Реквием по любви. Грехи отцов
Шрифт:
— Что сейчас?
— Сейчас… твое отношение ко мне изменилось?
— Та-а-ак! Живо объясни мне, откуда в твоей голове взялась эта лютая херня?
— Да просто все, — как можно беззаботнее Лиза пожала плечами. — Если человека любят, его стараются хоть иногда… целовать. По-родственному. А ты за все время… так ни разу не поцеловал меня. Вот и подумала...
Похоже, у Прокурора задергался глаз. Точно Лиза утверждать не могла – пришлось отвлечься на Похомова, который разве что не хрюкал от смеха, наблюдая за ними со стороны.
—
— Чего вы придумываете? — запыхтела Лиза возмущенно. — Там другая ситуация была. Все на вас указывало!
— Ага! Конечно.
— Ой, дуреха!
Тяжелая пятерня Прокурора опустилась ей на голову, буквально пригвоздив к месту. А все потому, что опять силу не подрассчитал. Дядя принялся неуклюже и осторожно поглаживать Лизу по волосам точно маленького ребенка, заставляя расслабиться и расплыться в довольной улыбке.
А уже спустя некоторое время она почувствовала робкий, едва различимый поцелуй прямо в макушку.
И ее сердце возликовало.
— Знаешь, дядя, — прошептала она заговорщицки, — я вижу тебя впервые в жизни, а потому не берусь утверждать, что полюблю… но ты мне уже определенно дорог!
— Даже вспомнить не могу, слышал ли я когда-нибудь хоть что-то лестнее твоих слов.
— Серьезно?
— Серьезно!
— Ну, раз мне удалось тебя порадовать, порадуй и ты меня!
— У нынешней молодежи запросы, как правило, астрономические, — осуждающе покачал головой Борис. — Но я готов, если это в моих силах.
Лиза загадочно улыбнулась.
— Я тебе больше скажу: только в твоих!
— Вещай уже!
— Докажи, что я тебе действительно дорога! Позволь мне попрощаться с ним по-человечески. С Димой. Наедине. Без лишних ушей и глаз!
Глава 38
Что-то определенно изменилось за время их отсутствия.
В ауре. В общей атмосфере сходки. Во всем!
Правда, что именно, Дмитрий пока не понимал. Равно как, к добру эти изменения или же с точностью до наоборот.
Чисто машинально он замедлил шаг, принимаясь сканировать присутствующих на предмет угрозы. В своей привычной манере. С легким прищуром.
И с особой тщательностью.
Поравнявшись с ним, Дудаев тоже сбавил ход. А затем произнес нараспев, всего лишь мимолетно взглянув на Прокурора:
— И почему у меня такое чувство, будто Боря страстно желает оторвать тебе яйца прямо сейчас? Не дожидаясь ни утра… ни повода!
Борзый понимающе хмыкнул, искренне оценив юмор Маги.
— Если ты не заметил – об этом мечтает как минимум треть присутствующих! — сухо отозвался он, чувствуя превосходство над «тихушниками», умеющими тявкать лишь за спиной.
Быстро же они язык в собственный зад запихивают, оказавшись с ним лицом к лицу!
Однако уставившись в следующий миг на вышеупомянутого
Похомов буквально шкурой своей прочувствовал всю степень бешенства их Смотрящего. А тот факт, что при такой ярости Борис Андреевич до сих пор не схватился за волыну да башку ему не продырявил, вовсе вызывал недоумение. Как и вполне логичный вопрос, не дающий покоя: какого х*я здесь творится?
Правда, секунду спустя Дмитрий едва сам за ствол не схватился. У него прямо разум помутился от развернувшегося зрелища. От лютой, безумной и совершенно неадекватной ревности. Ревности, с которой совладать он был не в силах.
Его малышка… его Кроха, громко хохоча, смачно расцеловывала своего родственника в обе щеки. А чуть погодя она ласково прильнула к плечу Прокурора и что-то зашептала ему на ухо.
Бл*дь!
Умом-то он понимал: родня, все дела… да только инстинкт собственника вопил благим матом, надрывая глотку. Мгновенно превращая кровь, бегущую по венам, в еб*чий кипяток.
Никто. Не должен. Прикасаться. К ней.
НИКТО!
Казалось, еще секунда, и он просто сотрет зубы в порошок – так сильно стискивал челюсти, настойчиво игнорируя их противный скрежет.
Либо… либо свернет Борису шею. Почему бы и нет? Тоже вариант!
— Эй, парень? — тяжелая рука Дудаева, внезапно опустившаяся на плечо, вывела Дмитрия из оцепенения. — Ты бы выдохнул, что ли!
— Я в норме.
— Он же дядька ее родной, а не мужик с улицы. Понимаешь? Имеет право!
— Не х*р меня лечить! — отмахиваясь от советов, Дмитрий раздраженно скинул с себя его конечность. — Все под контролем…
Законник прервал Похомова жестом, красноречиво аргументируя все вышесказанное:
— Ты рычал! Только что – отвечаю. Как зверь! Как животное!
Сколько бы ни силился, а припомнить подобного эпизода он не мог.
Неужели непроизвольно вышло? Подсознательно? Состояние аффекта?
Твою-то мать! Нервы ни к черту!
— Я ничего не могу с собой поделать, — рвано втянул ноздрями прохладный воздух, пытаясь остыть. Восстановить порушенный самоконтроль. Успокоиться, в конце концов. — Неужели не видишь, Мага? Эта девочка – мой воздух! Воздух, который я ни с кем делить не буду. Даже с ним!
Дудаев понимающе оскалился:
— Вижу! Не слепой. А также вижу, что умение вить из мужиков веревки у этой девочки в крови. Похом дышать в ее сторону лишний раз боится. Боря «поплыл», причем капитально. А ты… ты давно потерян!
Признавая правоту его речей, Дмитрий сдержанно улыбнулся.
А затем, поблагодарив за участие и холодный рассудок привычным похлопыванием по плечу, направился к толпе развлекающихся мужиков. Желание выпустить пар, а вместе с ним пару пуль, казалось нестерпимым. Жаль, со своего ствола шмалять было нельзя – он без глушителя. В отличие от того оружия, с помощью которого все на меткость соревновались.