Реквием патриотам
Шрифт:
И вот проклятые стрелки уже близко, Кобунго уже занес катану над головой одного из них, предвкушая как клинок ее разрубит паршивого асигару, взявшего в руки вместо копья, положенного ему на войне всеми богами, винтовку.
– Удэ!!!
– услышал Кобунго команду и асигару, который бежал уже практически под ногами его коня, развернулся на месте и вскинул свою тэппо.
Первый же залп снес почти половину самураев, многие из них остались валяться на земле в лужах собственной крови, но были и те, кто тут же вскакивал на ноги, хватал оброненные нодати и бросался на нас снова. Этих мы отправили в Подземный
– Бегом!
– крикнул я, всаживая пулю из второго пистоля в лицо самого резвого из вражеских самураев.
– К лесу!
– Разворачивай коней!
– крикнул Сего, дергая удила коня.
– Стройся клином! Ударим в спину врагу, раз он ее подставил!
С лучниками кавалеристы Сего покончили быстро, асигару же и вовсе бесславно разбежались, не оказав никакого сопротивления. Кобунго совершил чудовищную ошибку, погнавшись за удирающими стрелками Кэндзи и подставив тылы коннице Сего. Теперь его судьба решалась за считанные минуты, которые понадобятся кавалерии патриотов, чтобы догнать их.
И никто в пылу заполошной кавалерийской атаки не заметил, что командир сник в седле, сгорбился и едва не ронял катану, руки его болтались как у марионетки с оборванными ниточками. Хоть ни одна стрела или копье не пробили мару-до Иидзимы Сего, из-под мэмпо на грудь его текла кровь.
Я присел на ствол поваленного дерева и провел окровавленным клинком тати по и без того грязной штанине. Не смотря на то, что конница Сего ударила-таки в тыл преследовавшим нас самураям, нам пришлось вступить с ними в бой. Но и тут мои люди проявили себя с лучшей стороны, они стойко встретили врага на опушке леса и сдерживали до подхода (а если судить по скорости передвижения, то подлета) конников Сего. Спрятав в ножны тати, я отправился искать самого Иидзиму, бравый конник так и остался сидеть в седле, правда как-то весь поник, сгорбился.
– Эй, Сего!
– окрикнул я его.
– Чего сгорбился? Мы, как-никак, одержали победу!
Сего никак не прореагировал на мои слова. Это начало меня настораживать.
– Сего.
– Я толкнул поникшего командира в плечо и он к моему недоумению свалился на землю, как какой-то мешок с зерном.
Я тут же опустился перед ним на колени, сорвал с лица мэмпо. Пальцы окрасились кровью. Но ведь его мару-до и судзи-кабуто целы, ни единой царапины, будь оно все трижды проклято! Значит, взяла верх болезнь. Не самая лучшая смерть для такого воина, каким был Сего. Для очистки совести я прижал пальцы к шее командира, но как и ожидал артерия под ними не пульсировала. Я закрыл ему глаза.
– Я отправляюсь в Химэндзи, - сказал я Сино, - надо привезти тело Сего домой и отдать семье. Это обязанность ложится на мои плечи. Я должен оставить кого-то командовать стрелками.
– Только не меня, - покачал головой юноша.
– Я совершил сегодня слишком много неправедных дел, мне надо обдумать их как следует. Я уйду в горы и буду жить отшельником, быть может, тогда мне простится смерть ямабуси.
– Не дури, парень!
– хлопнул его по плечу более простой по складу ума Кай.
– Они были нашими врагами и приняли смерть, так и должно быть! Они были "горными воинами" и
– Оставь, - покачал головой я, видя что молодого человека не переубедить.
– Значит, ты станешь командиром стрелков. Ступай теперь к своим людям, подбирай себе десятников. Десяток Хэйсиро отправится со мной в Химэндзи, передай ему чтобы готовил людей.
Кай кивнул и ушел. Сино же покинул меня еще раньше - ему тоже надо было улаживать дела в своем десятке, который он решил оставить навсегда.
Забегая вперед скажу, несколько лет спустя я проезжал окрестности того самого поля, где мы дрались с Кобунго, и от местных крестьян услышал о "святом человеке", живущем в недальних горах. К нему приходили за советом и он никому никогда не отказывал, всем помогал и слово его, казалось, исцеляло души пришедших к нему. А еще он на спор бил из тэппо белку в глаз. Я порадовался, что моя выучка осталась при нем и не изменила через столько лет.
Глава 9.
Третий отряд Синсэнгуми преследовал группу бунтовщиков, на которых навел один из шпионов. Седэн приказал окружить их дом и если бы те к прибытию Волков Мибу уже не выходили оттуда, никому не удалось бы сбежать. Теперь пришлось бегать за ними по улицам, рискуя нарваться на отряд "патриотов" побольше. Нет, Седэн не боялся драки, но и людей в нынешние времена терять не хотел. Слишком горячие времена.
Из какого-то темного переулка наперерез отряду Синсэнгуми вышел человек. Юноша с огненно-рыжими (казалось, что они светятся во тьме) волосами и характерным крестообразным шрамом на лице. О нем уже давно складывали легенды и вспоминали его лишь шепотом. Никто из верных сегунату не видел его и смог после этого рассказать - живых не оставалось, однако слухи ползли. Отряд замер на мгновение, ошеломленный появлением столь известного врага. Первым вперед выступил, конечно же, Икухара Исао - самый молодой самурай обучился в Тамия рю, основой философии которой было "вступи в бой с любым противником, что встретится тебе на пути", то что этот противник сам Самурай-с-крестом нисколько не смущало мальчишку.
Исао рванулся навстречу противнику, не слыша окрика Седэна, попытавшегося осадить его. Схватка завершилась в считанные мгновения. Самурай-с-крестом легко увернулся от его атаки и, выхватив меч, ударил паренька тяжелой рукояткой по лицу. Тот по инерции пробежал еще несколько шагов, прижав левую ладонь к лицу, из-под пальцев текла кровь.
– Остановитесь!
– крикнул Седэн, шагая навстречу Самураю-с-крестом, на ходу обнажая катану.
– Здесь есть лишь один достойный тебя противник, Самурай-с-крестом.
Юноша пожал плечами, медленным и расчетливым движением пряча катану в ножны. Седэн рванулся ему навстречу, делая выпад. Казалось, он двигался невероятно быстро, парировать его атаку противник просто не смог бы. Но это только казалось. Клинки мечей скрестились с характерным звоном, рассыпая во все стороны искры, калеча линию закалки, оставляя на ней уродливые зазубрины. Через мгновение противников словно порывом ветра отбросило друг от друга и тут же они вновь бросились вперед. Они замирали на секунду, чтобы следом начать новое молниеносное движение, невидное взгляды простого человека, не приобщившегося к высокому кэндзюцу. Во тьме ночной метались две тени, которые высвечивали вспышки, рождающиеся когда скрещивались их клинки.