Реквием
Шрифт:
«Отпустило, бедную. Слава Богу!» – успокоилась Лена и радостно вздохнула.
– Что я тебе расскажу! Знаешь, как Эмма одной любовнице мужа отомстила?
Лену неприятно передернуло: «Нашла о чем вспоминать!»
– С работы её согнала, чтобы не смела других мужиков от семьи отбивать, используя свое служебное положение. Такой спектакль устроила – любо-дорого было смотреть! Зажала в зубах сигарету, чтобы голос изменить и давай стращать сучку по телефону. На пушку брала. Она же знала о некоторых её делишках. Рыльце-то у бабёнки в пушку было. Дрянь эта стала Эмме что-то там
Так вот, наша подопытная потаскушка в штанишки с перепугу наложила: через неделю сама на стол начальнику заявление положила, мол, ухожу по причине слабого здоровья. Видно, предостаточно грешков поднакопила, раз так струсила, взяточница чёртова. Стерва стервой, а слаба в коленках оказалась. Я в восторге. Получилось в одно касание!
– Твоя режиссура?
– Каюсь, моя. Я к Эмме в гости заезжала, когда в командировке была. Гляжу – она в трансе. Жалко её стало. Я совсем чуть-чуть помогла ей моральный дух поднять, – заходясь в приступе чуть ли не истеричного смеха, созналась Инна.
– Не похоже это на Эмму. Колись, сама спектакль сыграла?
– Ну…
– Правильно сделала. Я бы так не сумела.
– Лена, Федька из бедной семьи, и от улицы его семья тщательно ограждала, так как же он стал таким гадом?
– Каждый человек, чтобы стать взрослым, должен разрушить опоры, на которых держалось его детство. И начинается этот процесс, когда возникают трудные ситуации вне дома, в которых приходится что-то решать самому, что-то преодолевать в себе. Я говорю о детях из благополучных семей. Подчас это пугающе трудно.
Ребенок сначала пытается справиться сам, потом призывает на помощь ангела-хранителя, а тот молчит. Он ошибается, делает глупости. Через это проходит большинство детей. Он ищет способы защититься самостоятельно, думает, выбирает, решает, что для него лучше: всю жизнь зависеть от сильного врага, жить в страхе и муках или преодолеть свой первый ужас и больше не бояться? Он трус или смельчак, глупый или разумный? Ребенок не хочет, но мир детства уже рушится и приходится взрослеть.
Из этих преодолений и строятся дальнейшие линии наших судеб. Путь вперед всегда отвоёвывается в жестокой борьбе с окружающим миром, но в детстве и юности он самый болезненный и горький. И все же детство обязано покинуть ребенка. Не стать по-настоящему взрослым, не разорвав его цепей. Такова великая тайна взросления и возмужания!
Но иногда родители беспредельной заботой помогают ребенку отвергать реальность и позволяют своему великовозрастному дитяти слишком долго жить в мире детства. Некоторые из таких вот «залюбленных» навсегда оседают «на детской площадке» и даже не пытаются пробиться к самим себе и вступают во взрослую жизнь, в
– И такого Эмма принимала и прощала! Я бы ему сказала: «Вот тебе Бог, вот тебе порог!»
– Принимала, но не прощала. Это разные вещи.
– На счет Федьки у меня имеются некоторые сомнения и дополнения. Мне кажется, мать умышленно воспитывала его инфантильным, зависимым от неё. Вот он и живет до сих пор её умом.
– Это крайний, худший вариант. Я сейчас пыталась осмыслить общий случай.
– А по-твоему, почему в детстве страх перед родителями подчас сильнее страха перед каким-либо мелким гадом? Ведь чего проще: сознайся, и они тебе помогут.
– А тебя понимали, тебе помогали? Стыд примешивается, ребёнок боится потерять любовь родителей. Мол, стану недостоин их любви. Еще страх наказаний, непредсказуемость последствий. Авось обойдется. Много чего… В каждой семье свои причины. Меня минула эта проблема, и я её не исследовала.
– Только в случае Федора и ему подобных, согласись, страх вовсе ни при чем.
– Там другие рычаги давления срабатывали. И часть из них – непомерное восхваление ребенка и выпячивание одних качеств и замалчивание или принижение других.
– Вот так и мельчает мужское племя! – беззаботно закончила Инна серьезный разговор, подчеркнув тем самым его неисчерпаемость.
– Германа недавно встретила, – сказала Инна. – Совсем седой стал, но все такой же красивый. Анекдот про него вспомнила: «Если оставить Геру между двух девушек-красавиц, он не повернется за всю ночь ни к одной из них. Как Буриданов осел».
– Прелесть!
– Анекдот?
– Гера. Умница, удивительно порядочный человек, прекрасный отец. Простой, естественный, без закидонов. С таким легко.
– Толстой говорил, что «сильные люди всегда просты». Я бы добавила: «и умные». Помню, удивил меня, казалось бы, наивный вопрос Германа. Он спросил смущенно: «Что тяжелее: в большой теннис играть или белье стирать?» Мы с ним в тот момент на корте разминались. Я ответила со смехом: «Разве ты встречал такую дуру, которая, бросив ракетку, вскричала бы радостно: «Ах, побегу домой, там же меня стирка ждет!» Теннис – это игра, удовольствие! Скачешь себе с восторгом, с азартом. Ты в другом, далеком от быта мире! А в ванной… надо, надо, надо».
– О жене беспокоился. Он, наверное, в то время только женился и пытался установить для себя меру своей помощи в домашнем быту.
– Разве не о себе? Я тогда ещё добавила, мол, пока ты сам не попробуешь стирать, гладить, мыть пол, вставать ночью к больному ребенку – все женские трудности будут для тебя под грифом «секретно» и ты никогда не будешь понимать проблем жены и ценить её труд. И это несмотря на то, что теоретически ты хорошо подготовлен. Хвала твоим родителям.
– Находясь рядом, я бы отсоветовала тебе ему советовать. Он и так слишком хорош, хоть в рекламу помещай.