Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
И амплитуда того самого взмаха выглядела чудовищной.
Ее сердце сжалось до предела, ухнув в пропасть. Во рту пересохло.
Казалось, даже время – и то замедлило свой ход!
На душе стало гадко. На языке – горько.
Одно дело наблюдать за Дмитрием, когда тот дерется… защищаясь. И совсем-совсем другое – знать: сейчас он целенаправленно избивает человека! Не такого уж плохого человека, честно говоря. Твердолобого, но не плохого.
Господи, а если… если Матвей тоже причинит ему
Вдруг окажется сильнее?
Будучи не в состоянии выдержать подобного зрелища, сохранив при этом целостность рассудка, Лиза спрятала лицо в дрожащих ладонях и громко всхлипнула, судорожно втянув в себя воздух.
Почему же так тихо? Почему никто даже не пытается их остановить?
Она чувствовала себя вулканом, готовым извергнуться в любую секунду. Благо голос Соколовского, непринужденный и… в некоторой степени спокойный, отвлек ее от тягостных мыслей:
— Здорово, мужики! Хорошо сидим, — выказав уважение присутствующим, Пашка переключил внимание на нее. — Привет, рыжая!
Осторожно, с особой медлительностью Лизавета отняла руки от лица.
Представшая взору картина повергла в шок.
Похомов замер, услышав слова друга. Именно замер, занеся кулак над головой Верещагина, но так и не достигнув цели.
Он не нападал. Очевидно, задумался.
Или, быть может… просто напугать своей жестокостью именно ее не хотел?
Широченная грудь мужа тяжело вздымалась под напором частого дыхания. Точно сражаясь за самоконтроль, Дмитрий плотно стиснул челюсти.
До противного скрежета.
В тот миг Лиза и осознала: цель Соколовского – остановить друга. Своим приветствием Павел дал ему понять: «Она же здесь! Все видит!»
— Как дела, Пашенька? — прилагая титанические усилия, Лиза растянула губы в некоем подобии улыбки. — Давно не виделись…
— Да уж, давненько! — коротко хохотнул тот с привычной беспечностью. — Успел борщам по твоим соскучиться. А дела… бывало и лучше, рыжая. Но жив-здоров, как видишь!
— Таким и оставайся, — искренне пожелала она, сделавшись абсолютно серьезной, — еще много-много лет!
Казалось, впервые в жизни мужчина растерялся. Самую малость, но все же.
— Знаешь, я… очень постараюсь, малышка!
— Обещаешь?
— Пф! — очередная усмешка. — Слово даю!
Их милая беседа оказалась бесцеремонно прервана Дмитрием.
Судя по всему, ему таки удалось совладать с эмоциями и принять окончательное решение относительно Матвея. В итоге он яростно оттолкнул от себя несостоявшегося противника и грозно рыкнул:
— Отдыхай пока! Но теперь оглядывайся: второго предупреждения не будет. Его, сука, просто не будет!
В ответ Верещагин предусмотрительно промолчал, хоть и давалось ему подобное здравомыслие явно непросто. А вот кто молчать не
— Тебя где черти носили столько времени? Отъехал же за Пашкой буквально на час… и провалился!
Что? Выходит… это его место пустовало сейчас практически во главе стола? Серьезно? Прямо между Прокурором и Похомом?
— А ты думаешь, его так просто от очередной шлюхи оторвать? — мгновенно ощетинился на отца Дима. — Ну, так вперед! Сам попробуй.
— Простите, простите! — примирительно вскинув ладони, Пашка зашагал в их сторону. — Глубочайше извините. Женщины – моя слабость. Виноват!
А потом настал тот миг.
Тот самый, когда голоса вокруг стихли. Когда время остановилось.
Когда не осталось в этом мире ничего, кроме мрачного взгляда мужа, направленного прямо на нее. Порабощающего. Лишающего воли. Внимательного. А вместе с тем свирепого.
Как же ей хотелось вопреки здравому смыслу сорваться с места и побежать навстречу Похомову. Крепко прижаться к его мощной груди. Жарко целовать в жесткие губы, демонстрируя всю силу своих чувств.
Но увы! Вместо этого Лиза напряженно вжалась в спинку стула.
Совершенно не представляла, как вести себя с ним теперь. На публике.
Если она понимала верно, то их встреча должна выглядеть естественно. То есть так, будто в последний раз они виделись в тот роковой день, когда Аркадий Михайлович увез ее из его квартиры.
Что ж… вскоре все вопросы отпали сами собой.
Уставившись на Лизу в упор, Дмитрий поманил ее к себе:
— Иди-ка сюда!
Холодный. Жесткий. Бескомпромиссный. Приказ.
Приказ, которого она не могла ослушаться. Да и не хотела.
Лишь уточнила:
— Куда?
— Ко мне!
И она пошла. Неуверенной поступью. Медленно. Тяжело дыша.
И абсолютно не понимая, что происходит.
Спустя пару минут, она остановилась в шаге от него.
Из-за многочисленных наблюдателей не решилась подойти ближе.
Напрасно! Дмитрий сделал это сам.
И теперь, когда между ними оставалось не более пары сантиметров, она навис над ней холодной разгневанной глыбой.
Но из-за чего он злился?
Хороший вопрос!
Казалось, воздух стал вязким. Да что там, его точно электричеством накачали. Не иначе, ведь вокруг все искрило от любого неосторожного движения.
Не проронив ни звука, Борзый привычным жестом запустил ладонь в ее распушенные волосы. Резко (но не больно) намотал их на свой здоровенный кулак и слегка натянул, вынуждая Лизу, поддавшись инстинкту, привстать на носочках.
Замереть, глядя строго глаза в глаза. Дышать в унисон.
— Дима, — выдохнула она судорожно, не в силах более держать себя в рамках.