Реквием по солнцу
Шрифт:
Команда корабля, не один раз пересекавшая Нулевой меридиан, собралась на палубе. Матросы, приготовившись к трудному испытанию, постарались покрепче ухватиться за снасти. Море волновалось, высокие волны заливали палубу, и люди давно промокли.
Сенешаль изо всех сил цеплялся за штаг, задыхаясь на сильном ветру и не в силах удержаться на ногах — так сильно болтало корабль. Очередная волна взметнулась над палубой и окатила его с ног до головы. Он позвал Фергуса, и тот, скользя и спотыкаясь на мокрых досках палубы, все же сумел благополучно добраться до своего господина.
—
— На подветренную сторону, приятель! — снова крикнул штурман, обращаясь к рулевому.
Сенешаль почувствовал, как внутри у него разгорается черный огонь ярости из-за собственной беспомощности. Корабль жутко кренился то на одну сторону, то на другую, матросы падали, не в силах устоять на ногах, а ведь всего несколько мгновений назад их подгонял попутный ветер и казалось, что не будет никаких задержек в пути. То, что его путешествие, а следовательно, и достижение цели поставлено под угрозу, приводило в ярость человека и демона.
— Прямо руля! — закричал капитан.
— Держи крепче, — распорядился сенешаль, и Фергус кивнул, показывая, что понял.
Сражаясь с порывами обезумевшего ветра, сенешаль ухватился за рукоять Тайстериска и вытащил меч из ножен. На. палубу посыпался дождь крошечных ярких искр, которые, впрочем, сразу погасли.
Сенешаль поднял меч высоко над головой и принялся яростно рубить ветер.
Любому человеку, кроме Фергуса, находившегося совсем рядом с сенешалем, показалось бы, что тот держит в руке рукоять из черной стали. Но Фергус на короткую долю секунды успел заметить блеск клинка, края которого были не более чем тонкими черными линиями, ограничивавшими бурлящие потоки, невидимые, если бы не капли морской воды, застревавшие в них.
За эту короткую долю секунды управляющий увидел маленькие, бесформенные лица призраков — лишенные глаз, с черными ртами, раскрытыми в диком крике, они обнимали невидимый клинок.
Сила меча наполнила собой тело сенешаля, и оно напряглось, наполнилось могуществом, которое Фергус тут же почувствовал. Кожа его господина под одеждой стала теплой, потом горячей и наконец обжигающей. С хриплым стоном боли Фергус выпустил руку сенешаля.
Впрочем, держать его больше не было необходимости.
В порывах ветра, налетевшего на палубу и паруса, вспыхнули молнии.
Худое тело сенешаля обрело дополнительную силу, дарованную ему клинком, он откинул голову назад и расхохотался, а потом крикнул, обращаясь к ветру:
— Поклонись мне!
Близнецы, без сил лежавшие на палубе, оторвали взгляды от луж блевотины и сквозь мокрые волосы наблюдали за происходящим.
Они смотрели, как их хозяин отдает приказы самому ветру.
— Я твой господин! — орал сенешаль, обращаясь к порывам ветра, вцепившегося в паруса. Его могучий голос разрезал вой урагана, словно острый клинок снег. — Я приказываю тебе: склонись передо мной!
В ответ бушующий ветер взревел еще сильнее и спиралью начал подниматься к небесам.
А в следующее мгновение все стихло: волны улеглись, паруса, едва не сорванные бурей всего минуту назад, опали, но их сразу же наполнил легкий бриз. Команда корабля стояла неподвижно, не в силах сдвинуться с места и отвести глаза от сенешаля.
Он закрыл глаза, и на его лице расцвела торжествующая улыбка. Затем он поднял лицо к солнцу, проглянувшему сквозь рассеивающиеся тучи. Сенешаль постоял несколько мгновений, наслаждаясь тем, что ему удалось подчинить себе ураган, затем, словно проснувшись, быстро открыл глаза и окинул недовольным взглядом команду. Легкий ветерок, окутывающий рукоять его меча, сердито зашипел, и в воздух посыпались крошечные искры.
— Займитесь делом, — сказал он тихим, холодным, точно смерть, голосом.
Капитан быстро повернулся к штурману.
— Держи прежний курс, — приказал он.
Все члены команды, боявшиеся не то что пошевелиться — вздохнуть, мгновенно вернулись к своим обязанностям.
Фергус вытер о штаны мокрые зудящие ладони, обожженные прикосновением к сенешалю, затем подошел к близнецам, по-прежнему лежащим на палубе.
— Вставайте, — сердито велел он. — И отправляйтесь вниз. Когда понадобитесь, вас позовут.
Первый помощник на секунду задержался около капитана и наклонился к нему, чтобы его никто не услышал, — он не знал, что ветер слышит все.
— Что это было?
Капитан даже не поморщился.
— Понятия не имею, — ответил он, глядя вслед сенешалю, который решил вернуться в свою каюту. — Но я уверен, что боги благословили наше путешествие. Разве мы можем просить большего, когда сам ветер за нас?
Побережье Скелетов, Сорболд
С НАСТУПЛЕНИЕМ УТРА поднялся ветер.
Человек стоял, повернувшись лицом к западу, за спиной у него вставало солнце, а он наблюдал за тем, как клубящийся туман окутывает прибой, набегающий на черный песок.
Повсюду вокруг него дремали обломки огромных кораблей, куски древнего дерева тут и там выглядывали из песка, словно сломанные кости гигантских мифических животных, окутанные густым пологом тумана.
«Море сегодня кажется спокойным», — подумал он, наблюдая за тем, как набегают волны на берег, пенятся, касаясь черного, сверкающего песка, а потом робко откатываются назад. Он знал, что они притворяются. В несколь ких футах от берега обманчиво кроткая приливная волна превращалась в свирепую фурию, а из вулканического песка на дне торчали острые, точно осколки стекла, пальцы скал. Здесь, на подветренной стороне Побережья Скелетов, мир и покой таили в себе смертельную угрозу.
Эта мысль его развеселила.
На наветренной стороне побережья волны даже не пытались скрывать своего злобного нрава. Они набегали на берег огромными, пенистыми валами, обрушивая на него свою безжалостную ярость, бились в скалы с такой силой, что в воздухе висела пелена брызг, грозно ревели и отсту-пали назад, в пасть моря, чтобы через несколько мгновений снова наброситься на несчастную землю, а потом еще раз, и еще, снова и снова — и так бесконечно.
Было что-то привлекательное для него в открытой ярости моря, в этой непримиримой враждебности, свободной от необходимости прятаться и притворяться пассивной. Он и сам испытывал ярость, в его душе поселился гнев, который ему приходилось прятать за приятными манерами и доброжелательным лицом. Совсем как море с подветренной стороны. Пока.