Ребенок от подонка
Шрифт:
— Че надо? – гаркнула она, глядя сквозь нас, явно не понимая, кто мы и зачем.
Из коридора показалась полноватая девушка в халате, и натянуто улыбнулась.
— Добрый день, – кивнула она, и похлопала Дарину по плечу, отчего девушка немного пошатнулась: — Ди, хватит уже, иди спать.
— Че ты меня спать весь день отправляешь? – она резко повернулась к нам спиной, но запнулась о свои же ноги, ударилась плечом о дверь, и начала падать.
И упала бы, если бы Камиль не поймал.
— Хм, отрубилась, – заметил он, придерживая действительно закрывшую глаза Дарину. — Вроде головой не ударилась.
— Наконец-то! Отнесите ее, пожалуйста, в спальню, – вздохнула девушка, настороженно
Я с ужасом увидела, насколько Дарина не в себе. Кам придерживал ее, но рука девушки была вывернута, и я смогла разглядеть характерные следы.
Мне было четырнадцать, и я подцепила одну инфекцию на юге. Прилетели домой, и я отправилась в больницу почти на месяц. Лежала под капельницами постоянно, мне вводились разные лекарства, и таких следов на сгибах локтей не оставалось. Просто ранки, синячки изредка, но не эта чернота. Будто гниль.
Я никогда так близко не сталкивалась с наркоманами. А теперь вблизи рассмотрела, и осознала – мы с Камилем дали ей деньги! И я вчера желала… да чего я только Дарине не желала. А вдруг Лёва удерживал ее от грани? А сейчас его с ней нет, и Дарина опустилась окончательно?!
— Спасибо, – с облегчением выдохнула Кристина, когда Кам вышел из комнаты, отнеся в нее Дарину. — А вы… вы…
— Мы, получается, к вам. Вы Кристина?
— Да, – нахмурилась девушка. — Мы знакомы?
— Мы знакомы с Дариной, – кивнула я на дверь. — Но нужны нам вы. Можете уделить немного времени?
Кристина нерешительно кивнула. Наверное, страшновато пускать непонятно кого в дом. А в комнате малыш, это заметно по множеству мелочей, которые наполняет эта обшарпанная, но чистенькая квартира.
— Она вам задолжала? – испугалась Кристина. — Я ей не родственница, просто снимаем вместе квартиру. Я бы давно съехала, но как ее бросить, и…
— Нет-нет, у нас Лёва, – торопливо произнесла я, перебив этот словесный поток.
— Слава Богу! Она ж ничего мне не рассказала! – воскликнула Кристина, и поманила нас на кухню. — Как малыш? Я вчера умаялась с дочкой, только как кормить пришла пора, поняла, что кроватка пустая. Лёва у меня в комнате спал обычно. Я люблю малыша, но сами понимаете, свой ребенок важнее, особенно когда болеет. А Дарина вроде к бывшему ушла, вот я и не сразу поняла, что Лёвчик пропал. Рина загуляла, я места себе не находила, пока она не написала, что все с ней и ребенком хорошо. А утром вот явилась без сына, и в таком состоянии… ну вы видели. Вот чай, печенье, угощайтесь, – девушка поставила перед нами чашки и блюдце, не прекращая болтать, как невесело прошли у нее эти сутки.
И по Кристине видно, что она и правда напугана.
— Хотела уже в полицию звонить, хотя… мне бы нежелательно с ними пересекаться, – смутилась она, и видимо прочла что-то по моему лицу: — Нет, вы не подумайте, что я кто-то вроде Рины, или беглая преступница! Просто… ну, с регистрацией проблемы, закончилась она. Боюсь, что меня депортируют, а дочку заберут. На работу пока не выйти, двое детей на мне, вон хожу в районе подъезды мою, Даринка что-то приносит, ну и родители высылают немного. И регистрацию не сделать из-за всего этого. А Лёва в порядке?
— С ним все хорошо, – успокоила я девушку. — Дарина жила в моем подъезде, и ребенок пока с нами останется. Мы договорились, что как только Дарина в себя придет, мы ей сына вернем, а пока он с ней в опасности. Вот и решили помочь.
— А, – Кристина махнула рукой, — она не придет в себя. Не завяжет никогда. Если бы она еще этого хотела, если бы старалась, но срывалась – тут понятно, это ведь болезнь. Но ей, понимаете, по кайфу. Вы только плохо не подумайте, но я предлагала Лёве семью подыскать. Она ж им не занималась почти. Мы пять месяцев вместе живем, и Рина, представьте, беруши в уши, и спала, пока малыш надрывался. Я потому к себе его и забирала, сердце кровью обливалось. Но мне свою поднимать надо, я двоих не потяну. Уговаривала Дарину, что нужно семью найти малышу, а она…
Кристина неожиданно смутилась, и замолчала.
Болтушка она, но милая. Чуть полноватая. Не рыхлая, а уютная, симпатичная, живая. Сидит сейчас за столом, а такое чувство, что в движении. Вот только язык без костей, но мне это на руку.
— Что она? – спросил Камиль.
— Сказала, что у нее на Лёву планы, – сдалась Кристина. — Мы как начали вместе жить, она все носилась в поисках отца ребенка. Вконтакте показывала мне фотографии мужчин, и каждую неделю у Лёвы новый отец был. Говорила, что обеспеченные, заряженные парни, и скоро она из халупы переедет, но видимо, отец так и не нашелся. Я уж не знаю, от кого она Лёву родила, но подсунуть его пыталась десятку мужиков. Вчера вот еще к одному бывшему ходила, сказала, что последний вариант. Вроде жила с ним, удобно было, но он вроде как бесперспективный, запасной вариант. И тот отвалился, выпер ее за гулянки, да и вчера послал. Дарина бормотала об этом сегодня, все порывалась ехать окна выбивать, еле удержала.
Мы с Камилем переглянулись, и я прочла в его глазах то, что у меня в мыслях было: мы поступили правильно, что забрали Лёву.
— Ну, теперь мальчик у нас, – спокойно произнес Камиль.
— Вы ведь не тот самый бывший? – хмыкнула Кристина. — И не родственники Рины? Да и на отчаявшуюся бездетную пару не похожи. Вы не задумали что-то… ну, что-то…
— Плохое? Нет, иначе бы мы не явились сюда. Мы не киднепперы, – успокоила я девушку. — Просто хотим доброе дело сделать. Если Дарина бросит наркотики, мы вернем ей ребенка. Если нет, то я планирую усыновить Лёву. Я бы хотела, чтобы вы дали мне его документы, хоть копии, если оригиналы опасаетесь отдавать людям с улицы. И мне бы узнать о ребенке: на что у него аллергия, что ему можно, а что нельзя.
Кристина разлила по чашкам вторую порцию напитка, и снова опустилась на стул.
— Ох, с документами я не знаю, это у Дарины нужно спрашивать, может в себя немного придет. А про Лёву что рассказать? – девушка задумалась. —Я его увидела, когда мальчику месяц был. Знаю все со слов Дарины, она любила хвастаться.
— Чем?
— Да ужасами всякими, – в голосе Кристины прорезалась злость. — Я сначала ругалась с ней из-за ее рассказов, да только это бесполезно. Дарина – трудный ребенок. Она бродяжничать любила, говорила, что в одиннадцать в товарный поезд запрыгнула, и скиталась. Иногда домой возвращалась, потом исчезала. А потом возвращаться стало некуда. С дурной компанией связалась, и с тринадцати лет чем только не занималась. Все попробовала, результат вы видели.
— Видели, – я в шоке покачала головой.
Дарина при первом взгляде меня очаровала. Хрупкая, красивая, ухоженная. На солнце блестит, а при обычном освещении все нюансы становятся видны.
— Говорила, что, когда Лёву ждала, долго не обращалась в консультацию. Потом уже, как она описывала, Рина шла по улице, и ей плохо стало. Она и в беременность своих привычек не бросила, – процедила Кристина. — Обдолбанная была, хотя знала про ребенка. Ее в скорую отвезли, а там на нее напустились. Дорогостоящих тестов не делали, никаких НИПТ, и прочего. Осмотрели, кровь взяли, к акушеру втолкнули, ну тот ей и сказал, что родит она нездорового ребенка. У Рины фасад красивый, а внутри она износилась, да и беременность остатки здоровья забрала. Ей про это врачи и сказали, что ребенок вяло развивается, что родится слабым, вероятно с отклонениями.