом и слезы обжигают лицо, а сердце колошматится в груди с болью.
— Наденька, — обнимает меня по родному.
Гладит по голове.
Успокаивает.
Будто это не я старшая ответственная сестра, а она. Мудрая, взрослая, уравновешенная. А я — подросток с гормональным всплеском.
— Все хорошо, родная. Что бы ни случилось, я с тобой. И я приму любое твое решение. Захочешь помириться с Димой… я… пойму! — последнее выдавливает из себя через силу.
— Мне страшно.
— Я знаю! Но жизнь не закончилась! И если тест покажет две полоски, это же чудо! После стольких попыток! Надя!
— Ладно, — отстраняюсь и пытаюсь спрятаться за улыбкой.
Получается слабо. Я не умею врать. Совсем.
— Жду результат, — Катя ободряюще гладит меня по плечу.
И как только дверь за ней закрывается, я разрываю коробку теста.