Рефераты для дурехи

Галкин Александр Борисович

Кроме того, нельзя обойтись без хотя бы общего и пускай поверхностного разговора о философии данных писателей, потому что образы «нечистой силы» – это образы зла. Каковы шансы зла победить добро? Насколько добро способно противостоять злу? Все эти философские вопросы ставят и разрешают данные писатели в своих произведениях.

5.1 «Нечистая сила» в изображении Н.В. Гоголя: фолькорные бесы, пошлость и зло без лица

Н.В. Гоголь на заре своего писательского творчества радовался жизни. Его пером точно водила сама веселость. Вот почему даже изображение нечистой силы пронизано шутливостью, лукавым юмором, радостью жизни. В «Ночи перед рождеством» чёрт ничуть не страшен, а глуповат и, по словам Гоголя, похож на губернского стряпчего «в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный, как теперешние мундирные фалды» [81] . К тому же чёрт напоминает «немца». По ироническому замечанию Гоголя, «немцем называют у нас всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он француз, или цесарец, или швед – все немец» [82] . В одном образе Гоголь гротескно соединяет борова с пятачком и «немца» с чиновником; двух последних мужик-крестьянин искренне и крепко ненавидит: «Спереди совершенно немец: узенькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая все, что ни попади лось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком, ноги были так тонки, что если бы такие имел яресковский голова, то он переломал бы их в первом козачке. (…) только по козлиной бороде под мордой, по небольшим рожкам, торчавшим на голове, и что весь был не белее трубочиста, можно было догадаться, что он не немец и не губернский стряпчий, а просто

черт, которому последняя ночь осталась шататься по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же, с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу» [83] . Судьба чёрта явно предрешена победой Христа. Пока, таким образом, Гоголь не видит серьезной опасности в существовании нечистой силы. Чёрт легко делается орудием В акулы и в конечном счете вершит добро.

81

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 1, – С.106.

82

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 1, – С.106.

83

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 1, – С.106.

Но поначалу, в канун Рождества, чёрт крадет луну, а ведьма Солоха, мать Вакулы, летая по небосводу на метле, собирает в рукав звезды. Казалось бы, чёрт, как владыка ада, должен бы пугать и наводить ужас на человека, а ведьма – полностью и безоговорочно подчиняться своему грозному хозяину. Но у Гоголя всё не так: это, конечно, фольклорный чёрт из русских и украинских сказок, чёрт, которого в два счета обманывают безжалостные и лукавые мужики. Вот и Солоха, за которой увивается чёрт, заталкивает его в мешок, а Вакула, перекрестив крестом жалкое тельце несчастного чёрта, заставляет его лететь в Петербург к царице за черевичками для Оксаны. Приземлившись у столичного шлагбаума, чёрт превращается в коня, потом – почти в мышонка, чтобы залезть в карман к Вакуле. Наконец, за всё добро, которое он сделал кузнецу, чёрт получает от него колотушки: «Еще быстрее в остальное время ночи несся черт с кузнецом назад. И мигом очутился Вакула около своей хаты. В это время пропел петух. «Куда? – закричал он, ухватя за хвост имевшего убежать черта, – постой, приятель, еще не все: я еще не поблагодарил тебя». Тут, схвативши хворостину, отвесил он ему три удара, и бедный черт припустил бежать, как мужик, которого только что выпарил заседатель. Итак, вместо того чтобы провесть, соблазнить и одурачить других, враг человеческого рода был сам одурачен» [84] .

84

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 1, – С.147.

В «Майской ночи, или Утопленнице» русалки, как и чёрт «Ночи перед рождеством», творят добро для главного героя повести Левко. Причем Левко тоже делает добро для русалок: это как бы обоюдное добро. Мотивы творящей зло колдуньи, злой мачехи, которая преследует падчерицу с помощью родного отца, Гоголь соединяет с мотивом оборотничества (например, превращение человека в кошку), часто в сознании народа неразрывно связанного с ведьмовством.

Атрибут ведьмы – черная кошка, нечистое животное. Не случайно ее чураются суеверные деревенские жители. Левко рассказывает Ганне, своей возлюбленной, историю утопленницы, дочери сотника: «Давно, мое серденько, жил в этом доме сотник. У сотника была дочка, ясная панночка, белая, как снег, как твое личико. Сотникова жена давно уже умерла; задумал сотник жениться на другой. «Будешь ли ты меня нежить по-старому, батьку, когда возьмешь другую жену?» – «Буду, моя дочка; еще крепче прежнего стану прижимать тебя к сердцу! Буду, моя дочка; еще ярче стану дарить серьги и монисты!» Привез сотник молодую жену в новый дом свой. Хороша была молодая жена. Румяна и бела собою была молодая жена; только так страшно взглянула на свою падчерицу, что та вскрикнула, ее увидевши; и хоть бы слово во весь день сказала суровая мачеха. Настала ночь; ушел сотник с молодою женою в свою опочивальню; заперлась и белая панночка в своей светлице. Горько сделалось ей; стала плакать. Глядит: страшная черная кошка крадется к ней; шерсть на ней горит, и железные когти стучат по полу. В испуге вскочила она на лавку, – кошка за нею. Перепрыгнула на лежанку, – кошка и туда, и вдруг бросилась к ней на шею и душит ее. С криком оторвавши от себя, кинула ее на пол; опять крадется страшная кошка. Тоска ее взяла. На стене висела отцовская сабля. Схватила ее и бряк по полу – лапа с железными когтями отскочила, и кошка с визгом пропала в темном углу. Целый день не выходила из светлицы своей молодая жена; на третий день вышла с перевязанною рукой. Угадала бедная панночка, что мачеха ее ведьма и что она ей перерубила руку. На четвертый день приказал сотник своей дочке носить воду, мести хату, как простой мужичке, и не показываться в панские покои. Тяжело было бедняжке, да нечего делать: стала выполнять отцовскую волю. На пятый день выгнал сотник свою дочку босую из дому и куска хлеба не дал на дорогу. Тогда только зарыдала панночка, закрывши руками белое лицо свое: «Погубил ты, батьку, родную дочку свою! Погубила ведьма грешную душу твою! Прости тебя бог; а мне, несчастной, видно, не велит он жить на белом свете!..» [85] Левко встречает девушку-утопленницу на берегу пруда, ставшую главной русалкой, Сотникова дочка просит Левко найти колдунью, которая прячется среди других русалок, водивших хоровод. Гоголь злую силу обозначает цветом, точнее светотенью. Зло, конечно, несет тьму, мрак; по этому признаку Левко и находит мачеху-колдунью: «Левко посмотрел на берег: в тонком серебряном тумане мелькали легкие, как будто тени, девушки в белых, как луг, убранный ландышами, рубашках; золотые ожерелья, монисты, дукаты блистали на их шеях; но они были бледны; тело их было как будто сваяно из прозрачных облак и будто светилось насквозь при серебряном месяце. Хоровод, играя, придвинулся к нему ближе. Послышались голоса.

85

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 1, – С. 62. История с кошкой удивительно перекликается с историей, случившейся в детстве с самим Гоголем, когда он утопил кошку. Гоголь рассказал ее Александре Осиповне Смирновой, своей близкой приятельнице: «Гоголь рассказывал ей, что однажды родители уехали и оставили его дома. Он был совсем один – слуги улеглись спать, сестры тоже разошлись по своим комнатам, а гостей и родственников в ту пору в Васильевке не было. Он сидел на диване в гостиной и уныло смотрел в окно. За окном было темно. Тишина стоила такая, что казалось: не только люди, но и все уснуло вокруг. Эта странная тишина, которую он вначале не замечал, вдруг коснулись его уха, а потом и сознания, и ему сделалось страшно. Неожиданно раздался бой старинных часов. Они резко проскрежетали и стали отбивать время.

«В ушах шумело, – говорил Смирновой Гоголь, – что-то надвигалось и уходило куда-то. Верите ли, мне уже тогда казалось, что стук маятника был стуком времени, уходящем в вечность. Вдруг раздалось слабое мяуканье кошки… Я никогда не забуду, как она шла, потягиваясь, и мягкие лапы слабо постукивали о половицы когтями, зеленые глаза искрились недобрым светом… Мне стало жутко. Я вскарабкался на диван и прижался к стене…» Кошку эту Никоша утопил в пруду. Он отнес ее туда по ночному парку и, когда из-за туч выглянула луна, бросил ее в воду в лунный след. Кошка сразу не утонула, она пыталась выплыть, мяукала, он, схвативши какую-то палку, отталкивал ее от берега. Наконец мяуканье прекратилось, и вода ровно сомкнулась над бедным животным». (Золотусский И. Гоголь ЖЗЛ, «Молодая гвардия», – М., 1979, – С. 29.) Кстати, смерть Пульхерии Ивановны в «Старосветских помещиках» тоже напрямую связана с кошкой.

– Давайте в ворона, давайте играть в ворона! – зашумели все, будто приречный тростник, тронутый в тихий час сумерек воздушными устами ветра.

– Кому же быть вороном?

Кинули жребий – и одна девушка вышла из толпы. Левко принялся разглядывать ее. Лицо, платье – все на ней такое же, как и на других. Заметно только было, что она неохотно играла эту роль. Толпа вытянулась вереницею и быстро перебегала от нападений хищного врага.

– Нет, я не хочу быть вороном! – сказала девушка, изнемогая от усталости. – Мне жалко отнимать цыпленков у бедной матери!

«Ты не ведьма!» – подумал Левко.

– Кто же будет вороном?

Девушки снова собрались кинуть жребий.

– Я буду вороном! – вызвалась одна из средины.

Левко стал пристально вглядываться в лицо ей. Скоро и смело гналась она за вереницею и кидалась во все стороны, чтобы изловить свою жертву. Тут Левко стал замечать, что тело ее не так светилось, как у прочих: внутри его виделось что-то черное. Вдруг раздался крик: ворон бросился на одну из вереницы, схватил ее, и Левку почудилось, будто у ней выпустились когти и на лице ее сверкнула злобная радость.

– Ведьма! – сказал он, вдруг указав на нее пальцем и оборотившись к дому.

Панночка засмеялась, и девушки с криком увели за собою представлявшую ворона». [86]

В гоголевском «Вие» сотникова дочь-красавица – уже ведьма. Она обращается в старуху и седлает философа Хому Брута, чтобы лететь на нем, как на бесовском коне, на шабаш. Он читает молитвы и заклятия и в результате этого сам оседлывает колдунью и забивает ее до смерти поленом. Чтобы отомстить убийце перед смертью и утащить Хому Брута с собою в ад, панночка берет с отца клятву, что молитвы над ее гробом будет читать бурсак киевской семинарии Хома Брут. Гоголь рисует зло уже по-новому: во зле есть дьявольская красота, соблазн, с которым в конце концов Хома Брут не может совладать. Зло (мертвое тело панночки в гробу) привлекательно своей гибельной красотой, так что Хому Брута тянет в эту бездну: «…пред ним лежала красавица, какая когда-либо бывала на земле. Казалось, никогда еще черты лица не были образованы в такой резкой и вместе гармонической красоте. Она лежала как живая. Чело, прекрасное, нежное, как снег, как серебро, казалось, мыслило; брови – ночь среди солнечного дня, тонкие, ровные, горделиво приподнялись над закрытыми глазами, а ресницы, упавшие стрелами на щеки, пылавшие жаром тайных желаний; уста – рубины, готовые усмехнуться… Но в них же, в тех же самых чертах, он видел что-то страшно пронзительное. Он чувствовал, что душа его начинала как-то болезненно ныть…» [87]

86

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 1, – С. 82–3.

87

Гоголь Н.В. Собрание сочинений в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 2,– С. 175

Во время заупокойных молитв панночка невидящими мертвыми глазами ищет Хому Брута, наводя на него смертельный ужас. Гроб с ее трупом летает над священным кругом, который философ очертил вокруг себя, и не может зацепить Хому Брута. От заклинаний ведьмы к церкви слетается несметная нечистая сила. Железными когтями и множеством крыльев бьются с шумом и визгом упыри и чудовища в окна и двери церкви. Наконец, сам Вий находит философа и железным пальцем указывает нечистой силе его местонахождение. Вий – жуткое чудовище, по-видимому еще более древнее, чем обитатели ада. Он является как будто из-под земли и весь он «в черной земле. Как жилистые, крепкие корни, выдавались его засыпанные землею ноги и руки (…) Длинные веки опущены были до самой земли. С ужасом заметил Хома, что лицо было на нем железное». [88]

88

Гоголь Н.В. Собр. соч. в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т 2, – С. 192.

Философ Хома Брут не может удержаться от искушения посмотреть на страшное и пугающее лицо Вия, потому что в нем тоже есть нечто притягательное, так же как в красивом и гибельном лице ведьмы-панночки. Любопытство – тот же грех, грех суетности, по Гоголю Это суетное любопытство как раз и убивает Хому Брута: зло побеждает добро силой соблазна.

Фигура чёрта для Гоголя вполне достоверна. Гоголь убежден в наличии реальной демонической силы, действующей в мире. В его произведениях звучит иррациональный мотив дьявольского искажения действительности. Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича «сам черт связал веревочкой» [89] , в результате они поссорились – в их ссоре присутствует дьявольская закономерность, заложенная фатальным ходом вещей. В «Невском проспекте» Гоголь пишет, что «демон искрошил весь мир на множество разных кусков и все эти куски без смысла, без толку смешал вместе» [90] . Неминуемо должен был покончить с собой Пискарев, сойти с ума Поприщин, умереть от злобы и ревности к другим талантам герой «Портрета» Чартков (в первой, редакции – Чертков).

89

Гоголь Н.В. Собр. соч. в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т 2, – С. 192.

90

Гоголь Н.В. Собр. соч. в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 3, – С. 21.

Дьявол приложил руку даже к идеальной женской красоте. В женщине сидит черт – эта мысль не раз звучит в словах персонажей. Гоголя. При всем комизме ситуаций, когда эта мысль высказывается, Гоголь, бесспорно, относится к ней совершенно серьезно. Горькая ирония Гоголя в «Невском проспекте» о красоте, тронутой развратом, или красоте, замутненной и сведенной на нет пошлой глупостью, – ирония эта трагична, ведь идеальность женщины подвергается дьявольскому сомнению в подлинности этой идеальности: «…я знал много мужей, которые в восторге от глупости своих жен и видят в ней все признаки младенческой невинности. Красота производит совершенные чудеса. Все душевные недостатки в красавице, вместо того чтобы произвести отвращение, становятся как-то необыкновенно привлекательны, самый порок дышит в них миловидностью…» [91]

91

Гоголь Н.В. Собр. соч. в шести томах. ГИХЛ, – М., 1959, – Т. 3, – С. 38.

В «Тарасе Бульбе» красавица-полячка заставляет Андрия предать родину. Красавица в «Вие» – просто ведьма. Гоголь как будто страшится дьявольского начала в женщине. Недаром он говорил, что благодарен Богу, который хранил его от любви, иначе он сгорел бы в этой страсти; его пламенная натура молниеносно оставила бы от его тела лишь горстку пепла. [92] По Гоголю, опасность дьявола – в его умении сделаться обыкновенным, таким, как все, в его пошлости и заурядности. Фигура Чичикова в «Мертвых душах» – это новая вариация гоголевского чёрта. Не зря Чичикова Д.С. Мережковский и В.В. Набоков сближают с чёртом. «Чичиков – всего лишь низко оплачиваемый агент дьявола, адский коммивояжер: «наш господин Чичиков», как могли бы назвать в акционерном обществе «Сатана и К°» этого добродушного, упитанного, но внутренне дрожащего представителя. Пошлость, какую олицетворяет Чичиков, – одно из главных отличительных свойств дьявола…» [93] Так пишет Набоков. Сущность Хлестакова и Чичикова, по мнению Мережковского, «вечная середина, ни то ни сё – совершенная пошлость (…) два современные русские лица, две ипостаси вечного и всемирного зла – черта» [94] .

92

Женщины, с которыми судьба сводила Гоголя, тоже боялись его неистребимой художественной натуры: как бы все душевные движения, что он наблюдал у знакомых женщин, Гоголь не поместил бы на страницы своих книг. И.П. Золотусский описывает подобные взаимоотношения Гоголя и А.О. Смирновой. См.: Золотусский И. Гоголь. ЖЗЛ, «Молодая гвардия», – М., 1979, – С. 348–359.

93

Набоков В. Николай Гоголь// Набоков В. Романы. Рассказы. Эссе. – «Энтар», Спб., 1993, – C. 296–97.

94

Мережковский Д. Гоголь и черт. – М., «Скорпион», 1906, – С. 34. По тонкому наблюдению Мережковского, Гоголь даже сюжет в своих произведениях, в том числе и в «Ревизоре», строит так, будто в мире орудует чёрт, искривляет, искажает действительность, вносит в мир хаос. Мережковский цитирует письмо Гоголя в связи с этим: «Я совершенно убедился в том, что сплетня плетется чёртом, а не человеком (курсив мой. – Авт.). Человек от праздности и сглупа брякнет слово без смысла, которого бы и не хотел сказать. Это слово пойдет гулять; по поводу его другой отпустит в праздности другое; и мало-помалу сплетется сама собой история, без ведома всех. Настоящего автора ее безумно и отыскивать, потому что его не отыщешь…Не обвиняйте никого. Помните, что все на свете обман, все кажется нам не тем, чем оно есть на самом деле. Трудно, трудно жить нам, забывающим всякую минуту, что будут наши действия ревизоватьТот, Кого ничем не подкупишь» (Письмо к N.F. из Москвы от 6 декабря 1849 г.). Не дан ли здесь полный, не только понятный всем, реальный, но и до сей поры никем, кажется, не понятый, мистический замысел «Ревизора»? (Мережковский Д. Гоголь и черт. – М., «Скорпион», 1906, – С. 8.)