Редкие земли
Шрифт:
Пожалуйста, выходи со мной на связь не реже двух раз в день и сообщай по возможности больше подробностей. Твой Гуарди.
Приблизительно такой же сценарий был разработан и для путешествия в Биарриц, однако здесь Ник Оризон не считал себя обязанным выполнять все сюжетные ходы Гуарди: все-таки он был здесь не в первый раз, знал всю округу, да к тому же находился под опекой своего учителя, всемогущего старче Винсента Лярокка. Хранитель, очевидно, все это учитывал и не особенно давил на мальчугана, за исключением одного престраннейшего обстоятельства.
Однажды вскоре после прибытия в Страну Басков маячок его суперсовременной доски замелькал и запищал в тревожном режиме. Сторожевой в категорических, если не в грубых, тонах рекомендовал юнцу ни в коем случае не пользоваться прошлогодним мотоскутером, оставленным в самодельном гараже на пляже Бидар. Ник был поражен странным совпадением: ведь именно такое же наставление он получил от какого-то русского писателя
Однако нарастающая дружба с Дельфиной требовала все большей автономности в передвижениях. Несколько дней назад Ник все-таки отправился на пляж Бидар, надеясь отыскать там свой пульт, а стало быть, и обрести своего быстроходного монстрика. То, что он увидел, потрясло его до глубины… до глубины чего?.. может ли быть у души глубина?.. может ли душа трястись от увиденного? Ник Оризон в буквальном смысле основательно сотрясался, даже зубы постукивали. Может ли душа стучать зубами — вот в чем вопрос. Перед ним вместо аккуратненького гаража зиял отвратительный кратер. Зона взрыва была окружена желтой ленточкой. Внутри зоны работали полицейские эксперты. Вынимали из еще слегка дымящегося кратера мелкие искореженные штучки металла, весьма напоминающие, между прочим, обгоревшие куриные косточки. Кто-то из проходящих мимо сёрферов предположил, что в гараж сунулся жадный до металла тяжелоногий динозавр. Их движения намного быстрее человеческих поползновений. Вполне возможно, он успел схватить своими челюстями вожделенный скутер, после чего и погиб вместе со своей добычей. Но дело совсем не в том, кто действует быстрее, завр или хомо, дело тут в том, что гараж был заминирован, и с тем же успехом мог бы погибнуть и хомо с его спокойными движениями, а этим хомо мог оказаться не кто иной, как любимец всего побережья Ник Оризон.
В тот вечер Хранитель прислал ему e-mail mes-sage следующего содержания: «Ник, ты видишь, что я был прав. Хочу тебе напомнить, что до меня тебя предупреждал об опасности сочинитель романов Базз Окселотл, а эти люди нередко в своих предположениях опережают даже профессионалов охраны и разведки. Должен тебе также сообщить, что автором дурацкой шутки о голодном динозавре был твой друг из устья Амазонки Вальехо Наган. Если бы ты не был так растерян, ты мог бы заметить устремленный на тебя его недобрый взгляд. Категорически прошу тебя сообщать мне обо всех странностях в его поведении. Можешь рассказать о нашей переписке великому Лярокку и твоей чудесной Дельфинии».
Упоминание девушки, которая пленила его сердце, наполнило душу трепетом совсем другого сорта. Гуарди прав: надо рассказать ей о всех преткновениях моей судьбы. Что может быть лучше, чем полностью доверительные отношения между влюбленными! Гнусная дымящаяся яма на месте гаража очень быстро выветрилась из сознания. После этого произошло и важнейшее в масштабах нашей Галактики соитие двух юных тел. Ночь в тамарисковом парке, витающие в воздухе ароматы, память о ее поцелуях заполнили все его естество. Всевозможные попискивания XXI столетия кружили ему голову. На экранчике селлфона он нашел ее послание: «Мы с тобой только что побывали в космическом пространстве. Твоя Дельф». Он тут же отправил ей свое: «Жажду новой встречи в Стожарах. Твой Ник». К этому добавлялись послания Хранителя, предполагающие какой-то новый поворот в судьбе. Последнее гласило: «Возьми фургончик мистера Окселотла и немедленно поезжай в аэропорт Парми. Ночной бармен по имени Уазо проведет тебя на летное поле. Там произойдет наша встреча».
Улица Жан-Жака О’Дессю, несмотря на свою кривизну, а может быть, благодаря ей, была неплохо освещена галогеновыми фонарями. В их свете стоящий на холме за ветвями магнолии и пальмы белый домик казался сущим привидением, если так можно сказать о чем-нибудь несуществующем. Бросив на него беглый взгляд, Ник подумал, что Базза, по всей вероятности, нет дома. Мысль о том, что писатель может просто-напросто мирно почивать в этот час, даже не пришла ему в голову. Спали тут несколько автомобилей, оставленных на ночь вдоль тротуара, и среди них самым сонным казался фургончик «Рено Кангу».
Он потянул переднюю левую дверцу. Она открылась. Приподнял коврик; связка ключей в свете фонаря казалась гибридом устрицы с осьминогом. Самый острый щуп, явная смесь титаниума с латанидом, легко вошел в створ зажигания; все сразу вздулось в машине, зазвучало пиано; любовь андрогинов, ноктюрн. Не дожидаясь полного прогрева масла, они тронулись в путь. Жан-Жак, превратившись на несколько минут в подобие горной дороги, выкатился на авеню Президента Кеннеди. Здесь тоже было пусто. Кроме фонарей светились вывеска магазина свежемороженой пищи «Пикар» да банкомат «Сосьете Женераль», уличный термометр показывал 19 градусов. Встречным курсом медленно проехал автомобиль жандармерии. Ник, заметив его, немедленно надул щеки и нахмурил брови, чтобы не приняли за несовершеннолетнего. Жандармы хохотнули, один из них, высунув из окна ладонь, изобразил сёрфинг; дескать, знаем, знаем, кто вы такой, молодой мсье.
Проехав несколько круговых разворотов, Ник выскочил на автобан № 10. Пространство широко раскрылось на юг. Там, под звездами и луной, отчетливо обозначились отроги Пиренеев. Какая ночь, думал Ник, сколько удивительных мгновений проскальзывают мимо, сменяя друг друга, как будто давая мне знать, что я дружелюбно опознан.
Большой, наполовину стеклянный зал был совершенно пуст, если не считать какой-то студенточки, что дремала в кресле, положив ноги на рюкзачок, да одинокого бартендера Уазо, который смотрел футбольный матч — Аргентина против Сербии и Черногории, записанный на кассету его предшественником.
Ник присел на высокую табуретку у бара и вежливо обратился к болельщику: «Какой счет, мсье Уазо?» Лысоватый парень внимательно на него посмотрел и ответил по существу: «Шесть ноль, мон ами. Аргентинцы показывают чудеса футбола. Только что забили мяч после пяти передач в одно касание». После этого он, не отрываясь от экрана, приготовил для Ника большую чашку кофе и продолжил: «Ваш друг прибудет сюда примерно через полчаса, так что можно не спешить».
Прошло минут десять, прежде чем с экрана исчезли трагические фигуры славян и развеселые аргентинцы. Уазо пригласил юношу зайти за стойку и открыл маленькую дверь в стене. Вдвоем они прошли по узкому коридору, открыли еще одну дверь и оказались прямо на летном поле. Занимался рассвет. Вокруг не было ни души. Смутно виднелись контуры двух аэробусов и нескольких маленьких самолетов. Ник подумал, что Хранитель, очевидно, прилетит на какой-нибудь крохотной «Сессне» в полном одиночестве. Это было бы логично для завершения таинственности. Впервые он ощутил некоторое беспокойство. Зачем понадобилось выводить его на летное поле? Чего доброго, его тут увидит охрана и примет за какого-нибудь террориста. Беспокойство усилилось, когда он ощутил полнейшую оторванность от своей доски. Она лежит там, в «Кангу», включает свой маячок, но от него не видит ни ответа ни привета. «Послушайте, мсье Уазо…» — начал было он, но бартендер тут показал ему на пирамиду каких-то контейнеров и предложил забраться на вершину. «Ни о чем не беспокойтесь, Ник. Я сейчас сообщу вашему другу, где вы находитесь. Все будет тип-топ». Он принес раскладную лестницу и попросил Ника втащить ее за собой наверх. После чего спокойно удалился, вернее, исчез, еще вернее — упорхнул, если уж говорить о птицах. Таким образом наш юный герой оказался один в самом темном углу ночного аэродрома.
Он растянулся на верхнем контейнере и прикрылся куском брезента. Грубая ткань была довольно влажной, однако вскоре высохла от соприкосновения с его горячим телом. Теперь она его защищала от остренького ветерка, то и дело долетавшего сюда из пиренейских расселин. Накрывшись с головой, он в щелку наблюдал восточные своды небес, где все яснее проступало свечение рассвета. Вот оттуда, должно быть, появится одинокий летун Сторожевой. Если он не зайдет на посадку из все еще темных глубин Запада. Кто он такой, этот человек, столь активно вмешивающийся в его жизнь с помощью электронной почты? Гендерная недостаточность английского языка в первом лице мешает даже предположить, что это мужчина. Также невозможно предположить его/ее возраст. Он/она, безусловно, умудрен/а богатым житейским опытом. Он/она также располагает широко раскинутой сетью связей в мировом бизнесе отдыха и туризма, а также с чинами администрации всевозможных регионов. В этой роли может легко оказаться кто-то вроде всемирно известной миссис Робинсон, осуществляющей контакт между ООН и ЕС. С другой стороны, настороженность и пытливость электронной персоны отошлет нас к кому-нибудь вроде мистера Беарбага, этого засекреченного специалиста по нанесению точечных ударов по гнездовьям экстремистов. Кто-то вроде Брюса Уиллиса, если не он сам. Узнав о том, что мальчик из Корнуэлла вместе с его скутером попадает в список намеченных экстремистами жертв, Брюс Беарбаг вместе со своей партнершей Робинсон, временами выступающей под маской Сигурни Вивер, принимают соответствующие меры в регионе Земли Басков. Как вдруг выясняется, что вся эта каша заварена не кем иным, как сочинителем Баззом Окселотлом, потому что именно этот старче как раз и является Хранителем мальчика из Корнуэлла.