Ребята с Голубиной пади

Жемайтис Сергей Георгиевич

«Мы посмеем! Мы поспорим!» — Капитан лихой сказал.

Рыжик навострил уши и зарычал.

Мальчики умолкли.

— Что такое? — спросил Левка.

— Опять, наверное, ходит, — ответил Сун.

Все трое легли, приложив уши к палубе, и стали слушать. До мальчиков донесся звук тяжелых шагов, скрип ржавых петель, потом все стихло.

Левка поднял голову и сказал, ударяя кулаком по палубе:

— Нет, брат, теперь тебе не выбраться отсюда!

— А вдруг опять японцы придут с

белогвардейцами, и он их увидит в иллюминатор? — сказал Коля.

— Да-а, об этом-то мы и не подумали, — сказал, растягивая слова, Левка.

— Ой-е-ей, что тогда случится! — воскликнул Сун и энергично взмахнул кулаком. — Он стекло трах, и готово!

— Тогда нам худо будет, — сказал Левка. — Сейчас затаился, боится пошевелиться, потому что знает моего деда. А если своих увидит, тогда… Постойте, ребята, я что-то придумал! Я сейчас вернусь.

Левка присел, откинув руки за спину, затем, распрямившись, как пружина, высоко подпрыгнул и, описав плавную дугу, почти без брызг вошел в воду.

— Шибко хорошо! — воскликнул Сун, ударяя себя по коленям.

— Нырок что надо! — согласился Коля.

Вынырнув, Левка поплыл к «Орлу».

На миноносец Левка вернулся по берегу, держа в руках котелок с краской и кистью.

— Держите меня! — проговорил Левка, ложась грудью на край борта.

Коля и Сун, уже понявшие намерение Левки, взяли его за ноги и осторожно спустили за борт. Левка, повиснув вниз головой, быстро замазал белой краской стекла иллюминаторов в матросском кубрике.

— Ну, вот и все, — сказал он, когда друзья подняли его на палубу. — Теперь ему ничегошеньки не видно, а стучать и кричать он побоится.

— Раз такое дело, споем! — предложил Коля.

— Споем!

Ветер море стал тревожить, Буйно вспенились валы… —

затянул Коля второй куплет матросской песни.

Сун и Левка подхватили, и все трое опять принялись в такт песне барабанить пятками по ржавому борту.

Пленником был Брынза. Сегодня утром Сун, купаясь, подплыл к миноносцу и увидел в иллюминаторе его опухшее лицо.

«Следит за „Орлом“, — подумал Сун.

Нырнув, он долго плыл под водой, стараясь уйти из поля зрения шпиона. О виденном Сун рассказал Левке и Коле. Все втроем они отправились к Луке Лукичу.

Выслушав Суна, шкипер сказал:

— Нам бы от него до утра избавиться, не то Иуда все дело может испортить!

— Ничего не испортит, — сказал Сун и, прищурившись, прихлопнул ладошами. — Мы его, как мыша, поймаем!

— Что ты! Греха потом не оберешься… Эх, жаль, не списал я его тогда за борт! — сказал Лука Лукич.

— Надо его закрыть там, и пусть сидит, как таракан в банке, — вмешался в разговор Левка.

— Дело! Впрямь, дело говорите! Он в матросском кубрике? Там иллюминаторы

не открываются. А дверь и верхний люк задраим. Ну-ка, Лев, неси из подшкиперской ручник и пару клиньев.

Лука Лукич отправился на миноносец вместе с ребятами и накрепко закрыл Брынзу в его убежище.

Сейчас, закрасив иллюминаторы, Левка лишил шпиона возможности следить за «Орлом».

Допев песню, мальчики прыгнули в воду и поплыли на «Орел», а Рыжик с лаем помчался берегом. Было время обеда.

Когда встали из-за стола, Лука Лукич приказал всем отдыхать.

— Сегодня опять поздно ляжем, — сказал ой многозначительно.

— А кто будет за миноносцем смотреть? — спросил Левка.

— Я посмотрю. Отдыхайте!

— Что ж, поспим, — сказал, сладко зевая, Коля.

День, проведенный на солнце, налил приятной усталостью бронзовые тела ребят. Они улеглись прямо на палубе, в тени рубки, положив головы на спасательные пояса, и тотчас же заснули. Рыжик прикорнул у них в ногах.

Мальчики проснулись вечером. Солнце уже скрылось за вершинами деревьев на скалистом берегу. В потемневшей воде дрожали отражения первых звезд.

Лука Лукич склонился над люком, ведущим в машинное отделение, и вполголоса разговаривал с Максимом Петровичем.

— Как парок? — донесся до слуха мальчиков глуховатый голос шкипера.

— Держится хорошо.

— Что-то Андрея долго нет, — в голосе Луки Лукича послышалась тревога.

В это время под чьими-то ногами заскрипела галька на берегу. Рыжик вскочил и зарычал. Захлюпали по воде сходни, и на палубу ступил Андрей Богатырев.

— А, вот и легок на помине наш Андрюша! — шкипер протянул руку навстречу моряку.

Матрос пожал руки шкипера и машиниста, потом улыбнулся и тихо проговорил:

— Вести хорошие, друзья мои. Крепко наши теснят белых и их пособников — интервентов. Весь народ поднялся на борьбу. Скоро и мы перейдем в решительное наступление.

Матрос подошел к мальчикам и спросил:

— Что же вы так невежливо с американцем поступили? Он, говорят, захворал с перепугу.

— Что это еще за американец? — насторожился Лука Лукич.

— Секрет, старина. Это, брат, такая история, что животик надорвешь, — и моряк громко рассмеялся.

— Я им приказывал ни в какие истории не вмешиваться, — проворчал Лука Лукич и строго добавил, обращаясь к Левке: — Вы посматривайте здесь за берегом, а мы в каюту зайдем.

Левка выставил посты: Суна на миноносец, Колю на берег, а сам стал у трапа. Совещание в каюте у Луки Лукича окончилось скоро. Максим Петрович с матросом скрылись в машинном отделении. Лука Лукич прошел в рубку. Левка свистнул, подражая кулику. Часовые прибежали на катер.