Рефераты для дурёхи
Шрифт:
И здесь другой парадокс архетипической фигуры Дон Жуана: он никогда не станет отцом и не даст ни одной женщине сделаться матерью. Иначе говоря, Дон Жуан всегда бесплоден. Странность заключается также и в том, что все женщины, которые его любили и которыми он овладел, тоже бесплодны. В литературе, кажется, нет ни малейшего упоминания о детях Дон Жуана, в отличие, например, от детей лейтенанта Шмидта. Даже с точки зрения здравого смысла и элементарной статистики кто-то из многочисленных женщин Дон Жуана, хотя бы для разнообразия, должен был забеременеть. Но этого так и не произошло. Значит, в самом архетипе Дон Жуана заложена эта бесплодность.
Разумеется, каждый писатель, в том числе и наш Пушкин, вкладывает в образ Дон Жуана свое
2. Тирсо де Молина – автор Дон Хуана, монах и театральный драматург
Настоящее имя Тирсо – Габриэль Тельес. По скудным сведениям о его жизни, дошедшим до нас, он принял монашеский постриг в 1600 году. В Толедо, наряду с Лопе де Вега, начал писать пьесы, написал их около 400, в том числе огромнейшее количество комедий, за что и пострадал от испанской церкви, которая выслала его в 1625 году в дальний монастырь за порчу нравов и писание комедий, несовместимых с монашеским званием. Кто-то хлопотал за монаха Тирсо, и он был прощен, окончив жизнь в материальном благополучии настоятелем монастыря в городе Сория. [20]
20
Испанский театр. Изд. «Худ. Литература», БВЛ, М., 1969, С. 21. Предисловие в издании Библиотеки Всемирной литературы принадлежит перу Н. Томашевского. Далее цитирование пьесы Тирсо де Молина по этому изданию. Страницы указываются в тексте.
На первый взгляд удивительно, что Тирсо де Молина был монахом. Почему вдруг испанского монаха привлекла фигура Дон Жуана, ведь монахи отрекаются от мира, от женской любви, приносят обет безбрачия? С психологической точки зрения здесь нет ничего загадочного. Отречься от женщины не значит вырвать с корнем мысль о плотской любви, выкинуть ее из сознания и больше никогда к ней не возвращаться. В одиночной монашеской келье, или во время молитвы, или в моменты общинного монашеского труда к монаху, как и ко всякому мужчине, могут приходить мысли о женщине, наполняя соблазном его душу.
Но есть, вероятно, и другая причина обращения монаха Габриэля Тельеса к образу Дон Жуана – это время, в которое он писал. Время испанского Возрождения. Тогда радость жизни, реабилитация плоти не могла не проникнуть в сознание и монахов тоже.
К тому же Тирсо де Молина, судя по его пьесе, обладал незаурядным чувством юмора, любовью к жизни – так почему же он должен был похоронить их в монашеской келье?! Любовь к театру поглотила его целиком, без остатка. Вот почему образ Дон Жуана и вообще сюжетные ситуации в комедии о севильском озорнике поражают искрометным остроумием. Следовательно, не соблазн и искушение плотской любви есть предмет изображения комедии Тирсо де Молина, а способность испанского драматурга комически передать драматизм похождений знаменитого развратника. Показательно, что в пьесе Тирсо практически нет назидания или, точнее, оно пародийно выражено устами слуги Дон Жуана Каталинона или дряхлым дурнем отцом Дон Жуана Дьего Тенорьо. О Божьем возмездии, кроме того, твердят женщины, жертвы коварства Дон Жуана, но их словам особенно не верится, поскольку они едва ли объективны в своем негодовании.
3. Двоякий образ Дон Хуана и первый сюжет – сюжет о соблазнителе женщин. Метафора любви у Тирсо
Чем же характерен первый литературный Дон Жуан в передаче Тирсо де Молина? Он поражает своей явной двойственностью. Поначалу этот Дон Жуан (у Тирсо он – Дон Хуан, как мы в дальнейшем и будем его именовать) отличается грубой циничностью и вопиюще безнравственным поведением.
Со стороны читателя, казалось бы, глупо обвинять Дон Жуана в безнравственности, если тот и так уже самым безнравственным образом заставляет женщин влюбляться в себя, чтобы воспользоваться их простодушием, так сказать сорвать цветы удовольствия и затем коварно их бросить. Впрочем, мы, скорее всего, больше привыкли к пушкинскому Дону Гуану – благородному рыцарю, человеку чести, наконец, поэту, любовь которого к жизни и к женской красоте безгранична и радостна.
Дон Хуан Тирсо де Молина с первых строк комедии предстает перед читателем жуликом, заурядным обманщиком самого низкого пошиба. По большей части он является к женщинам под покровом ночи вместо другого, под маской ожидаемого ими любовника, добивается желаемого и убегает. Это в таком случае даже не озорник, а хам, наглец, нахал, скотина. Пушкинский Дон Гуан даже не мог бы для себя помыслить чего-нибудь подобного. Он не пустил бы на порог своего дома Дон Хуана Тирсо де Молина, прогнал бы его, как бешеную собаку. В Дон Хуане Тирсо нет абсолютно ничего благородного. Он просто-напросто удовлетворяет свою похоть.
С этого и начинается пьеса Тирсо де Молина. Дон Хуан во мраке ночи, под видом жениха герцогини Изабеллы герцога Октавьо пробирается во дворец Неаполитанского короля и соблазняет Изабеллу. Она открывает обман слишком поздно, однако, обнаружив свою ошибку, вопит в гневе и возмущении на весь дворец, так что будит самого короля. Дон Хуан бежит из дворца без малейших угрызений совести, воспользовавшись помощью своего дяди, испанского посла в Неаполе, Дона Педро Тенорьо.
Сцена повторяется, когда Дон Хуан пользуется доверчивостью своего друга маркиза де ла Мота, с которым они в былые времена вместе развлекались в Севилье с хорошенькими куртизанками. Маркиз де ла Мот влюблен в свою кузину Дону Анну. Она пишет маркизу записку о том, что король испанский хочет выдать ее замуж без любви и что отец настаивает на этом браке. Вот почему она готова пустить к себе ночью возлюбленного маркиза. Он должен надеть на себя пестрый плащ, чтобы служанки не ошиблись, когда ночью он явится в дом отца Донны Анны Дона Гонсало де Ульоа, пресловутого командора. Записка, переданная со служанкой, попадает в руки Дон Хуана, чем он не преминул воспользоваться в своих низких целях.
Обманом он вынуждает маркиза де ла Мота отдать ему пестрый плащ и является в нем к Доне Анне. Тем не менее этот второй обман на этот раз не удается Дон Хуану: Дона Анна узнает в нем не того, другого – самозванца, одним словом. Она поднимает крик.
В спальню дочери прибегает разъяренный отец, хранитель ее девичьей чести, и в стычке с Дон Хуаном престарелый родитель убит, а Дон Хуан вместе со слугой убегают, так и не узнанные. Дон Хуан отдает плащ маркизу. Его хватают как виновника смерти командора Севильи и сажают в тюрьму вместо истинного виновника убийства. Маркизу де ла Моту грозит смерть. Таков сюжет у Тирсо де Молина. И в этом сюжете, повторяем, Дон Хуан не соблазнитель, а обманщик. Достоинства в том, что он к кому-то пробрался в спальню, нет ни малейшего. Это мог бы сделать и уродливейший Квазимодо. О красоте Дон Хуана в этих сценах Тирсо де Молина даже не упоминает.
Жертвами коварства Дон Жуана становятся еще две женщины: рыбачка и крестьянка. Им обеим Дон Хуан без тени сомнений раздает клятвы жениться. Таким образом – путем самого пошлого обмана – он пользуется их доверчивостью, срывает плод девичьей невинности и, разумеется, убегает, нисколько не заботясь о последствиях и не мучаясь ни малейшими угрызениями совести.
Рыбачка с горя решает покончить счеты с жизнью: броситься со скалы в море. Крестьянку Дон Хуан захватывает на ее же свадьбе. Дон Хуан нахально занимает место жениха и, сидя рядом с невестой, нашептывает ей на ухо комплименты. Вся сцена показана как бы глазами бедолаги жениха, который сквозь зубы цедит слова ревности и обиды, наблюдая за коварством Дон Жуана и предательством, как ему кажется, невесты.
Любопытно, как Тирсо де Молина рисует соблазненных женщин – без малейшего сочувствия к ним. Мало того, Тирсо обыгрывает в комедии мотив возмездия, которое по справедливости настигает гордых и недоступных женщин, кичащихся своей неприступностью перед мужчинами. Орудием возмездия служит здесь как раз Дон Жуан.
Действительно, рыбачка Тисбея отвергала любовь множества женихов. Она чванливо любуется собой: она, мол, одна из всех рыбачек не поддается пламени любви. Это дает ей право похвастаться тем, что она, напротив, возбуждает в мужчинах неугасимую страсть, в то время как сама остается холодной как лед. Она, как ей кажется, недоступна Амуровым стрелам любви.