Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
Хотелось бы ей знать!
Но увы. Лиза оказалась слишком увлечена изумленным созерцанием внезапного гостя, чтобы задуматься хоть на миг о собственном здоровье.
И вновь пульс, ревущий в ушах. И вновь дрожь в коленях.
— Я в порядке, — прошептала она так тихо, что услышать ее мог лишь «защитник», — просто… впервые в жизни его вижу! Так близко. Настоящего! Господи! Это же он? Мой дядя?
— Именно, — последовал короткий ответ. — Собственной персоной.
— Высокий, — увлажнила до ужаса пересохшие губы, проведя
– Грозно выглядит!
— Есть такое дело.
— Праздник в честь его возвращения?
— Мы рады встретить Прокурора – нашего лидера! Явить ему свое уважение. Преданность. Отчитаться… по делам.
— То есть о его приезде было известно заранее?
— Очень узкому кругу людей, — кивок. — Ты видела их сегодня утром.
Да, действительно видела. И судя по всему, немало позабавила.
— Мне не сказали, — от досады она и губу до боли прикусила. — Получается, вы в этот круг… тоже не входите?
Скрипучий смешок:
— Я выше него, лапуля!
— Какой вы особенный! — нервно фыркнула. — Почему… выше?
— Скажи лучше, почему ты тянешь время?
— Страшно, — призналась как на духу. — Отдышаться бы для начала.
— Ступай, — легкий толчок между лопаток. — Ждет же!
— Но я…
— Все, Лиза! Побалагурили, и хватит – не шутки шутим. Иди!
От его стального низкого голоса холодок прошелся вдоль позвоночника.
Элита, блин!
Ее трясло, как трусливого кролика. Однако, мгновенно реабилитировавшись, Лиза взяла себя в руки и медленно направилась к единственному кровному родственнику на целом белом свете. За исключением бабули, конечно.
В душе творился сумбур. Полнейший хаос. Даже улыбнуться, пусть фальшиво и через силу, и то заставить себя она была не в состоянии. Просто шла вперед, машинально переставляя одеревеневшие конечности.
Не чувствуя под ногами твердой земли.
Да вообще ничего не чувствуя, кроме пленившего ее пристального взгляда.
Волнение. Трепет. Любопытство. Все потеряло свой глубокий смысл.
Лишь шаг. Затем еще один. И еще!
Сложно сказать, почему она замерла вдруг, преодолев всего половину разделяющего их расстояния. Лиза все четче осознавала, что готова рвануть в объятия дяди… в любую секунду. Сжать его крепко-крепко. Расцеловать в обе щеки! И сдерживаться от столь внезапного порыва становилось все сложнее. С каждым новым вдохом.
Спокойно!
В их кругах подобное поведение может считаться неприемлемым. Недопустимым. Да и с чего бы ему, словно из скалы высеченному великану, думать о подобных глупостях?
Настойчиво игнорируя болезненный комок в горле, Лиза уверенно выдержала тяжелый взгляд родственника. А потом и вовсе, удивляя даже саму себя, бросила холодно и высокомерно:
— Ты тоже считаешь меня… величайшей ошибкой отца? Да?
— Лиза! — в зловещей тишине голос Аркадия Михайловича звучал предостерегающе.
Однако
— Скажи мне! — собственный голос вибрировал от напряжения. Удивительно, как еще на визг не перешла. — Только честно, скажи!
Хмыкнув, дядя откинулся на спинку стула:
— Не ошибкой, — задумчиво потер он свой щетинистый подбородок, — слабостью! Маринка сделала его счастливым. Немыслимо счастливым. А вместе с тем и…непростительно слабым. А с твоим появлением случился конкретный передоз радости, от которого у брата вообще чердак потек!
— Что?
— Тебя можно считать чем угодно, — спокойно разъяснил он, точно бестолковому ребенку, — но не ошибкой! И будь уверена: любой, кто так подумает, поплатится!
Легче стало, но ненамного.
— Вот и хорошо, — Лиза вытерла вспотевшие ладони о ткань комбинезона, изрядно перепачканного на озере, и двинулась дальше, — вот и славно!
Подойти вплотную духу не хватило. Она остановилась в паре шагов от стола, за которым гордо восседал ее дядя, и буквально выдохнула:
— Здравствуй!
— Ну, здравствуй, племяшка! — Прокурор хорошенько осмотрел ее с ног до головы. — В хмельной загул ушла?
— Я не пью.
— Правда, что ли?
Стало неловко до жути за свой внешний вид:
— Да!
— Отчего же тогда сейчас в нулину? Шмель – и тот трезвее!
Лиза невольно поморщилась, вспомнив гадкого отца Соколовской.
— У Андрюши юбилей. Пришлось немного выпить! — принялась оправдываться, совершенно не понимая, для чего это делает. — А ты мог бы и… предупредить заранее о своем визите! Я бы… подготовилась…
Борис не иначе как нарочно оставил без внимания ее реплику,и снова замолчал. Теперь он разглядывал Лизу с некой затаенной теплотой.
С мизерной капелькой нежности в потемневшем взгляде.
— Кхм! — Лиза поспешила продолжить беседу, маскируя банальной вежливостью свое неимоверное волнение. — Как… долетел?
— Без проблем.
Ну еще бы!
— Надолго к нам пожаловал?
— По ситуации!
— М-м-м, — разговор давался ей непросто. Слишком уж немногословен был ее дядюшка. И как ни странно, ее это задевало. Глубоко ранило. — Тогда не буду мешать. Мы с ребятами устали и спать хотим.
Лишь короткий кивок служил ей ответом.
Мол, делай что пожелаешь!
Одобряю. Пока что…
— Где тебе постелить? — уточнила она на всякий случай. — У нас с бабулей или… с Петром Петровичем в соседнем доме?
— Не утруждай Валентину Степановну лишними хлопотами, — отмахнулся Борис с серьезным выражением лица. — Едва ли мы сегодня сомкнем глаз!
— Но...
— Правда, годы свое берут, — усмехнулся вдруг Черчесов. — Если конкретно прижмет, к тебе завалюсь, племяшка. Кемарнуть минут двадцать дашь? Не прогонишь?