Ребенок моего мужа (сборник)
Шрифт:
У Павла оказался серебристый «пежо» с кондиционером. Отгороженные от внешнего мира, они всю дорогу мило проболтали. Наконец, повинуясь указаниям девушки, Павел свернул во двор и затормозил у подъезда.
– Ну что, Красная Шапочка, я опять к вам с предложением разделить со мной трапезу. Как насчет завтрашнего вечера? Я знаю одно местечко: там не слишком шумно, но можно послушать неплохую музыку и вкусно покушать. Соглашайтесь, а я обещаю не есть вашу бабушку.
– У меня нет бабушки, – ответила Ирма, торопливо соображая, как быть.
Согласиться? А как же Ларискины советы и предупреждение? Если начальница узнает, могут выгнать с работы. Но ведь ей не обязательно знать. Ирма вдруг подумала, что в последний раз она была в ресторане не так давно – в прошлом году. Отмечали защиту коллеги. Это было ужасно.
Понятно, что ученые люди далеко не богатые, а потому такого рода мероприятия, как правило, отмечались тут же, в одной из многочисленных университетских точек общепита. Но вот поди ж ты, коллега захотел в ресторан. Впрочем, заведение больше тянуло на кафе: чистенько, но мебель самая простая, посуда тоже, ассортимент из разряда заливное – оливье – селедка. А уж атмосфера! Первый тост за диссертанта, поднятый научным руководителем. Второй тост – за научного руководителя, поднятый диссертантом. Дальше все происходящее сильно напоминало выездное заседание кафедры. И девушке вдруг очень захотелось пойти в ресторан с молодым человеком, видеть красиво одетых людей, слушать приятную музыку и говорить о чем угодно, кроме истории России и факультетских интриг. И она сказала:
– Хорошо,
– Само собой, – подмигнул Павел. – У нее не забалуешь. Значит, договорились, я заеду за вами в шесть.
На следующий день Ирма была одета (в то самое русалочье платье) и причесана к половине шестого. Надо сказать, что с прической она помучилась. Ее мягкие светло-русые волосы неплохо поддавались укладке, и длина – до лопаток – позволяла проявить фантазию. Но как это ни смешно, до сегодняшнего дня девушка делала только четыре нехитрых варианта прически – коса, хвост, строгий пучок и распущенные волосы. Сегодня, перепробовав все, она осталась недовольна. Закусив губы, Ирма смотрела на себя в зеркало. Ну, красавица, и что мы будем делать? Не ходить на бал? Фигушки вам. Она побежала к соседке-парикмахерше. Долго звонила в дверь, и, когда недовольная тетка с сигаретой в зубах появилась на пороге, Ирма выпалила:
– Здравствуйте, Марь Иванна. Помогите, пожалуйста. Мне нужна современная прическа, у меня свидание. А деньги отдам в конце месяца, потому что зарплату на новой работе я еще не получала.
Тетка некоторое время молча разглядывала ее, потом усмехнулась и сказала:
– Заходи давай.
Таким образом, в половине шестого Ирма стояла у зеркала, глядя на себя с непривычным чувством удовлетворения. Платье в порядке. Волосы уложены в пышный узел, открывающий нежную шейку. Из украшенного невидимками со стразиками узла волос торчали в разные стороны прядки. Что-то похожее Ирма видела по телевизору и теперь была в полном восторге.
– Как здорово, Марь Иванна! А как это называется?
– Статуя Свободы. Хотя, по-моему, у той бабы, ну, знаешь, статуя у американцев такая – совсем другая прическа. Ну, не я называла… Шпильки не потеряй – они денег стоят. Вообще лучше ничего не трогай. Танцевать будешь?
– Н… не знаю.
– Лучше не надо: если будешь прыгать как коза – растреплешься. Тогда вообще все вынь и просто расчешись. Вроде как покрасовалась, и ладно.
– Спасибо, Марь Иванна.
– Спасибо занесешь в конце месяца, а шпильки – завтра, только не с ранья – я во вторую смену.
Серебристый «пежо» стоял за углом. Павел приехал на пятнадцать минут раньше, чему сам искренне удивился. Теперь он просто сидел, слушал музыку и предвкушал хороший вечер. Без двух минут шесть он завел мотор и объехал дом, чтобы стать у подъезда, а Ирма закрыла дверь и побежала вниз по лестнице.
Вечер вполне оправдал ее надежды. Небольшой ресторан с уютными столиками, на каждом горела свеча и стояла роза в хрустальном бокале. На маленькой эстраде – просто на ступеньку приподнятый угол зала – играл пианист, потом пришли еще саксофон и гитара. Невысокая худенькая женщина в длинном блестящем платье пела русские романсы и французский шансон.
Они много разговаривали. Павел смешил ее рассказами о своей юности.
– В то время когда я учился в старших классах, меня не пустили бы в подобное заведение.
– Почему?
– А я был хиппи.
– Ой, правда?
– Честно-честно. Самый натуральный. У меня были длинные волосы, тщательно протертые и порванные джинсы, и я плел лучшие фенечки в нашей компании – знаете, всякие такие кожаные с бусинками и прочим штучки. Мои родители – интеллигентные люди – совершенно не понимали, как можно так одеваться и разговаривать. Ведь хиппи полагалось говорить на жаргоне, слушать музыку и никогда ничего не делать. Мама даже одно время думала, что у меня крыша поехала. Она пригласила к нам какого-то профессора психиатрии под видом гостя. Я случайно услышал разговор по телефону. Сначала хотел ее разыграть, прикинуться шизиком, но побоялся – у мамы слабое сердце. Профессор пришел вечером: солидный такой дядька, у него в кармашке жилета были золотые часы луковичкой и висела такая золотая цепочка – я думал, так ходили во времена Чехова. Но в этом был стиль и определенный шарм. Конечно, я ему сразу сказал, что знаю, кто он такой. Профессор оказался интересным мужиком. Что я удручающе нормален, он понял быстро. Но ужин у мамы был вкусный, уходить он не торопился и рассказал мне много интересного и неожиданного. Даже домой пригласил – посмотреть библиотеку. И я пошел. Книги у него по тем временам были редкие, ведь и Карнеги у нас купить нельзя было. И мне стало некогда плести фенечки и ничего не делать. Так и не получилось из меня настоящего хиппи.
– Значит, вы увлеклись психологией?
– Да. Профессор мне здорово помог в выборе профессии, да и в личной жизни.
– При чем тут личная жизнь?
– Дело в том, что он был голубым. Некоторое время он терпел мои посещения, а потом сказал, что если я хочу и в дальнейшем пользоваться его библиотекой и другими благами жизни – он был человек не бедный, – то я должен проявить к нему благосклонность. Я, будучи на тот момент еще девственником, растерялся. Идея мне не нравилась, но и альтернативного варианта пока не намечалось.
– И? – Рот Ирмы даже приоткрылся от удивления. Она, конечно, не была ребенком, но на кафедре отечественной истории, где средний возраст сотрудников выше пятидесяти, разговоры велись все больше о науке. Поэтому ей было ужасно интересно.
– И здоровые инстинкты взяли вверх. Я понял, что это не мое… Наверно, вашим родителям было проще. Девочки менее склонны к независимости.
– Да… Но вы сказали, что увлеклись психологией, а стали менеджером по рекламе.
– Ну и что? Знание психологии помогает в любом деле. У вас наверняка тоже были какие-то хобби, не связанные с выбранной профессией. Вот скажите, чем вы увлекались в детстве?
С точки зрения Павла, вечер прошел неплохо. Они много разговаривали, смеялись, даже немного потанцевали. Но он с удивлением вынужден был констатировать, что узнал про девушку удручающе мало. Наоборот, к собственному удивлению, поймал себя на безудержном распускании хвоста. Он говорил, говорил и просто не мог остановиться. Внимательный взгляд зеленых глаз завораживал Павла. Вечером, стоя под прохладным душем – а что еще остается здоровому молодому человеку после первого свидания, – он думал об этих зеленых глазах, нежной коже и замечательной фигуре. И танцует она хорошо. Чувство ритма у нее прекрасное. Чувство ритма… Черт. Воду надо сделать похолоднее.Между тем дни шли. Ирма съездила в аспирантуру и забрала документы. Завкафедрой долго качал головой:
– Что же вы, деточка? Ведь ваша кандидатская почти готова.
– Я… мне нужно… время. – Не могла же она сказать, что ей вдруг просто захотелось жить, чтобы кругом было шумно и интересно, что университет из любимого и безопасного дома превратился в тюрьму, полную призраков и воспоминаний.
– Я понимаю. – Он внимательно посмотрел на Ирму поверх очков. – Вы похорошели.
– Спасибо, – едва слышно ответила девушка.
– Ну что ж, надумаете – возвращайтесь. Восстановиться можно и через несколько лет.
Разговор со Светланой Максимовной вышел куда более тяжелым. Та расценила уход аспирантки как предательство и дала понять, что лично она сделает все, чтобы в университет Ирма больше не попала. Сердце девушки сжалось от страха, в голове заметались панические мысли. «Боже, что я делаю? А если не получится на работе? Куда я денусь? Ведь здесь прошло столько лет… и впереди была совершенно четко намеченная карьера, а я… Что я наделала?» Она огляделась. Вот помещение кафедры. Большой стол посередине, стеллажи с книгами и вещами сотрудников. У каждого свое место на полке, и там приклеены бумажки с именами. Здесь преподаватели держат папки с бумагами, лекции, книги, курсовики студентов. «Скоро и у меня появилась бы здесь своя полка. И наклеечка с фамилией». Вон в том шкафу прячется чайный набор, и в ее обязанности как лаборантки входило наливать воду и следить, чтобы чай всегдаИрма получила первую зарплату на новой работе. Сумма, которая представлялась лаборантке огромной, вдруг оказалась неадекватной накопившимся потребностям сотрудницы «Экспоцентра». Потребности пришлось срочно пересматривать и обуздывать. Прежде всего Ирма отдала долг Лариске, потом закупила побольше кошачьих консервов и пообещала себе, что обязательно сходит в тот китайский ресторан, где работает Ларискин приятель. А с одеждой она решила повременить: Татьяниных одежек – костюм, брючки и строгое черное платье – пока вполне хватало, и надо отдать долги и кое-что отложить, потому что осенью придется покупать куртку или плащ. И сапоги. Но благими намерениями вымощена дорога в ад. Лариска, услышав про ресторан, радостно закивала, а потом, оглянувшись, сказала:
– Сегодня смоемся пораньше – ты уходи в пять, вроде как на встречу. А я минут через пятнадцать. Встретимся в торговом центре. Я помогу тебе кое-что из одежды выбрать. Шопингнем по чуть-чуть – и ужинать.
Ирма не рискнула спорить, тем более что до пяти оставалось совсем немного, а дел еще было полно.
Каким-то чудом ей все же удалось управиться к пяти и осесть в кафешке ближайшего торгового центра в ожидании подружки. Лариска явилась минут через двадцать и, радостно блестя глазами, воскликнула:
– Вперед, по коням! То есть по магазинам.
– Ларис, я хотела кое-что отложить, – залепетала Ирма. – Вся необходимая одежда у меня сейчас есть…
– Да? А кто сегодня пришел в той же блузке, что и вчера? – Увидев несчастное лицо Ирмы, она торопливо добавила: – Я понимаю, что денег у тебя немного. Поэтому – только самое необходимое. Шикарное белье оставим на следующую зарплату. Можешь о нем пока помечтать. Вперед!
Деморализованная Ирма дала увлечь себя в прохладу и пестроту магазинов и магазинчиков. Среди самого необходимого оказались: льняной костюм («А ты так и собираешься в темном париться? С ума сошла, да ни один дезодорант не спасет!») и пара кофточек. И светлые туфли к костюму. Лариска, исходя из того, что нужен не просто костюм, а «боекомплект», пыталась настоять и на светлой сумочке – нашла премиленькую, надо сказать. Но Ирма, взглянув на ценник, почувствовала такое отчаяние, что глубина ее мук, видимо, отразилась на лице, и подруга дала задний ход:
– Ладно, не хочешь – не надо. В конце концов, лето только началось. Да и все равно ты с папкой ходишь. Оставим на следующий месяц. Ужинать идем?
В ресторане было столько народу, что Ирма решила – ужинать ей сегодня дома, в компании с Маркизом. Ни одного свободного столика в пределах видимости не было. Но тут рядом чудесным образом возник тот самый светловолосый парень, улыбнулся Ирме, окинул Ларису горячим взглядом и поманил их за собой. За черной колонной и красной с золотом ширмочкой нашелся уютный столик. Парень смахнул табличку «столик заказан» и жестом пригласил девушек устраиваться.
Потом пришел официант и разложил перед ними папочки с меню, но прежде, чем Ирма успела им поинтересоваться, Лариса заявила:
– Нам по бокалу домашнего вина. Ты какое больше любишь? Я буду розовое. Хорошо, тогда берем бутылку… Да ладно тебе, неужели мы бутылку не усидим? И две тарелки для разового подхода.
Официант кивнул и отбыл. Вскоре он принес тарелки и вино. Девушки дождались, пока он откупорил бутылку, немного налил в бокал Ларисе. Та попробовала и кивнула. Тогда молодой человек наполнил два бокала и ушел.
– Ну что, подруга, за тебя. За начало! – Лариса подняла бокал.
– Давай сначала за тебя, мою наставницу, – не осталась в долгу Ирма.
Девушки рассмеялись, чокнулись и дружно пригубили вино. Лариса осушила бокал почти залпом, Ирма пила маленькими глотками, пытаясь решить, нравится ли ей напиток. И решила, что очень нравится. Прохладное, не слишком терпкое, но и не сладкое вино освежало, и вкус у него оказался приятным. Ирма вдруг с удивлением подумала, что ни разу в жизни не пила розового вина. Белое – да, красное – да, а розовое как-то не попадалось. Она решила, что это хороший знак. «Теперь в моей жизни будет много нового и интересного», – сказала она себе.
– Эй, не спи! – Лариса подхватила тарелку и встала. – Пошли за ужином.
Некоторое время они бродили вдоль многочисленных столов, выбирая, что бы попробовать. Ирма не поддалась на уговоры подруги и не стала брать блюда, внушавшие опасение одними названиями. Например, кальмары с яблоками. Или кролик с перцем и лапшой. Она набрала всего понемножку, отказалась от супа в пользу мороженого, и девушки вернулись за столик. Видя, как Лариса ловко орудует палочками для еды, Ирма сделала попытку последовать ее примеру, но быстро сдалась. Она взяла вилку и принялась пробовать незнакомые блюда. Кое-что оказалось очень вкусным – например, рис по-тайски и свинина с ананасами. Кое-что – например, спаржу с грибами – она есть не стала. Но в целом ужин прошел весело. Вино прекрасно сочеталось с пряными блюдами, и вскоре девицы дружно хихикали, обсуждая Льва Георгиевича и Юрия Александровича.
– Да, подруга, это еще те перцы, – заявила Лариса. – Отстой, да? Старперы! Впрочем, не в возрасте дело, – тут же поправилась девушка. – Среди немолодых тоже попадаются мужики – дай бог. Но эти – козлы конкретные. И вообще, лучше крутить с молодыми или со своей ровней. И ничего не просить. Вот я так решила – сама заработаю. А мужики пусть будут для удовольствия… А ты?
– Что я? – Ирма так удивилась, что стало понятно, что тема мужиков и удовольствия от нее далека.
Но Лариса все же уточнила:
– У тебя есть кто-нибудь?
– Нет… сейчас нет.
– Совсем?
– Ну да.
– Слушай, ты чего, в универе не могла себе аспиранта найти? Или кандидата?
Ирма вспомнила последнее приобретение кафедры – аспиранта Мишу. Высокий и страшно сутулый молодой человек взирал на мир робкими глазами сквозь толстые стекла очков. При разговоре он наклонял голову, словно стараясь оказаться ближе к собеседнику, и еще пощипывал редкую поросль на подбородке, которую, видимо по рассеянности, именовал бородой.
Ирма представила Мишу в роли своего ухажера, нервно хихикнула и честно ответила:
– Знаешь, у нас на кафедре с этим как-то не очень.
– Да-а, ну ладно, не расстраивайся. Думаю, скоро кто-нибудь подвернется.
Тут Ирма вспомнила о Павле. А вот интересно, подумала она. Павел, он как? Можно ли считать, что он… ну, скажем, начало романа? Или нет? Так и не разобравшись толком в этом вопросе, она вернулась к пустой болтовне, и вечер потек дальше.Павел позвонил и пригласил в театр. Теперь она согласилась не раздумывая. Утром забежала к Марь Иванне. Та усмехнулась:
– Садись скорее, у меня времени тоже не вагон. Куда с утра с хахалем-то собралась?
– Нет, я вечером иду в театр. Не будет времени заехать переодеться… И он просто приятель.
– Все они поначалу просто… – Ловкие пальцы уверенно орудовали феном и щеткой. – Ты смотри, береги себя. Тетки-то нет больше, и присмотреть некому. Все мы, пока молодые, глупые – сначала согрешишь, а потом маешься с дитем. Вон Мариэлена тоже. И «он меня любит», и то и се. А он хвостом раз – и ушел к Рахили…
Опешившая Ирма не сразу сообразила, что соседка плавно перешла на пересказ любимого сериала. Но это было лучше, чем выслушивать нравоучения. Поэтому она вовремя спросила: «А что Рахиль?» – и до окончания укладки просидела в блаженном молчании, думая о своем.На работе все бегали в два раза быстрее обычного, то есть со скоростью, близкой к световой. Это означало, что у Царицы Тамары настроение хуже, чем всегда.
Ирма тихо радовалась, что с докладом ей надо к Ларисе. Но дверь кабинета начальницы была открыта, и проскользнуть незамеченной не удалось.
– Ирма! Зайдите ко мне.
Чувствуя, как ладони становятся влажными, девушка вошла и остановилась перед заваленным бумагами письменным столом.
– Где договор с «Тиграми»? – Сухие губы казались тоньше, чем обычно, а голос так просто скрипел, как у Бабы-яги.