Река Гераклита
Шрифт:
— Как здесь душно! — томно произнесла Татуша. — Сергей Васильевич, покатаемся на лодке?
— С удовольствием, — машинально откликнулся Рахманинов.
— И я с вами! — живо сказала Верочка.
— С твоим сердцем! — вмешалась генеральша Скалон. — И думать не смей!
— Почему все так заботятся о моем сердце? — ревнивое чувство пересилило страх перед строгой матерью. — Господи, как я от этого устала! У меня прекрасное сердце, ничуть не хуже, чем у всех вас.
— Тебе вредно волноваться, дитя мое, — жесткость
— Разумеется, — пробормотал Рахманинов.
На террасе гувернантка Миссочка просматривала диктант Верочки.
— Боже мой, мисс Вера, что с вами? Вы никогда еще не делали столько ошибок. Что ни слово…
— Ну, и черт с ними! — мрачно отозвалась Верочка.
— Мисс Вера! — взвизгнула Миссочка. — Вы выражаетесь, как пьяный матрос!
— К черту! — сказала Верочка. — Диктант, ошибки, матроса, меня и вас. Можете нажаловаться маме. — И она вышла в сад.
И в самый раз: с пруда возвращались Татуша и Рахманинов. Вид у Татуши был победительный, а на голове красовался венок из кувшинок.
— Тебе не противно носить на голове эту тухлятину? — спросила Верочка.
— Не завидуй, малышка, это грех. — Татуша повернулась к своему спутнику. — Сергей Васильевич, кто я?
— Ундина… — замешкался Рахманинов. — Ундина Дмитриевна.
Татуша гордо посмотрела на младшую сестру.
— А все равно твой венок протух, — сказала она мстительно.
Татуша с улыбкой превосходства сняла венок с головы — бережно и торжественно, как корону, нюхнула и с отвращением отбросила.
— Я — Ундина и без венка, — и, царственно улыбнувшись, прошла в свои покои.
И Верочка побрела не зная куда.
— Брика!.. — окликнул ее Рахманинов. — Психопатушка!.. Генеральшенька!..
Верочка не отозвалась ни на одно из прозвищ. Своим широченным шагом Рахманинов догнал ее и попытался взять за руку. Верочка вырвалась.
— Ну чего вы злитесь? Разве я виноват, что ваша маман заставила меня катать Татушу?
— Не лгите!.. Только не лгите!.. Вы сами этого хотели!
— Я терпеть не могу грести. Клянусь богом!
— А «Ундину» тоже мама придумала?
— О, господи!.. За что мне такие муки?
— Вы непостоянный и неверный человек!
— Можно подумать, что вы ревнуете, — Рахманинов улыбался, но голос звучал напряженно, — Оставьте это для Сережи Толбузина.
— При чем тут Толбузин?.. А Туня, так и знайте, просто старая кокетка!
Рахманинов тяжело вздохнул.
— Бедный старый Ментор!.. Старость нужно уважать, Вера Дмитриевна.
Верочка не вытерпела, ухмыльнулась.
— Психопатушка, — ловя миг просветления, быстро сказал Рахманинов. — Давайте выпьем нашего вина. Оно, правда, состарилось, но ведь старое вино — самое лучшее.
Сирень была перед ними и протягивала свои пожухшие, с крапинками ржавчины кисти. Но Верочка по-прежнему видела ее в том первом цветении, когда незнакомый и непонятный кузен вдруг обрел столь сильное существование в ее душе.
— Давайте, — сказала она тихо, — мне белого.
Но они не сумели осуществить своего намерения.
Громко зовя Верочку, подбежала Наташа в сопровождении Марины. Рахманинов привычно отступил в тень кустов.
— Что тебе надо? — яростно накинулась на младшую подругу Верочка. — Ты что — шпионишь за мной?
Наташа надула губы.
— Ты забыла?..
— Что я забыла?
— Венки, барышня, надо плесть, — высунулась Марина.
— Какие еще венки? Что за детская глупость?
— Так сегодня же канун Ивана Купалы, — напомнила Наташа.
— Все девушки на женихов гадают, — добавила Марина.
— Ну, вам обеим нечего волноваться, — свысока произнесла Верочка. — Рано еще о женихах думать.
— А мы и не думаем, — заверила Наташа. — Мы за тобой пришли. Туня и Цуккина уже сплели.
— Пошли на луг, — предложила Марина, — венки-то из полевых цветов надо плесть.
— Сегодня ночью, — раздался из кустов замогильный голос, — явится дух Сережи Толбузина!..
Верочка пренебрежительно дернула плечом, Наташа округлила глаза испугом, Марина звонко расхохоталась.
Ночь. Подернутая облачной наволочью луна дает ровно столько света, чтобы поблескивали предметы из стекла и металла и серебристый туман истаивал над кустами белой сирени. Все остальное погружено во мрак.
Девушки: Татуша, Людмила, Верочка и молоденькая гувернантка Миссочка — оставили лампу на террасе и оказались в черном непроглядье. Затем небо отделилось от земли, на нем вырисовались верхушки деревьев, проглянули звезды, и в промоинах туч забрезжил зеленоватый свет. Девушки гуськом пересекли двор и вошли в парк.
Здесь было еще темнее, но глаза привыкли, и девушки довольно уверенно пробирались среди деревьев, затем вошли в яблоневый сад с побеленными, будто светящимися стволами и здесь разбрелись, каждая направилась к своему заветному месту.
Вытянув вперед руку, Верочка подошла к дереву, уронившему отягченную неспелыми плодами ветвь. Она присмотрелась к тронутой световыми бликами тьме, определила просеку и кинула туда веночек. И прошептала наговор.
Хрустнула ветка, колыхнулась тень, снова треск, шорох, чьи-то крадущиеся шаги. Мягко ударили о землю сбитые с дерева еще зеленые мелкие яблоки. Верочка вздрогнула, прижала кулачки к груди, и тут из-за яблонь вышла Наташа Сатина, стряхивая с волос сор, а в темноте осталось дыхание Марины.