Реквием патриотам

Сапожников Борис Владимирович

– Я должен!
– воскликнул Кэнсин, удивляясь просто чудовищной непонятливости учителя.
– Люди гибнут, а я остаюсь здесь. Я должен помочь им! Спасти, как вы когда спасли меня!

– Ты, видимо, не понимаешь, - усталым голосом произнес в ответ Сейдзюро.
– Ты хочешь спасать людей, но все, что ты умеешь - убивать. Как же ты станешь спасать их?

– Я стану бороться за правое дело, - горячо заявил ему Кэнсин, - и убивать злодеев, что причиняют страдания другим.

– И сам станешь причинять другим страдания, - пожал плечами Сейдзюро, - тогда чем

же станешь отличаться от этих твоих "злодеев"?

– Может быть, и ничем, но и сидеть здесь, в горах, не могу больше. Я - ухожу.

– Ты - глупец, Кэнсин, - мрачно бросил Сейдзюро, - а я - еще глупее. Раз взял тебя к себе и обучил.

Спорить дальше Кэнсин не собирался. Он повернулся и ушел.

Сейдзюро поглядел ему вслед, проводив печальным взглядом. Этот мальчишка - самое большое разочарование мастера батто-дзюцу Хико Сейдзюро.

Они долго молчали. Кэнсин - объятый воспоминаниями, Томоэ - осмысливая услышанное. Теперь она стала куда лучше понимать этого юного убийцу и начала сомневаться в своем выборе. К счастью, погруженный в собственные мысли Кэнсин не поинтересовался ее прошлым.

– Да уж, этот ваш Иэясу выстроил такую полицейскую систему, что любо-дорого посмотреть, - пробормотал Делакруа.
– Как вас еще не переловили всех, не понимаю.

– Не все так просто, как кажется со стороны, - усмехнулся я.
– Можно ловить исполнителей, вроде меня, но до настоящих предводителей добраться практически невозможно. Даже если точно знаешь, кто они. Смерть главы клана, дайме, влечет за собой череду малых междоусобных войны его вассалов, стремящихся заполучить его место, а сейчас Токугаве больше всего нужен порядок в стране. Такие междоусобицы в настолько неспокойное время совершенно не нужны правительству.

– Видел я одну гражданскую войну, - тихо произнес Делакруа, - но ваша совершенно на нее не похожа. Самураи режут друг друга среди бела дня, где-то доходит до настоящих сражений, а крестьяне как ни в чем не бывало пашут землю и даже глаз не поднимают, когда рядом с их полями дерутся люди.

– Привыкли, - объяснил я.
– Эта страна не знает мира тысячи лет, самураи режут друг друга, порой без всякого повода, для того, чтобы выяснить кто сильнее, дайме воюют за власть и титул сегуна, а для крестьян ничего не меняется, они как работали, так и работают.

– Не понять мне вас, - вздохнул Делакруа, - никогда.

– А мне - вас. Мы живем слишком далеко друг от друга. Но мы слишком отдалились от темы, мне надо искать новых союзников для клана и всего движения.

– Я тут достаточно давно и могу сказать, что недовольных режимом, - сегунат он у вас называется, так?
– в этой провинции предостаточно. Но беда в том, что об этом только болтают, спьяну и шепотом. Все слишком боятся этого Ёсино, сам видел, стоит его людям пройти по улице, как все замолкают и опускают глаза.

– И к людям просто так не подойти, - продолжал я излагать невеселые мысли, - все во всех видят шпионов и провокаторов сегуната.

– Довольно о грустном. Надо думать, что нам делать.

Но что-то никаких мыслей в голову не приходило. По крайней мере, более-менее толковых.

Ёсино Ран

не первый год верой и правдой служил сегунату. Он был мастером своего дела - а именно розыска всяческих шпионов и предателей. И вот теперь, когда во вверенный его "заботам" город прибыл очередной подозрительный тип (такамо, носящий гаидзинское платье), Ран тут же навел о нем справки, отослав о нем весть в Химэндзи. Еще до того, как получить ответ, странный тип подтвердил его подозрения. Он встретился с единственным гаидзином, живущим во всем провинции, загадочным человеком по имени Виктор Делакруа, в отношении которого Ран не сомневался - шпион гаидзинов. Значит, с ним пора кончать.

– Ран-доно, - раздался голос юного Сейсиро, - я хотел бы поговорить с вами.

Оторвавшись от мыслей Ран поднял голову и кивком пригласил парня садиться.

– О чем ты хотел поговорить со мной?
– поинтересовался он.

– О Тахаре Кэндзи, - ответил Сейсиро, - том человеке, что одевается как гаидзин. Я давно знаю его, он учил меня обращаться с оружием. Он очень хороший человек.

– Может быть и так, - кивнул Ран, - вот только он все время проводит с Делакруа. А значит, он - шпион, как и сам Делакруа. Сейчас такое время, что...

– Я не верю в это, - отмахнулся Сейсиро.
– Этого просто не может быть!

– Может и нет, - не стал спорить Ран, - но подозрений в шпионаже - достаточно. Тем более, пора покончить и с этим Делакруа, слишком долго я терпел его.

– Но, Ран-доно, - попытался вновь возразить Сейсиро, но Ран оборвал его коротким жестом, недвусмысленно дающим понять - разговор окончен.

Сейсиро вышел из комнаты, занимаемой командиром их оперативной группы, и прислонился затылком к холодной стене дома, где жили они все. Он только сейчас осознал всю тяжесть гражданской войны - где приходиться делать выбор, вроде предстоящего ему. Выбор между долгом и преданностью старому другу и учителю.

Проснулся я от того, что на лицо мне легла ладонь, плотно закрывая рот. Я дернулся, потянувшись к рукоятке тати, лежащей рядом с татами, но она была перехвачена неизвестным нападающим. Открыв глаза, я увидел склонившегося надо мной Делакруа.

– На нас вышли правительственные агенты, - едва слышным шепотом произнес он..
– Они сейчас окружают дом, готовятся ударить.

Я моргнул, давая понять, что мне все ясно, и Делакруа убрал ладонь от моего лица. Поднявшись, я быстро натянул штаны, набросил куртку, обулся и пристегнул тати. Делакруа был также полностью одет, в руках у него был длинный меч (материковый) с черным клинком. Интересно, откуда он у него, раньше я этого клинка при нем не видел, да и только что он одной рукой зажимал мне рот, а другой перехватывал запястье.

Но думать об этом было некогда, я выхватил тати и последовал за адрандцем. Тот вполне уверено шагал по длинному коридору гостевого дома, где мы жили теперь вместе. Фонари на его пути гасли сами собой и мне становилось жутковато, а вот сам Делакруа этого похоже и не замечал. Что же за гаидзин повстречался мне?

Мы уже были у самого выхода из гостевого дома, когда двери его вылетели под ударом ноги, на пороге возник из ночной тьмы самурай. Быстрым движением руки Делакруа снес целую секцию стены.