Речи немых. Повседневная жизнь русского крестьянства в XX веке
Шрифт:
Колхозы начались, так всем колхозом праздновали, да и не одной деревней. И хоть с обеду, но сделают выходной. Раньше еще любили в картинки играть, лото. Соберутся мужики в какой-нибудь избе и играют, а бабы своим кругом собирались, песни пели. А у молодежи правило было, если ухажерится девка с парнем, то другие парни к девке не лезут.
Всякая девка плясала со своим парнем, другие ее не приглашали. Потом свадьбу делали. И сколь нарожают ребенков, столь и было. Абортов никаких не делали, боялись Бога. Дети выживали не все. У кого все выживут, так бывало семь или шесть
Вот, например, у неродного отца, у сестры семь ребенков было. Если у кого один ребенок останется, так сватов лучше к одному созывали, чем к семейному. Одному, мол, все приданое достанется, дележки не будет. Раньше много шадравитых ребенков было, воспой болели. Воспу тогда не прививали. Много калеченых было. Калечило корью, воспой, скарлатиной. Крестили ребенков сразу, как только родятся, макали в купель прямо с головой. Помазал поп плечи, руки, ноги, грудь, читал молитву. Раньше всех крестили в обязательном порядке. Приглашали кресну и кресного, после крестин всех угощали. Венчались все, и бедные, и богатые. А когда церкви разрушать стали, тогда венчаться стали меньше. У которых вот свадьбу не на что было сыграть, а венчаться все равно венчались.
«Расходились искать цветок папоротника»
Ермакова Аксинья Федоровна, 1911 год, дер. Плесково
Жизнь трудная была, работали все от мала до велика. А вот уже праздники или свадьба в деревне шли не то что теперь. Весело у нас было. Гуляла вся деревня — все друг друга знали, уважали.
Песен ведь раньше много народных знали. Вот свадьба, к примеру; ну, сватались, это еще не праздник, а вот сама свадьба — это уже гулянье. Чаще свадьбу справляли осенью, когда урожай соберут. Тут уж сразу два праздника.
На свадьбе все пели, и подруги невесты и невеста с ними, — песни жалобные, ведь с девичьей жизнью прощалась невеста.
А жених и его друзья, наоборот, — веселые, удальные. Венчались в церкви. У нас в деревне была церковь хорошая, красивая, из других деревень приходили на службу. Обязательно все крестились, и отпевались тоже в церкви.
В Пасху поп ко всем в гости ходил, молитвы пел. Хозяйки его угощали. К тому дню во всех домах яички красили отваром лукового пера — скорлупа становилась коричневато-красной, их потом к иконкам подвешивали.
По большим праздникам ходили с иконами на реку Великую, называлось это стречинье. В реку бросали завещания. Кто хотел, купался, а желающих было много; даже в холодную погоду купались и говорили, что не холодно.
А праздник Ивана-Купала мне нравился больше всего. Этот праздник праздновали летом, когда зацветает папоротник, его-то и звали купалин цветок.
Уходили (в основном молодые парни и девки) к реке, жгли костры, хороводы водили вокруг них и, уж конечно, обязательно пели; ведь для каждого праздника были тогда свои песни.
А уж в полночь все расходились по берегу реки искать цветок счастья. Страшно бывало, ведь папоротник растет в болотистой земле да еще чаще в лесу; вот кто похрабрее — один ходил, а то в основном все парами. Рассказывали, что находили и желания загадывали. Только вот мне он ни разу не встречался.
Сейчас забыли эти праздники, а раньше верили; верили в судьбу, верили, что на том свете тоже есть жизнь и что кому на этом свете тяжело живется, легче будет на том свете.
Наверное, эта вера и помогала жить, успокаивала, помогала верить в будущее. Сначала у нас в деревне будущего не боялись, а вот когда церковь сломали, старушки слезами умывались, стали говорить о конце света.
Перминова Мария Федоровна, 1911 год, дер. Санники
Часто вспоминаю, как выходила замуж. Вечером подъехали на лошади к воротам, забегает мужик в избу, а мужик-то сродни нам приходился, и говорит: «Дядя Нестор, можно ли заехать во двор?» А мамка мне говорит: «Манька, там в корзине кто-то сидит, жених, наверное». И вот заходит парень, старше меня на пять-шесть лет.
Я быстрей на печь залезла, на мне и платье-то портяное.
А мужик-то этот опять и говорит: «Дядя Нестор, мы сватом приехали». А дед ему в ответ: «Ребенки замуж не ходят». Мужик говорит: «А нам молодую и надо, у нас старухи и так есть в доме».
А народу со всей деревни собралось уйма. Бабка говорит: «Этак и пол подломит». Скипятили самовар, принесли конфет, пряники.
Я вывесила полотенца, скатерку на стол постелила. Само-вар-то был двухведерный, я принесла его, шмякнула на стол и обратилась к гостям: «Садитесь за стол». Все сели за стол. Этот мужик Аверьян шутил все, смеялись.
А потом я убрала все со стола. Ушла на кухню. Приходит жених ко мне и спрашивает меня: «Пойдешь ли, Маня, за меня замуж?» Я ему говорю, что я молода. В это время пришел Аверьян и начал сговаривать меня. Я согласилась.
Аверьян говорит: «Приезжайте завтра дом смотреть». Я говорю: «У меня и шубы нет». Аверьян: «Ничего, отец справит». Поехали смотреть дом. Дом-то старинный, не больно богатый. Но жених-то мне уж больно приглянулся, хорош, кудряв. Всем девкам понравился.
Потом поехали уписываться.
Затем был девичник (смотрины). Пировали у невесты. Ох, и народу было! У него родня большая и у нас. Отец нагнал самогонки, всех напоил.
Для невесты были испытания. Сваха уронила как бы невзначай булевку. Я должна была ее быстро поднять, иначе скажут: «Слепонькая». Я справилась быстро с этим заданием. Потом еще надо было пройти по половице и не оступиться, а то бы сказали, что хромонькая. Ну а потом была свадьба. Тоже вся родня собралась. У мамки только было четыре брата.
В семье мужа уже были две золовки. Неважно они тоже жили. Свекор сразу сказал: «Смотрите, если что из дома выйдет, всех перехвощу». Миша, муж, мне сказал: «Смотри, Маня, ты ни с кем не говори, если что и неладно в семье, не выноси сор из избы».
Война началась, Миша ушел на фронт. Я осталась с пятью детьми. Мишу убило. Если б не война я бы прожила как у Христа за пазухой. Мы с Мишей любили друг друга.
В молодости у нас всякие игры веселые были. К Масленке откармливали лошадей и по деревням ездили с гармонью. Начинали с четверга и кончали понедельником.