Реинкарнатор
Шрифт:
Грехи мэра и мужа в черной общей тетради были сгруппированы по принципам Морального Кодекса строителя коммунизма, но ежу было понятно, что основной упор сделан на прелюбодеяние и хищения, благо, что и тех, и других Анной Леонидовной было учтено более чем достаточно.
Председатель комиссии презрительно выпячивал губы и со значительным лицом кивал.
— Ну, подлец, что скажешь в свое оправдание? — спросил он, едва Анна Леонидовна закончила свое обвинение, — Будешь ли утверждать, что невиновен?
— Да чё там говорить, мужики, — сказал плечистый член комиссии в кожаной куртке и черной косоворотке,
— Ко всему сказанному можно добавить лишь девять граммов из моего именного маузера! — хмуро сказал судья в кожаной куртке. — И этот паразит еще пытался занять место губернатора Царицынской области? Той самой области, которую наш вождь и учитель товарищ Сталин своей грудью защищал, пролетарской крови своей не жалея?
— Интриган, однозначно, — сказал председательствующий и налил в стакан газированной воды, которую, однако, не выпил. — Да ты хуже Немцова! Ты хуже Зюганова! Однозначно хуже! Ты — Троцкий!
Неподалеку от Валерия Яковлевича, словно примерная ученица, подняла пухлую ладошку его жена.
— Товарищи! — звонко сказала она. — Разрешите мне своей собственной рукой покончить с этим врагом трудового народа! Дайте мне маузер, товарищи! Клянусь, рука моя не дрогнет!
Губернатор Жухрай достал из-под покрытого кумачом стола громоздкую деревянную кобуру и извлек из нее маузер.
— Позвольте, — растерянно пробормотал мэр.
— Не позволим! — радостно вскричал председатель и зачем-то снял шапочку. — Предлагаю почтить память нашего товарища Валерия Яковлевича Брюсова минутой молчания!
Брюсов испуганно проснулся. Во рту стоял металлический привкус, словно перед пробуждением он сосал ствол маузера. В левом полушарии разгоряченного и немного заторможенного мозга ворочались непривычные и оттого пугающие мысли.
— Аня! — слабо позвал Валерий Яковлевич. Вошла жена, одетая медсестрой, но в высоких с раструбами кожаных сапогах. На крутом бедре ее топорщилась защитного цвета сумка с большим красным крестом.
— Leave me alone; let me be! [2] — сказала она.
Валерий Яковлевич откинулся на подушки. Анна Леонидовна достала из сумки длинноствольный маузер и прицелилась в мужа.
— I get it [3] , — сказала женщина.
Валерий Яковлевич испуганно прикрылся пуховой подушкой и замер в ожидании выстрела. «Everything is galling west!» [4] — мелькнуло в голове.
И он снова проснулся.
2
Оставь меня в покое (англ.).
3
Я тащусь (англ.).
4
Хана! (англ.)
Анна Леонидовна сидела в кресле напротив тахты и напряженно смотрела на него.
Иван Николаевич с усилием подмигнул ей.
— Неосторожна ты, девочка, — сказал он. — Ночью с мужем спать надо, а ты у любовника сидишь!
— You went gaga? [5] — спросила женщина.
— Сука! — гневно и неожиданно сказал Валерий Яковлевич. — Так ты, выходит, мне с Ванькой изменяла?
5
Ты что, обалдел? (англ.)
Анна Леонидовна пожала полными белыми плечами.
— That's your beat! [6] — философски сказала она.
Ты, Валера, не гони, — глухо произнес кто-то рядом. Этот голос Брюсов узнал сразу. Говорил его политический соперник. — Сам знаешь, в каждой женщине сидит дьявол!
Иди, Иван, иди, — морщась, сказал Брюсов. — У себя в доме я сам разберусь! Сколько же лет вы с Анькой меня за нос водили?
Нет, товарищ мэр, — глумливо усмехнулся голос. — Ты еще, похоже, не проснулся. Куда же я уйду, если я в твоей голове?
6
Судьба твоя такая (англ.).
Некоторое время Брюсов молчал, обдумывая услышанное. Женщина между тем поднялась и вышла, оставив мэра наедине со своими и чужими мыслями.
Это, выходит, ты с реинкарнатором договорился, — тяжело сообразил Валерий Яковлевич. — А Анька тебе помогала…
Так?
У тебя не голова, а Дом Советов, — глумливо сказал из левого полушария Жухрай. — Не мэр, а настоящий Штирлиц! Быстро сообразил!
Это что же такое получается? — продолжал размышлять Брюсов. — Ты — здесь, я — тоже здесь… Но ведь так не бывает!
Я тоже так думал, — вздохнул Жухрай. — Похоже, товарищ, нас с тобой обоих кинули. Так сказать, нас в коммуналку утеснили, а в моих хоромах теперь неведомо кто вечеряет! Полный абзац!
А с чего это Анька начала по-английски изъясняться? — От удивления и внезапно обуявшей его тоски Брюсов даже опустился до переговоров со своим соперником.
А это, братишка, ты уж сам думай, — хмыкнул губернатор. — Сам знаешь, чужая жена — потемки!
У Брюсова чесались кулаки, но бить было некого. Не станешь ведь самого себя бить кулаками по голове! С каким удовольствием он бы сейчас хрястнул по чисто выбритой физиономии своего ненавистного соперника!
Вот-вот, — сказал с левой половины Жухрай. — Допер? Мы теперь с тобой одно целое, дорогой Валерий Яковлевич! Я тебе что гуторю? Это раньше мы с тобой соперниками были, теперь мы — соратники. Братья, так сказать, по разуму! По мозгам, значит! — Он замолчал, потом осторожно спросил сидящего в правом полушарии Брюсова: — А ты ничего не чуешь ?
Чувствую, — признался бывший единоличный хозяин тела.
А что ты чуешь? — с интересом поинтересовался из левого полушария Жухрай.
Морду тебе хочется набить! — Валерий Яковлевич Брюсов сжал кулаки с такой силой, даже костяшки побелели.