Ребенок от подонка
Шрифт:
Нет, нет, Кам не может быть настолько жестоким, у меня просто бред! Не такой он человек, который будет в такую горькую минуту пытаться меня убедить, что Марик – не наш только для того, чтобы я больного ребенка оставила, и вернулась к Камилю. Это слишком для любого человека. Мужчины бывают подонками, но не до такой степени!
— Я расскажу все, что смог узнать, – Камиль заговорил сухо, и сейчас он не ко мне обращается, а к врачу: — У Марка родимое пятно необычной формы. Такое же, как у моего приятеля – наследственное. У моего приятеля, у Руслана, была любовница, и жила она в доме
— Нет, продолжайте.
— Акушерка была одна, хотя роды были в разных квартирах, и даже на разных этажах. Сначала родила Дарина, а затем Соня, – хриплым голосом продолжил рассказывать Камиль, и мне хотелось уши зажать, чтобы не слушать. — Я только недавно сопоставил все. Мы делали тест с Марком. Дважды. В расшифровке результата указано, что отцовство исключено. И…
— Это твоя мать! – не выдержала я.
Что он говорит? Я не хочу все это слышать? Это просто невозможно, и все тут!
— Она не ангел, но результаты не подкупала, – мягко произнес Кам. — Помнишь, как я расспрашивал тебя насчет этой акушерки? Меня до всей этой беготни с анализами вообще не волновало, кто роды принял. Ребенок здоров, ты жива – остальное не важно. Было не важно. Но я задумался. Ты так яростно утверждала, что не изменяла, готова была на суд, на тест ДНК… сначала я думал, что ты не в себе, а потом начал догадываться. Хотя, все это тоже казалось бредом, но я ухватился за эту соломинку. Взял Лёву, и поехал в клинику, сдал анализы. Сегодня два результата пришло, – Камиль обнял меня за задеревеневшие плечи, — Марк – не мой, а Лёва – мой. Значит, он твой тоже. С Дариной я не спал. Детей перепутали.
Марк… Лёва… нет, глупости!
Или нет?
Я хватала воздух, глядя на задремавшего малыша у меня на коленях. Я бы хотела, чтобы он был моим. Но и Марк… он мой сын! Не может он чужим быть! Я с ним с самого начала, я его кормила, укачивала, ночами не спала. Смеялась вместе с ним, и плакала. Я за него жизнь отдам, и не мой?
Но Камиль говорит так уверенно! И родимое пятно, и тесты…
Я застонала, Камиль плотнее прижал меня к себе, но не помогает. Вообще ничего не помогает – больно, внутри меня огонь и хаос, непринятие. Я не могу это принять! Но и не верить… как не верить-то?!
— Нет, – вдруг поняла я. — Это точно ошибка. Мама ведь со мной была. Она вообще не отходила. Рассказывала, что воду таскала, полотенца, а потом просто за руку держала. У нее синяки жуткие были – так я в нее вцепилась тогда, чуть руку не сломала. Мама бы заметила, если бы акушерка решила подменить детей. Да и зачем бы?
— Не знаю, но выясню. Лёва – наш с тобой сын.
— Ясно, – произнес врач, который не выглядел ни ошарашенным, ни удивленным, будто каждый день окунается в подобную фантасмагорию. — Софья Дмитриевна, в любом случае, по документам именно вы – мать ребенка. Ему необходима помощь. Не могу сказать, что сейчас его состояние на грани жизни и смерти, его стабилизировали, взяли кровь и мокроту для анализов. Но на все необходимо время. А мне нужен семейный анамнез. Я очень надеюсь, что мои опасения не подтвердятся, но тем не менее, советую вам опросить биологическую мать и отца ребенка. А лучше приведите их сюда.
Врач кивнул, развернулся и ушел, а мы остались.
— Я могу увидеть Марика? – крикнула я в спину.
— В данный момент нет. Вечером, – донеслось до меня.
— Сонь, как ты? – прошептал Камиль. — Ты же поняла, что я правду сказал? Прости меня, я…
— Сейчас не время, – помотала я головой. — Нам нужно к Дарине, нужно к родственникам Руслана. Сейчас главное – Марк. Я не брошу его!
А верить или нет, прощать или нет – с этим я разберусь позже.
Руки трясутся… кошмар какой-то!
Лёва мой?
Мой?
Но тогда Марк не мой… нет, не буду думать об этом сейчас. Вообще не буду об этом думать, иначе с ума сойду.
Но что я за мать такая, если не смогла почувствовать, что мне на грудь не моего ребенка положили? Я ведь кормила Марика, зацеловывала, пересчитывала пальчики на руках и ногах. Каждую ночь подскакивала не по разу, проверяя – дышит, или нет. И не поняла, что не я его родила?
Неужели я настолько дура?!
— Дедуль, мы скоро. Берегите Лёву, – прохрипела я, оставляя дедушке и соседке малыша.
— Как Марик? Сонь, почему не рассказываешь ничего?
— С ним все хорошо, не волнуйтесь, – на удивление спокойно произнес Камиль. — Не тревожьтесь. Отдыхайте, телевизор посмотрите. Марк немного приболел, но скоро поправится.
— Из-за пожара, да? – убито спросил дедушка. — Это все я, это же…
— С ним все хорошо! – твердо произнес Камиль, и подтолкнул меня к выходу из квартиры.
С ним не все хорошо, но надеюсь этот муковисцидоз – злая шутка, ошибочный первичный диагноз. В медицинских сериалах так и бывает: сначала ищут самое страшное, а затем выясняется, что болезнь ерундовая, и лечится курсом антибиотиков.
Только жизнь далека от сериала.
— Надо было рассказать… или не надо? – мысли путаются, мы с Камилем в машине. — Деда Паша так плохо выглядит! И… Боже, Марк там совсем один, с ним рядом никого, и…
— Сонь, – Камиль обратился ко мне, не оборачивая голову, — одна ты в больнице не останешься, дома тоже. Марку лично ты ничем не поможешь. Я бы с радостью тебя дома оставил, но сейчас это не вариант. Я не рискну.
Я заторможенно кивнула.
Камиль вроде спокоен, но черты лица заострены. Щеки запали, и в тусклом освещении в авто он выглядит измученным. Дедушку и вовсе вспоминать больно. Он только из больницы, а тут с Мариком беда, и я не знаю, как рассказать ему, и как вообще все это вслух произнести.
Зачем я вообще об этом узнала?! Лучше бы… черт, лучше бы мне не знать. Но ведь есть Лёва, и…
— Соня, хватит.
— Что?
— Не изводи себя, – он поморщился, как от боли, — мы со всем справимся.
Я – нет. Не справлюсь. С самого начала, как Марк и Лёва родились, я не справилась, и дальше все наперекосяк пошло. Все хуже, и хуже, и вот он – момент, когда я погребена под тяжестью проблем, из которых знаю, что не выберусь.
Чертовы мысли путаются. Почему Камиль так спокоен?!