Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
— Расслабься уже! — улучив момент, ухватила друга за щеку и ласково потрепала. — Я теперь типа… родственница буржуев. Не смейся! С некоторых пор меня прекрасно финансируют и замечательно кормят.
Однако Гордеева было не остановить. Он ржал так громко, что и молодой породистый жеребец мог бы ему позавидовать.
— Прекрати!
Как же захотелось треснуть его по лбу, чтобы замолчал. Да нельзя. Праздник у него как-никак. Ей же в который раз стало очень неловко. Присутствующие наверняка с большим интересом сейчас
— Что кормят хорошо – это выше всех похвал, — пытался отдышаться Андрей. — Молодцы они, родственники твои. Только покупать столь дорогую вещь все же не стоило.
— Так и скажи, что подарок не понравился!
— Дуреха, — нежно улыбаясь, он сгреб ее в охапку. — Очень понравился. Очень! Но…
— Никаких «но», Дрю! Завязывай причитать, как моя бабушка. Мы такими темпами и до вечера не соберемся.
— Соберемся-соберемся! — раздался совсем близко не очень дружелюбно настроенный голос Алмазовой. Сама Соня, судя по взгляду, готова была плеваться молниями. — На девять дней! На сорок дней! Помянем его как следует. Сегодня у него иммунитет, но завтра-то убивать будет можно!
Нужно отдать должное, Гордеев не отнекивался. Ответственность за свою маленькую шалость готов был нести сполна. Скорбно, с некой долей театральности уронил голову на грудь. А громко вздохнув, выдал:
— Завтра – можно. Сегодня – руки прочь, дьявольское отродье!
— Гляньте на него! — насупилась девушка. — Ночи напролет не сомкну глаз, все гадая… это меня теперь нужно ведьмой величать или отца моего чертом?
Лиза закашлялась, внезапно поперхнувшись собственной слюной. Андрей и того хуже – покрылся багровыми пятнами, совершенно охреневая от двусмысленности брошенной фразы. Выразительно, очень выразительно и долго Лиза посмотрела на подругу, уже не намекая, а откровенно транслируя, что в данный момент подобные выражения совершенно неуместны.
— Не заливай, Белоснежка. Я совсем не так сказал.
— Ну, так и я пошутила, — злорадно хихикнула Соня, пожимая плечами. — Теперь в расчете… за ремешок.
— Вот зараза!
Сменив гнев на милость, Соня окончательно рассмеялась и тоже кинулась обнимать Лизу:
— Моя д-е-в-о-ч-к-а, — ворковала нараспев. — Моя к-р-а-с-о-т-о-ч-к-а!
— И я соскучилась, — не осталась в долгу, буквально сдавливая подругу в своих объятиях. Мимолетным, едва различимым жестом она прикоснулась к ее плоскому животу и шепнула на ухо: — Как ваши дела?
Алмазова ответила так же тихо:
— Токсикоз только по утрам. В целом чувствую себя замечательно.
В какой-то момент она напряглась, глядя за ее спину. Очевидно, узрев многочисленную публику. А после и вовсе отстранилась, уперев руки в бока.
Та-а-а-ак…
— Лизка, в ваших краях что же, золотой рудник откопали? — звонко и отчетливо. С долей претензии в голосе. — Или нефть нашли?
Не сговариваясь,
Мол, окончательно наша бедолага умом тронулась.
— Нет!
— Странно, — выдала философским тоном. — Быть может, святые пещеры? Целебный родник? Нет?
— Нет, — уже настороженно.
— Тогда, спрашивается, какого лешего добрая треть петербуржцев перекочевала под твои окна? Что еще за слет… гребаных престарелых… пионеров? Они же тут… всю нашу лужайку вытопчут!
Лиза, спрятав в ладонях ставшее вмиг пунцовым лицо, зашипела, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся подругу:
— С-о-н-я! Ты чего? Тебя же слышат!
Алмазова оставалась невозмутима:
— На то и расчет.
— Ох, прополоскать бы тебе рот с содой, — раздался в толпе строгий голос Петра Петровича. — Или ремнем отходить до красных полос на заднице, чтобы перед уважаемыми людьми меня не позорила!
— Упс! — не оборачиваясь, Соня втянула голову в плечи. С укором посмотрела на них с Андреем. — Могли бы и предупредить, что мой отец тут!
— Я намекала.
— Я не знал.
— Папочка! — радостно воскликнула Соня, встречая родителя. — Привет!
Мужчина на вопиющую показную веселость не повелся, продолжая наседать:
— Ты почему себя так невоспитанно ведешь? Где твои манеры? Мужики на стройке выражаются культурнее!
От его сурового тона поежилась и Лиза. Хотела ринуться на помощь, да тут же почувствовала себя в крепких согревающих объятиях друга. Сразу дышать стало легче.
— Не лезь! – посоветовал Андрей.
Пришлось признать его правоту и остаться сторонним наблюдателем.
— Откуда мне знать, как они выражаются? Я по стройкам не шастаю!
— Дочь! — Алмазов уже рычал. — Немедленно извинись!
Лиза прекрасно понимала, насколько ей сейчас тяжело. Однако и упрямо вздернутый вверх носик ничего хорошего не сулил. Догадки подтвердились, когда Соня выпалила скороговоркой:
— Приношу свои глубочайшие извинения, товарищи бандиты!
Боже!
По толпе прошелся приглушенный смешок.
— Побольше уважения, принцесса!
— Приношу свои глубочайшие извинения, уважаемые товарищи бандиты!
— Не испытывай мое терпение.
— Да кончай уже дочурку мучить, Ювелир, — вмешался неожиданно Похомов. — Извинения приняты.
— Погоди, Аркаш. Еще пара вопросов имеется, — вновь сосредоточил внимание на девушке. — Слишком короткие шорты, знаешь ли!
— Ничего не знаю. Мне муж разрешает! Говорит, смотреть и завидовать можно - трогать нельзя!
— Какой еще, сука, муж?! — взревел Алмазов, явно мечтая запереть дочь в подвале.
— Будущий! — Соня продолжала стоять на своем. — И ты его примешь. Так же, как я приняла тот факт, что мой отец – волк в овечьей шкуре!