Разящий крест
Шрифт:
– Понятно, – вздохнул Васильев.
– Ну, иди тогда – работай.
Из огромного внедороджника-танка на двор ботанического сада вылезли три человека: маленький тщедушный протодьякон с жиденькой бородёнкой, не очень опрятно одетый полноватый заместитель университетского проректора по научной работе и высокий подтянутый майор Православной дружины в чёрной форме. Дружинник первым вошёл в здание администрации и твёрдым шагом направился в кабинет директора.
Через несколько минут в коридор вышел директор – старый сутулый профессор ботаники, – и вызвал из соседнего кабинета своего заместителя:
– Дмитрий Андреич, позовите всех сюда, будьте добры. Пусть у вас в кабинете посидят – бумажки заполнят. А комиссия будет их вызывать по списку.
Когда все собрались, майор раздал анкеты:
– Десять минут на заполнение. Потом начнём вызывать.
Савва сидел рядом с Машей и видел, как она нервничала, отвечая на вопросы о семье, периодичности посещения церкви, соблюдении постов и прочих особенностях жизни христианина. Вчера вечером он рассказал подруге о беспокойстве Дмитрия Улитко, та выслушала Васильева и обещала, что всё будет в порядке. Но Савва заметил неуверенность в быстром согласии Маши и теперь тоже не находил себе места.
В дверь заглянул замдиректора:
– Васильев, ты первый. Давай.
В кабинете старика-директора за длинным столом сидели члены комиссии: протодьякон посередине, справа от него заместитель проректора, слева – дружинник.
– Садитесь, – пригласил толстяк, а майор протянул руку за анкетой.
Несколько минут все по очереди читали бумаги, иногда поглядывая на Савву. Наконец, протодьякон скрипучим голосом произнёс:
– Итак, сын мой, ты из добропорядочной православной семьи. Почему решил учиться на биологическом факультете?
– Мне интересно, как устроен мир.
– А к теории эволюции как относишься?
– Я считаю её не верной в том виде, как её подают атеисты.
– Так что же, – ласково поинтересовался протодьякон, – есть какой-то иной вид?
– Есть. И, насколько я знаю, эта трактовка не запрещена церковью. Я имею в виду, совмещение элементов эволюционной теории с актом творения. Вы должны знать, отец...
– Владимир.
– Отец Владимир, это достаточно распространённая точка зрения в православии. Не оспаривающая никаких основ и не подрывающая веру.
– Да, сын мой, я знаю, о чём ты. Однако такой взгляд на сотворение мира не является официальным. Это всё плоды былой демократии и вольнодумства. И скоро суждения подобного рода будут искоренены. Ты наверняка беседовал с бывшим преподавателем университета протоиереем Димитрием. Это он тебе рассказал?
Отпираться было бессмысленно:
– Да.
– Тебя ввели в заблуждение, сын мой. Но это поправимо. Ты просто ещё молод, – улыбнулся отец Владимир. – А над чем работаете в лаборатории?
– Мы получаем трансгенный картофель...
–
– Ну да. Но...
– Вы стремитесь уподобиться богу, изменяя созданные им организмы, – в голосе протодьякона прозвучали металлические нотки. – Кесарево – кесарю, а божие – богу. Каждый должен выполнять ту роль, какая ему дана при сотворении. А что делаете вы?
– Кгхм, – кашлянул заместитель проректора. Отец Владимир повернулся к нему:
– А вы что скажете, Виталий Георгиевич? Вы – ответственный за науку.
– Это – государственный проект. Под него выделены деньги из Москвы. Подробнее я объясню позже. Но это всё согласовано и утверждено в столице. Тем более что в декабре срок заканчивается, и дальше продлевать надо будет.
– Надеюсь, что подобные работы после этого закончатся, – успокоился протодьякон. – А почему ты, сын мой, не воспротивился такой деятельности?
– У меня должность, мне зарплату платят. Иначе я бы здесь просто не работал.
– Хорошо, мы с этим разберёмся.
– Вы, Васильев, – подал голос майор, – в прошлом году патрулировали улицы как дружинник. Почему не остались?
– Мне не понравилось поведение напарника. Он считает атеистов людьми низшего сорта и относится к ним, как к животным. Но они такие же, как мы. Их можно переубеждать, а своей агрессией напарник лишь порождал ответную агрессию. Я сторонник мирных мер воздействия.
– Вам не хватает твёрдости и однозначности убеждений, Васильев, – вынес вердикт майор. – Но это не страшно. Не всем дано быть в наших рядах. Ответьте на последний вопрос: в каких отношениях вы с Трофимом Нелюбовым?
– Я студент, а он – преподаватель. Обычные отношения в этих рамках.
– Вы с ним довольно часто встречались, разговаривали. О чём? Он склонял вас к атеизму?
– Мы беседовали о биологии и эволюции. Трофим Сергеевич давал мне книги. Тогда это всё было разрешено. Про атеизм мы не говорили ни разу.
– Ладно, – согласился дружинник. – Допустим. Что вам известно о вывозе книг из библиотеки?
– Известно, что вывезли, и всё. Это на праздниках было, я в университет не ездил.
– Хорошо. А кто мог в этом участвовать? Есть предположения?
– Я даже не думал об этом. Но там явно много людей должно было быть – книг-то сколько исчезло!
– А Нелюбов мог вывезти книги? – не унимался майор.
– Да все могли. И декан, и ректор. Я ж их не знаю никого. Для меня они все одинаковы. Как я могу кого-то подозревать?
– А зачем вы встречались с Нелюбовым у «Спартака» через пару дней после исчезновения книг?
– А вы знаете, в какой день точно вывезли библиотеку? Я не знаю. И даже не помню, какого числа мы с Трофимом Сергеевичем встречались. Он мне просто книгу принёс – биографии учёных разных.
– Почему вы не встретились с Нелюбовым в университете?