Развод
Шрифт:
3
Лао Ли ушел из дому, чтобы избавиться от Дина Второго, и бесцельно бродил по городу. Дошел до ворот Благополучного правления – конечной остановки пятого трамвая, повернул обратно и возле Юго-западного рынка неожиданно наткнулся на Дина Второго. В старой одежде с плеча Чжан Дагэ он имел довольно жалкий вид. Халат обвис, как ветви плакучей ивы в осеннюю пору, широченные брюки походили на бамбуковые плетенки, шляпа – на огромный помятый гриб. И вдруг Лао Ли понял, что этот человек достоин сочувствия. Неизвестно почему, может быть оттого, что сам был одинок и голоден, Лао Ли предложил:
– Пойдем закусим? Дин глотнул слюну:
– Пойдемте!
Недалеко от рынка они нашли небольшую харчевню. Лао Ли не знал, что заказать, Дин Второй уставился на официанта,
– Два кувшинчика вина, – предложил официант.
– Да, два кувшинчика, два, это очень хорошо, – оживился Дин Второй.
Все остальное тоже предложил официант, и они, не раздумывая, согласились.
Лао Ли не любил пить, зато Дин Второй одарил своим вниманием оба кувшинчика. Лицо его порозовело и сморщилось от улыбки, в глазах появился блеск, губы зашевелились – ему, видно, очень хотелось поговорить, но он не знал, с чего начать. Наконец он произнес:
– Детишки у вас очень милые, правда? Лао Ли тоже улыбнулся.
– Ну меня был когда-то такой же пухленький мальчуган. – Глаза Дина повлажнели, но он продолжал улыбаться. – Давно это было. – Он взял рюмку, не глядя поднес ко рту, потом снова поставил на стол, прикрыл рукой и долго сидел в раздумье, вздыхая.
Лао Ли заказал еще кувшинчик. Дин отказывался, но, когда принесли вино, сразу налил себе.
– Давно это было! – Эти слова, казалось, постоянно жили в его сердце. – Спасибо, господин Ли, за угощение! Давно это было! – Он отпил еще глоток. – Женщины, женщины! – Улыбка исчезла с его лица, он уставился на рюмку. – Женщины – самые ненадежные, самые неверные. Ты не сердись на никчемного Дина, который живет на чужих хлебах. Но ведь я прав?
Лао Ли стало не по себе, но он был заинтригован и сказал:
– Конечно, прав.
– О! Сегодня я встретил друга. Выпей глоток, господин Ли! Так вот, женщинам верить нельзя! Посмотри на меня! Я стал таким из-за женщины. Давно это было! Когда-то и я был человеком и собой хорош. Женился. А она, как только вышла из паланкина, сразу почувствовала ко мне отвращение, не знаю, за что, а только возненавидела она меня! Что мне было делать? Я пытался утихомирить ее – куда там! Она ничего не пощадила. Перебила посуду и еще скандал устроила! В конце концов я же и остался в дураках. Я – честный человек, очень честный! А ей казалось, что все мужчины хороши, кроме меня! Но кому охота быть рогоносцем? Выпей глоток, господин Ли. Но я честный человек. Три года прожил в аду, в восемнадцатом кругу ада [41] , Ничуть не вру, в восемнадцатом кругу! Бить я не умею. Честный, слишком честный! С утра до вечера не выпускал из рук, – он указал глазами на рюмку. – Этим и жил. Целых три года! Пристрастился к вину! Мог выпить сколько угодно – все нипочем, – Он улыбнулся – то ли из гордости, то ли от стыда.
41
[41] В восемнадцатом кругу ада. – По буддийским поверьям, ад состоит из восьми или шестнадцати кругов, которых Дину, видимо, недостаточно для описания своих мук.
Лао Ли пригубил рюмку, подложил Дину закусок и ободряюще ему улыбнулся.
– Все пошло прахом. Кому нужен пьяница? Вывалился из коляски, разбил лицо, получку отдал нищим, служебные бумаги сжег. Много их было! Очень много! Смешно! Но лучше было пьяным валяться в канаве, чем возвращаться домой, гораздо лучше! Она не разрешала мне поиграть с моим пухленьким мальчиком, обнять его, люди говорили, что это не мой сын. Оставь она мне ребенка, я бросил бы пить и снова стал человеком! Но ей надо было прежде опустошить мою душу и мои карманы. Когда же я пропил последнюю рубаху, она сбежала, прихватив с собой сына! Ради чего мне было жить? Кто-то дал мне рубаху, но я. ее пропил. Когда Чжан Дагэ вытащил меня из харчевни, на мне были одни штаны. Это в декабре. Я топил там за гроши. Не мог я забыть сына и ее тоже. Где она? Что делает? Многие годы ждал я от нее письма, какой-нибудь весточки. Странный народ – почтальоны! Изо дня в день носят письма, а мне так и не принесли. Сын… О! Пропащий я человек, пропащий! Если женщина решит кого погубить, пощады не жди – это точно! Спасибо тебе за угощение, господин Ли. Только не говори Чжан Дагэ, что я выпил. С тех пор как служу у них, капли в рот не брал. Спасибо тебе, господин Ли!
– Ты сыт? Может, еще поешь?
– Нет, спасибо. Не хочу. Да, сегодня я встретил друга. Хоть душу отвел. Давно это было! Тяньчжэнь и Сючжэнь любили слушать меня, когда были маленькими, а теперь выросли, им не до меня. Спасибо тебе! Пойду на улицу, проветрюсь, а то госпожа Чжан унюхает, плохо мне придется, очень плохо!
4
Лао Ли был в смятении. Женщина может погубить мужчину, и не одного. А скольких женщин губят мужчины? Дело не в мужчинах, не в женщинах. Брак, вот главная беда! Это неразрешимая проблема. Остается лишь пожалеть себя и Дина. Дин совсем не противный. Противных людей вообще не бывает. Просто жизнь так безрадостна, что люди скучны. В скука вызывает отвращение. Да, пожалуй, так, думал он. Вот если бы Дин женился на моей жене, а я… ну, скажем, на госпоже Ma-младшей, возможно, наша жизнь была бы другой. А может, еще хуже, кто знает?…
Он поднялся на Небесный» мост и не увидел здесь ни одного противного лица, зато почувствовал, что у каждого глубоко в душе таится горе: и у уличного рассказчика, и у акробата, и у певца, и у торговца – у каждого свое горе. Быть может, среди тех, кто пришел сюда посмотреть и послушать, найдутся счастливые, но счастье их эгоистично. У них есть деньги, есть жена по вкусу – вот и вся радость. Но радость эта не настоящая, бессмысленная, она – как травинки на навозной куче, с ними не приходит весна, и они не способны избавить людей от страданий.
Когда Лао Ли пришел домой, дети уже посапывали в своих постельках. Жена ни о чем не спрашивала, встретила его с победоносным видом.
Госпожа Ли была очень довольна собой. Госпожа Ма-младшая, конечно, все поняла, но смолчала. А еще говорят, что она честная, смелая и уверенная. Но откуда ей быть честной, если помыслы ее нечестны? Госпожа Ли все больше убеждалась в своей правоте. Муж вернулся продрогший, красный от мороза, на душе у него неспокойно, и виновата в этом госпожа Ma-младшая. Муж тоже виноват, но его можно простить, а эта бесстыжая – последняя тварь; карт госпожа Ли ему не раскроет, но будет следить, чтобы он не попал в сети к этой дурной женщине. И потом, госпожа Ли уже ей всыпала, так что временно она поостережется. Защищать мужа – единственная обязанность госпожи Ли. Она ощущала свою правоту с такой силой, будто уже покорила всю территорию от переулка Кирпичной пагоды до Северо-западного рынка. С мужем надо держаться так, как учат ее уважаемые сестры – не спрашивать, где был, и сделать вид, будто рада его приходу. Пусть сам подумает!
Лао Ли же истолковал хорошее настроение жены по-своему: поговорила по душам с Дином и рада. Ну и пусть! А что, если бы она ушла к нему? Как бы он, Лао Ли, отнесся к этому? Кто знает! Дин – существо жалкое, ничтожное
Госпоже Ли не терпелось узнать, как чувствует себя госпожа Ma-младшая. А вдруг они с ней сцепятся во дворе? Лучше не связываться. Ее-то бояться нечего, но они ведь снимают комнаты, и если разразится скандал, их попросят съехать, все раскроется – и тогда придется вступить в открытый бой с мужем. И хотя мужа она тоже не боится, однако нрав у мужчин крутой, прибьет еще, чего доброго! Пожалуй, нечего распускать язык, а то наделаешь дел. Уж если ловить – так на месте преступления. Стоит ли поднимать шум из-за какой-то редьки? А если и поймаешь на месте преступления, расправляться надо только с любовницей, потому что муж есть муж. А у всех мужчин рыльце в пушку. Чем больше она думала, тем сильнее запутывалась. Ночь она плохо спала и дважды видела один и тот же сон, как собака утащила новогодний торт.
На другой день ей захотелось увидеть госпожу Ма-младшую. Но было холодно, и та, по-видимому, не собиралась выходить из комнаты. Сама госпожа Ли была занята стряпней к празднику и не могла бросить кухню. Когда она готовила пампушки на пару, ее вдруг осенило:
– Ин, сходи к тете.
– Но вчера ты не велела к ней ходить? – У мальчика была завидная память.
– Это я пошутила! Иди же!
– И я пойду, – Лин давно хотелось пойти к тете.
– Идите вдвоем. Ин, возьми ее за руку.