Реи?с
Шрифт:
Новоиспеченный Рабинович прикупил себе домик в Пафосе, переехал на Кипр, получил гражданство, но бизнес свой не закрыл, а, наоборот, развил, превратив в настоящее «турбюро для избранных». Очень состоятельные клиенты, по разным причинам нуждавшиеся в смене личности, приезжали с заказами к нему на Кипр. Чекисты достать его отчего-то не стремились. Более того, по подозрению Алехина, они сами – порой лично, а возможно, и корпоративно (тут очень тонкая грань) – пользовались его услугами.
Бежал же Рабинович с родины неспроста – после того как гастролеры из Абхазии похитили его младшего сына, семилетнего
И вот теперь пришел Славин черед выручать спасителя своего чада.
Без всяких анекдотических прибауток и акцента, несмотря на обе его фамилии и происхождение, Рабинович объяснил Алехину, что не возьмет с него, боже упаси, ни копейки, кроме гонорара чиновникам, «вовлеченным в процесс», то есть на круг двести сорок две тысячи триста восемьдесят семь долларов, копейка в копейку, учитывая срочность, статус виз и количество паспортов.
Алехин пожал Славе руку и выдал названную сумму. Это были действительно копейки по сравнению с гонораром «официальным и не очень» лицам за легализацию остальных алехинских денег и открытие шести номерных счетов в четырех странах. Там тоже были задействованы должники Алехина, которым он доверял и которые божились, что не возьмут себе ни цента, только… Нужно было немного подождать – в данном случае не больше месяца.
И они терпеливо ждали. Спали все вчетвером в одной постели, которая занимала полквартиры. Вечером сидели на балконе – в лоджии – в лучах мягкого кипрского заката. Дети пили виноградный сок, а родители – вино из вяленого винограда – «Камандарию», рецепт которой, опять же согласно национальному мифу, принадлежал крестоносцам, отдыхавшим и залечивавшим раны на острове после крестовых походов.
– Словно сок солнечный пьешь, – говорила Лена с улыбкой. – Сразу в кровь. И сразу так тепло внутри.
Они занимались любовью украдкой в ванной, ночью, пока дети спали, и оба чувствовали, что в их жизни не было более сладостных моментов абсолютного счастья, полного нежности и любви.
Еще вспомнилось Алехину во сне, как они взяли напрокат старый «Лэнд Крузер» с ручной коробкой передач и поехали на нем в горы, в монастырь, по серпантину, обсаженному сначала виноградниками, а затем кедровым бором. В монастыре ели белый мягкий марципан из баночек, которые вручную закатывали сами монахи.
На обратном пути Алехин забыл снять машину с ручника, на половине пути вниз тормоза раскалились и отключились. Сергею удалось остановить джип при помощи манипуляций с передачами, но на горной площадке пришлось ждать около часа, пока тормоза остынут и снова заработают. В ожидании они гуляли вчетвером неподалеку среди душистых кедров, у которых смола пахла ладаном. Девочки бегали вокруг деревьев друг за другом, визжали и собирали шишки. Они с женой сплели пальцы рук и не разжимали их. На этой высоте жары уже не было. Прямо перед ними внизу сверкало изумрудами море, а воздух был так наполнен густым свежим ароматом кедровой смолы и хвои, что, казалось, они купаются
– Я люблю тебя, родной, – тихо прошептала Лена. – Люблю больше всего на свете. Я… просто не смогу без тебя жить.
– И я, – ответил Сергей.
– Не волнуйся, – прошептала она. – Все будет хорошо. Мне сегодня приснился хороший сон.
Лена не смогла рассказать Сергею о том, что там было в этом сне, потому что он «закрыл ей рот горячим поцелуем». Девчонки щебетали и смеялись где-то неподалеку, а они никак не могли оторваться друг от друга. Это был действительно горячий и самый длинный поцелуй в их жизни. Длиннее уже не будет.
Тормоза остыли. Они спустились вниз. У дома в «Мерседесе» их ждал не на шутку встревоженный Слава. Лена с девочками поднялись в квартиру, а Сергей сел в машину к Славе. От кондиционера в салоне стоял антарктический дубак, но через пару минут Сергею стал душно и жарко. Едва поздоровавшись, Слава сказал, что люди Книжника прилетели в Ларнаку.
– Восемь человек, – сообщил он. – Из аэропорта в гостиницу ехали на четырех тачках. В «Юропкаре» в аэропорту взяли.
– Ты уверен, что это люди Книжника?
– Уверен. У меня в аэропорту свои дежурят. Встречают рейсы из России-матушки раз в день, на случай нечаянных гостей. Витя, мой человек с опытом и двумя ходками, опознал двух из них как бойцов Книжника.
Алехину стало совсем жарко.
– Что ты предлагаешь? – спросил он, хотя заранее знал ответ.
– Вот документы с визами, – Рабинович протянул ему пакет. И скороговоркой, хоть и подробно, объяснил, что для Лены с девочками один комплект – на Анастасию Ярмольник, с английской визой и видом на жительство. Для самого Алехина два паспорта – американский и российский с грин-картой, американские права для обоих комплектов и карточки с номерами соцстрахования.
– Может, не надо было американский? – спросил Алехин, словно можно было еще поторговаться, поехать назад в «магазин» и поменять на другой. – Стрёмно как-то. Я там не был ни разу. И говорю с акцентом. Со школы не практиковался.
– Поверь мне на слово, Сережа, – у Рабиновича прямо на глазах покраснело лицо и появилась одышка, – в Америке половина населения по-английски говорит с таким акцентом, что ты закачаешься. Там для жизни главное, чтобы деньги были и корочка с твоей мордой лица на ней. В смысле, водительские права – главный документ внутри страны. А кто ты там и что ты, на это всем насрать с высокой статуи Свободы. Вот, к примеру, это карточка страхования только для проформы. Там просто имя и номер, даже фото нет. Ее с собой таскать не надо, номер нужно знать наизусть. Как и паспорт. Тот вообще только для поездок за границу нужен. Не как у нас, то есть у вас. То есть у них уже теперь…
Слава нервно засмеялся. Сергей увидел, как у него дрожат руки и губы.
– И чем хорош американский паспорт: у американцев при въезде и выезде в Штаты на границе пальчики не катают и штамп о пересечении не ставят, – продолжал Слава уже почти скороговоркой и с заметной одышкой. – На доверии работают. Так что ты теперь Григорий Хорунжий. Извини за хохлацкий привкус, но для американцев она, фамилия, – ни русская, ни украинская, а типичная американская, то есть никакая. И акцент в тему. А там подучишь.