Ребёнок моего мужа

Селезнёва Алиса

– Вы быстро, – похвалила Лану она, бросив мимолётный взгляд на экран телефона. Одета женщина была в темно-коричневое платье с белым воротником и чёрные полусапожки на горке. Баклажанового цвета волосы доходили ей до плеч, над верхней губой слева виднелась крохотная родинка в форме сердечка. – Это дорогого стоит.

– Я старалась, – чуть задохнувшись, ответила Лана и принялась расстегивать шубу.

Софья Степановна подняла со стула свой пуховик, такой же тёмный, как и платье, и перекинула через руку.

– Пойдёмте наверх, – показала она на лестницу. –

Нас уже ждут.

Подниматься пришлось на четвёртый этаж, и дорога Лане далась крайне тяжело. Перила помогли мало, поэтому в отделение она пришла запыхавшаяся и злая. Какая-то молоденькая медсестричка набросила ей на плечи белый халат и проводила в просторное светлое помещение. В нём Лана ожидала увидеть туеву кучу детских кроваток с самыми разными ребятишками, от темнокожих до азиатов, однако обнаружила всего одного мальчика. Его держала пожилая нянечка, одетая во всё зелёное и больничное. На голове у неё красовалась шапочка, а на лице – медицинская маска.

Нянечка представилась, но ни её имени, ни отчества Лана не услышала. Во все глаза она разглядывала ребёнка. На свой возраст он был рослым. Валина Настя в четыре месяца выглядела намного мельче. Впрочем, на этом его необычность заканчивалась. Ребёнок и ребёнок, в шапочке, рубашечке и ползунках. А большой, наверное, оттого что мальчик. Что тут ещё скажешь?

Дальше начались смотрины, и Лана почувствовала себя покупателем в мясной лавке. Нянечка хотела показать товар лицом и выбирала самые экстравагантные ракурсы. Хоп вперёд личиком, хоп на спинку, хоп на животик.

– Смотрите, как замечательно держит головку. И кулачок отлично сжимает, – нахваливала «товар» нянечка. – С животика на спинку переворачивается на «пять с плюсом». Игрушки берёт, а, когда хлопаю в ладоши, поворачивает ко мне личико.

Лана продолжала думать о свиной вырезке. Нянечка вела себя точно рачительный мясник: «Смотрите, этот кусок просто загляденье! Лучше во всём городе не найдёте, и вообще Вы его как хотите использовать? На гуляш? Отлично! Тогда не проходите мимо. Жира в нём совсем чуточку. Будет безумно вкусно!»

Никаких других чувств у неё не возникало. Ни любви, ни нежности, ни умиления. С содроганием она прокручивала в голове тысячи историй о приёмных детях, которые прочла за последний год, однако и отдалённо не ощущала ничего похожего на то, о чём писали все женщины с форумов. Те-то наперебой кричали, что с первого взгляда, с первой минуты общения, влюбились в представленных им детей.Это были их сыновья и дочки!!!На Лану же столь чудесное озарение не снизошло. Мальчик, которого на все лады расхваливала нянечка, был ей чужим. Сердце у неё не замирало и не ухало, ладони не потели, в груди не ныло.Её ребёнокнаходился внутри неё, и она, чувствуя бескрайнюю вину перед сироткой, дотронулась до собственного живота.

– Мы только улыбаемся редко, – со вздохом призналась нянечка. – Но, я думаю, это поправимо. Он просто по маме сильно скучает. Ищет её глазами везде, а найти никак не может. Нас всех незнакомцами считает.

Только

после этих слов Лана внимательнее вгляделась мальчику в лицо, а спустя секунду он и сам поднял на неё глаза. И вот тогда Лана ощутила трепет. Мальчик был сероглазым. Как Коля из самолёта. Как Аринин Илья и как она сама. Однако поразило её другое, причём поразило до покалывания в кончиках пальцев. Нет, не цвет глаз.Взгляд! Так, как смотрел этот мальчик, груднички обычно не смотрят. Так глядят старики, которые прожили на свете не одну сотню лет.С тяжестью. И от тяжести брошенного на неё взгляда Лана попятилась назад.

– Ну, что? – обратилась к ней Софья Степановна. – Что скажете?

Лана смутилась и опять дотронулась до своего живота. От этого прикосновения ей стало спокойнее.

– Мне нужно посоветоваться с мужем. Он задерживается, поэтому…

– Я уже здесь!

За спиной послышался задыхающийся голос Влада. Лана обернулась. Лицо у её мужа раскраснелось, волосы намокли и прилипли ко лбу. По всей вероятности, от машины до отделения он бежал бегом без единой остановки на отдых. Белого халата на нём не было. Расстегнутая куртка болталась.

– Телефон на работе оставил. Меня охранник сюда отправил, – признался он, покашливая и похлопывая себя по груди.

Софья Степановна натянула на губы доброжелательную улыбку, нянечка вновь примерила на себя обязанности мясника и принялась крутить мальца во все стороны. Лана же решила просто понаблюдать за мужем. Она была готова дать руку на отсечение, что Влад влюбится в ребёнка за считаные мгновения.

Однако проверенная годами интуиция Лану сегодня подставила. Чем больше Влад смотрел на мальчика, тем суровее становилось его лицо. В глазах появилось что-то среднее между презрением и брезгливостью. Нянечка завела песню про повороты с животика на спинку и обратно, но он резко оборвал её на полуслове:

– Как зовут мальчика?

Все три женщины уставились на Облонского, как на диковинное животное. Особенно удивлённой выглядела нянечка.

– Это так важно? Дадите любое имя, какое вам нравится, – ответила она слегка обиженно.

– А фамилия как? – прорычал он. Лана почувствовала, что краснеет. Влад никогда в присутствии детей по-хамски себя не вёл. Напротив, рядом с ребятишками он обычно становился доброжелательнее и спокойнее. Сейчас же его в прямом смысле колотило. Лана не понимала, что происходит, и ей было дико стыдно.

– А как Ваша фамилия? – спросила нянечка.

– Облонский.

– Вот и у него будет такая же.

– Асейчасу него какая фамилия?

Глаза у Влада потемнели. Лана втихаря схватила его за руку и крепко стиснула пальцы. Он оставил это без внимания, упорно продолжая требовать назвать фамилию мальчика. Ошарашенная Софья Степановна захлопала глазами.

– Ковалёв.

Влад резко развернулся и потащил Лану к лестнице.

– Неужели, – крикнула им вслед работница опеки, – вам совсем ребёнок не понравился? Может, стоит ещё раз…