Ребенок от подонка

Гауф Юлия

— Боже, – я в три шага подбежала к коляске, и выхватила из нее ребенка прежде чем и сама коляска, и девушка упали на лед.

— Мать твою! Говно китайское, мля, – выругалась девушка, уперлась ладонями в лед, и начала подниматься, постанывая.

— Наклюкалась уже, – услышала я презрительный голос бабы Кати за своей спиной.

— Да пошла ты, грымза вонючая! – вызверилась девушка, поднялась на ноги, а затем от души пнула коляску. — А говорили, что почти новая. Эту хреновину видимо при моем деде китайцы лепили на соплях.

Может,

бывший этой Снегурочки, и козел, но сочувствия у меня к ней поубавилось. Ребенок в моих руках надрывается, одет как попало, а ей хоть бы что. Я привычно укачиваю малыша, шепчу бессмысленные словечки – это легко, судя по тяжести они с Мариком примерно одного возраста.

— Ну, маленький, тише, – я спрятала его личико у себя на груди, чтобы ребенка не резало холодом, и поправила его шапочку. — Сейчас мама отряхнется, и вы пойдете домой.

— Все нервы мне вытрепал. Что он, что его папаша. Кто вообще детей придумал? – Снегурочка подняла коляску со снега, и начала внимательно ее разглядывать, катая с места на место. — В ремонт придется везти. Тьфу, блин. Вот и покупай на этом Авито, кругом обман, – она взглянула на меня, и мило улыбнулась: — Ой, не поблагодарила, прости. Спасибо, в общем. Хоть кто-то приличный в этом гадюшнике живет. Я Дарина.

— Соня, – представилась я, ожидая, что она сейчас заберет у меня ребенка, которого почему-то категорически не хочется отдавать этой девушке.

Я, конечно, сама не ангел. И у меня были моменты, когда я на весь мир злилась. Шла с коляской, Марк плакал навзрыд, прохожие смотрели осуждающе. И это после того, как я через пробки добралась в поликлинику, сидела там в очереди, и знала, что дома не отдохну, а пойду в магазин, приготовлю еды на пару дней, уберусь, и выполню домашнее задание. А потом отключусь на пару часов, чтобы проснуться, и пойти на учебу.

У этой девушки тоже явно плохой день, но мне ее не жаль. Что это за мать такая? Я стою с ее ребенком, а вдруг я сумасшедшая, какой меня Камиль считает, но ей плевать.

А малыш устроился так удобно, начал успокаиваться в моих руках, и я немного отодвинула его от своей груди, чтобы взглянуть на личико.

— Его Лев зовут.

— Лёва, – улыбнулась я малышу. — Сладкий какой!

Хорошенький до ужаса! Дарина светленькая, а сынок у нее темноволосый. Шапочка съехала, и я увидела. Щечки пухлые, хоть и зареванные, но это для меня привычно.

— Моего сына Марк зовут. Марик, – сказала я ей, и через силу заставила себя протянуть Дарине ребенка. — Держи.

— Слу-у-ушай, я сейчас к своему козлу бывшему иду, – она кивнула наверх, так и не приняв ребенка в свои руки. — Падаль, выкинул меня на улицу, а мне алименты позарез нужны. Только урод вечно орет на меня, и Лев начинает верещать, его потом не успокоить. Ты же нормальная? Не психичка? Может, посидишь с ним часик, пока я с бывшим буду лаяться, а? Я тебе сотку дам. Выручи, как женщина женщину.

Мы с малышом вошли в квартиру.

Я сама, ставя себя на место Дарины, поняла – незнакомой женщине я бы сына не доверила. Даже к няне, о которой и Камиль, и соседи только хорошее говорили, я присматривалась, и сейчас душа не на месте. А вот так всучить своего ребенка первой встречной, и пойти разбираться с мужиком?!

— Пыльно как, – поморщилась, и мы с Лёвой пошли в спальню.

Дома тепло, окна вставили, и я сняла с мальчишки шапочку и комбинезон. Наверное, нужно уложить Лёву, и начать разбирать вещи, времени не так много, но… я не смогла.

Прижала к себе ребенка, и улыбнулась. Сладкий какой, пахнет так, как только маленькие дети пахнут – лучше всяких духов, лучше аромата выпечки. По-особому как-то: чистотой, молоком и детством.

— Лё-о-о-ова, – я уложила мальчика к себе на колени, после того, как сама разделась, и помыла руки. — Кто у нас здесь? Здесь Лёва, – я дотронулась до кончика носа ребенка, и он заливисто рассмеялся.

А мне почему-то плакать захотелось. Такая боль пронзила сердце, что я задохнулась от чувства необратимости.

— Скоро твоя мамочка придет, – всхлипнула, и как раз раздался звонок в дверь.

Ну почему так быстро?!

Я, наверное, ужасный человек, но впервые в жизни мне пришла в голову жуткая мысль – украсть чужого ребенка. Если бы со мной такое сотворили, с ума бы сошла. Но сейчас, прижимая к себе пухленького, тяжелого мальчишку, и идя в коридор, каждый шаг был как по раскаленным углям.

Наверное, я от стресса действительно чокнулась, как Камиль и говорил.

Я открыла дверь, и весело начала:

— А вот и мама… ой, Камиль? Что-то случилось? – испугалась я. — С Марком?

Кам застыл на лестничной клетке, разглядывая меня.

— Кам!

— Откуда ребенок? – он, наконец, прошел в квартиру, которую я тут же закрыла.

Надеюсь, Дарина придет не скоро. Хоть бы она долго ссорилась с этим парнем, а потом также долго мирилась. Вот только… ох, мне ведь тоже домой надо, к Марику, по которому я уже соскучилась. И, наверное, еще мне надо к психологу.

— Это сын соседки. Попросила немного посидеть с ним, проблемы у нее. Это Лёва, – прижала мальчика спиной к своей груди, привычно покачивая, как и Марка. — Ты почему здесь?

— Все в порядке, не нервничай. Помочь приехал.

— Ты уже помог с ремонтом и мебелью, этого достаточно.

— Я сам решу, – упрямо произнес Камиль.

— Уборка на сегодня отменяется, – вздохнула, наблюдая как Кам моет руки. — При маленьком нельзя пыль поднимать, так что сегодня я просто няня.

Я говорила с Камилем вежливо, но в этот момент я злилась на него сильнее, чем когда-либо. Пришел, отнимает время, которое я могла бы провести с ребенком, который так забавно открывает рот, когда смеется.