Река голубого пламени
Шрифт:
Порция потом сказала, что там было тупо и сонно, и что мама Офелии заставила их смотреть фотографии, на которых были семья Офелии и их дом с бассейном в Далласе, но Кристабель все равно сильно печалилась. И оттого, что мистер Селларс отправил ее, чтобы он смог поговорить с мальчишкой и дать ему что-то поесть, у нее тоже появилось чувство, что все как-то не так.
Ей было интересно, что будет, если достать книгоочки и сказать «Румпельштицкин», а потом спросить мистера Селларса, зачем он это сделал. Но хотя Кристабель этого очень,
Дверь папиного кабинета неожиданно распахнулась, как будто ее толкнул громкий голос. Голос, который теперь был явно слышен.
— Мне, честно говоря, все равно, майор Соренсен. Ничего личного, но мне нужны результаты, — человек, который это сказал, стоял в проеме двери, а тот, что сидел за столом, вскочил со стула так, будто его ошпарили.
Тот, что сказал, что ему все равно, был не таким высоким, как папа, но выглядел очень сильным, и его плащ был туго натянут на спине. Шея у него была очень загорелая и вся в морщинках.
— Да, сэр, — сказал папа. Из офиса вышли еще двое и стали по обеим сторонам двери, как будто собирались подхватить человека с загорелой шеей, если бы он внезапно упал.
— Что ж, тогда займитесь этим, черт возьми! — сказал человек. — Я хочу, чтобы его отыскали. Даже если придется расставить кордоны на сотни миль вокруг базы и провести поиски во всех домах до единого, я это сделаю — настолько важно найти его. Вы могли бы сделать все необходимое, прежде чем он смог найти себе укрытие, а я бы обеспечил вам всестороннюю поддержку генерала Пелхэма. Но вы этого не сделали, и теперь нет смысла ворошить осиное гнездо. Так что поступайте как хотите… но должны быть результаты. Вы меня понимаете?
Папа, который кивал головой, пока человек говорил, увидел через плечо собеседника Кристабель, и его глаза на мгновение широко раскрылись. Человек обернулся. Его лицо было так нахмурено, что Кристабель подумала, что он начнет кричать на всех, чтобы ребенка отсюда убрали. У него были седые усы, значительно меньше и аккуратнее, чем у капитана Рона, и очень блестящие глаза. Минуту он смотрел на нее, как птица на червяка, которого хочет съесть, и Кристабель снова сильно перепугалась.
— Ага! — прорычал он. — Шпион!
Кристабель откинулась на спинку стула. Журнал, который она держала, упал на пол и раскрылся.
— Боже мой, я ее перепугал. — Он неожиданно улыбнулся. У него были очень белые зубы, и вокруг глаз собирались морщинки, когда человек улыбался. — Ничего, я просто шучу. Ты кто, милашка?
— Моя дочь, сэр, — сказал папа. — Кристабель, поздоровайся с генералом Якубианом.
Она попыталась вспомнить, как папа учил ее это делать. Думать было трудно, когда такой грозный человек ей улыбался.
— Здравствуйте,
— Здравствуйте, генерал, сэр, — сказал тот и рассмеялся, затем повернулся к человеку, сидевшему за столом капрала Кигана. — Слышали, Мерфи? По крайней мере, хоть кто-то в этой армии оказывает мне некоторое уважение. — Генерал обогнул стол и присел на корточки перед Кристабель. От него пахло так, как в дни уборки, похоже на лак для мебели. Глаза человека вблизи по-прежнему походили на птичьи — очень яркие, с бледными пятнышками в коричневом фоне. — Как же тебя зовут, дорогая?
— Кристабель, сэр.
— Держу пари, ты — гордость и счастье своего папы, — Он протянул руку и взял ее за щеку двумя пальцами, лишь на мгновение, очень нежно, потом встал. — Она красавица, Соренсен. Ты пришла, чтобы помочь своему папе работать, милая?
— Я сам не совсем понимаю, сэр, отчего она здесь, — папа подошел к дочке, как будто хотел быть рядом, если она вдруг скажет что-то не то, чтобы вовремя ее остановить. Кристабель, сама не понимая почему, снова почувствовала испуг. — Ты почему здесь, малышка, где мама?
— Она позвонила в школу и сказала, что миссис Галлисон заболела, и чтобы я шла сюда. Она поехала за покупками в город.
Генерал снова улыбнулся, показав почти все свои зубы:
— Ага, у хорошего шпиона всегда наготове легенда, — Он повернулся к папе. — Через три часа мы должны быть снова в Вашингтоне. Я вернусь в начале следующей недели. И я очень надеюсь на определенный прогресс. Я вам это настоятельно рекомендую, Соренсен. Еще лучше, если, вернувшись сюда, я обнаружу сами знаете кого, готового к допросу, в камере для самоубийц, и чтобы на часах все время стояла охрана.
— Да, сэр.
Генерал и трое его людей направились к двери. Он остановился там, пропустив вперед двоих.
— Будь паинькой, — сказал Якубиан Кристабель, которая пыталась выбросить из головы мысль о самоубийце на часах и о том, кому придет в голову носить такие часы. — Слушай своего папу, поняла?
Она кивнула.
— Потому что папы всегда все знают.
Он коротко козырнул ей и вышел.
Хмурый человек вышел последним. У него был такой вид, будто он выслеживал шпиона. Как будто, если он перестанет внимательно наблюдать, папа Кристабель может подбежать и ударить генерала в спину.
После того, как все ушли, папа сел на стол и какое-то время смотрел на дверь.
— Ладно, наверное, надо отвезти тебя домой, — сказал он наконец. — Мама уже должна вернуться из магазина, как ты думаешь?
— А кого тебе надо найти, папа?
— Найти? Ты все слышала? — Он подошел к ней и взъерошил дочери волосы.
— Папа, перестань! Кого ты должен найти?
— Никого, сладкая моя. Просто старого друга генерала. — Он взял ее ладони в свои. — Пойдем. После такого дня, какой мне сегодня выпал, думаю, я могу потратить несколько минут, чтобы отвезти свою дочь домой.