Реинкарнация сильнейших. Лирическая сказка об управлении кризисом организации
Шрифт:
Пионерогероева пробежала взглядом список и вопросительно посмотрела на Пустового.
– Что? – недоуменно отозвался руководитель по сбыту. – Это список, который мне дала исполнительный директор, они когда-то поддерживали или поддерживают до сих пор отношения. Надо его проработать. Кстати, по нему тоже можно подарки отправить! – вдруг осенило находчивого руководителя.
– Это и есть ваша база? – вяло поинтересовалась Пионероге-роева.
– Да, она и есть, ну, в некотором сыром виде, она пока не доработана. Но я включил себе в план на следующей неделе – поработать с базой.
После этих слов
Из тяжких раздумий посреди длинного заводского коридора Пионерогероеву вывел звонок. Она направлялась в отдел бродаж, собираясь еще встретиться с другими участниками подпольного проекта – артикулярным директором Востриковой и менеджером по фигистике Гойдой. Когда она туда зашла, Пустовой крайне озабоченным голосом сообщил, что девушки отбыли в центральный офис и предложил свои услуги по обеспечению связи с ними.
Позвонил господин Безбашнев. Вкрадчивым голосом он поинтересовался:
– Ты где сейчас находишься?
– На фабрике…
– Госпожа Б. там рядом? – еще более вкрадчиво спросил президент.
– Нет. – Пионерогероева судорожно оглянулась вокруг. Кроме бесконечных труб и ящиков, в беспорядке сгрудившихся напротив того места, где она находилась, вокруг ничего не было.
– Слышишь, ты заезжай в офис, когда поедешь… Минут на десять ко мне зайди – у меня есть разговор.
Тяжкие раздумья разрешились быстро. В офисе Пионерогероева надеялась застать самых лояльных участников своего будущего проекта.
Артикулярный директор Вострикова и менеджер по фигистике Гой-да с трудом размещались в крохотном кабинетике начальницы по кадрам. Если госпожа Гадкоутенкова сидела за своим столом, то из двоих посетителей кто-то мог присесть на единственный стул, притиснутый практически вплотную к шкафу и перекрывавший входную дверь, второму же при этом оставалось только стоять, да и то на одной ноге.
Вострикова и Гойда, обладавшие весьма малыми габаритами и невнушительной комплекцией, попытались разместиться на одном стуле вдвоем.
– Как идет процесс? – поинтересовалась Гадкоутенкова, пытаясь одновременно заглотить ложку супа. – Хоть поем, а то работы столько, что даже в буфете ничего не осталось; хорошо Валя не даст умереть.
– Нормально идет, – практически хором отзвались девушки. – Мы уезжали, она там с Пустовым и Бейбаклушкиной билась.
– Ну и как она вам?
– Пока ничего… Очень мило общается, терпеливо так. Бейбак-лушкина ее там грузит целыми днями; кажется, доверие есть. – Вос-трикова решила взять инициативу в свои руки.
– Да, есть, – доедая суп, быстро сказала Гадкоутенкова. – Я говорила с Бейбаклушкиной, она очень рада, что есть кому про уникальность технологий петь и про всякую хрень нести. Сказала, правда, что истинной картины раскрывать не собирается – зачем, мол, посторонним людям знать о наших проблемах.
– А эта Пионерогероева – она что потом будет делать? – тихо вступила в разговор менеджер по фигистике Гойда.
– А что она будет потом делать – мы посмотрим, – значительно произнесла начальница по кадрам Великой корпорации. – Пусть проявит себя, сделает то, что от нее требуется. Вы установили с ней контакт – и хорошо на этом этапе. У меня была единственная цель, из-за
Менеджер по фигистике и артикулярный директор дружно закивали в этом месте.
– Тут вообще засада такая, – начала Вострикова, – Бейбаклуш-кина вчера целый день скандалила, понеслась в цех замес делать. Стоит – рукава закатала и показывает, как надо месить вместо машины.
– А почему вместо машины? – отставив пустую тарелку, дежурно осведомилась Гадкоутенкова.
– Потому что предохранитель какой-то перегорел, а Бейбаклуш-кин его не заказал, а Дружкин по закупкам не поехал уже вечером. Так вот, она орала сначала целый день, что никто ничего не понимает, а у меня заказ безбашневский, помнишь? Они же там налепили – не знаю чего, я на обжиг вызвала лепульптора. Он сказал, приедет и исправит. А тут прямо на Бейбаклушкину нарываюсь и ле-пульптор тоже. Она сначала ему объясняла, что они по новой технологии воздушно-капельным способом теперь замешивают, а потом выперла его – нечего, мол, тут посторонним находиться. Я теперь и не знаю, – загрустила Вострикова, – как мне и с лепульптором, и с заказом быть. Безбашнев ведь сейчас начнет голову отрывать…
– А ты иди уже, – засуетилась, вспомнив Гадкоутенкова, – иди уже отрывать. Не нагнетай там, про проблемы сразу не вываливай. Скажи, мол, недоработки были небольшие, но все поправимо – к сроку успеваем.
– Какое – успеваем! – взвизгнула Вострикова. – Они же уже третий замес сделали – каждый хуже предыдущего. Я в ужасе!
Пионерогероева вошла в кабинет Гадкоутенковой и увидела своих сотрудников – будущее ядро проекта. Разговор как-то скомкался, и у Пионерогероевой возникло странное ощущение, что она помешала. „Я, кажется, не очень вовремя, – пронеслось в голове консультанта. – Но мы же – команда, или я чего-то не догоняю?“
Гадкоутенкова быстро натянула на лицо изможденную улыбку и кивнула на Вострикову.
– Вот, пойдет сейчас на ковер, шефа успокаивать. Ну, да это теперь и твои проблемы тоже. Садись!
– Да я тоже вроде к Безбашневу приехала – он просил.
– А, это я знаю! Он хотел с тобой про Пустового поговорить. Что с ним делать?
– А что с ним делать? – Пионерогероева попыталась протиснуться на свободный пятачок. В этот момент Вострикова, смущенно улыбаясь, предпринимала усилия, чтобы выбраться из кабинета. Гойда тоже подскочила, проявляя деликатность, и кивком головы спросила разрешения выйти.
– Босс хочет его увольнять, – после всех этих перемещений продолжила Гадкоутенкова. – Он уже два месяца не получает зарплату, правда, ничего и не делает. Но молчит и ждет. Бейбаклушкина уже во все колокола звонит, запрещает ему появляться и Безбашневу каждый день докладывает, как от Пустового устала.
– Так, может, дать ему последний шанс? Зачем вы ему платили, если результата все равно не добились? И потом, сейчас, когда надо проинвентаризировать процессы, можно из него вытянуть что-нибудь полезное.