Религия и культура
Шрифт:
Здесь возникает серьезный вопрос, который мы позволим себе назвать вопросом о демоне — двигателе истории.
Св. Григорий писал: «Надо знать, что воля Сатаны всегда беззаконна, но что его власть не всегда несправедлива, ибо беззакония, которые он предлагает совершить, допускает Бог, во всей его справедливости» [18] . Такое утверждение влечет далеко идущие выводы. Оно дает нам важный принцип толкования истории.
Дьявол, как вампир, присосался к истории; тем не менее, история движется и движется, как двигалась. Только к Церкви как таковой он не имеет никакого отношения. Он участвует в движении мира и в каком-то смысле его стимулирует. Главным образом, он в своей — нехорошей — манере делает то, что люди добра по забывчивости не делают, потому что погружены в сон. Это попустительство, но таков факт.
[18]
Patrologia latina, vol. LXXV p. 564.
Везде, где время не искуплено Кровью Христовой, им владеет князь мира сего. Но время принадлежит Богу; это он прежде всего хочет движения и новизны.
Можно найти только одно раскрывающее эту ситуацию слово — в песни Хабакука (по Вульгате) [LVIII] . Он там говорит, что дьявол идет впереди Бога: et egredietur diabolis ante pedes ejus [LIX] . Он идет перед ним.
По правде говоря, история двуглава. Вождь всех добрых людей ведет ее, со своей стороны, туда, где Бог весь и во всем; вождь же всех злых людей, со своей стороны, ведет ее туда, где тварь остается наедине с собой. Когда эти обе стороны, которые в каждый отдельный момент находятся в смешении, закончат свое разделение, закончится и сама история.
[LVIII]
Хабакук — восьмой из меньших пророков Ветхого Завета, современник Иеремии (конец VI в. до н. э.).
[LIX]
И выступает дьявол впереди ног его (лат.).
3. Об историческом манихействе
Рационалисты обязаны своими воззрениями некоторому роду исторического манихейства, которого христианская мысль избегла.
Когда самая главная и основополагающая мера, которой соответствует все остальное, когда настоящее добро есть нечто человеческое, то это добро имеет свою противоположность, и эта противоположность, будучи противостоящей наибольшему добру, может иметь только одну функцию — чистого зла.
Если настоящее добро — это политическая свобода, принципы 1789 г. [LX] , то в истории имеются и довольно мрачные страницы: противостоящая этой свободе «тирания». Если настоящее добро — это картезианский разум, то существуют эпохи и философии, отведенные чистому мракобесию, в которые прогрессу мысли не приходится ждать ничего хорошего. Если это само по себе становление, то в истории найдутся отвратительнейшие элементы: те, которые отказываются шагать в ногу с историей. Вот почему борьба во всех случаях имеет столь суровый характер; это всегда борьба Ормузда против Аримана [LXI] .
[LX]
Речь идет о Великой французской революции 1789–1794 гг.
[LXI]
Ормузд — древнегреческое имя Ахурамазды, верховного божества в зороастризме и маздакизме. Его культ получил распространение в эллинистическую эпоху. Олицетворял собой доброе начало, находящееся в постоянной борьбе со злым богом Анхра-Майнъю (Ариманом).
Маздакизм — религиозно-философское учение, ставшее идеологией движения народных масс (в основном, крестьян и городской бедноты) в Передней Азии в IV–VI вв. Его главный идеолог и вождь — манихейский (см. комм, к [LV]) жрец Маздак, призывавший к уничтожению социального неравенства, отождествляя его с «мировым злом». Движение было подавлено иранским шахом Хосровом II.
Зороастризм — религия, возникшая на территории Ирана в VII–VI вв. до н. э. в результате реформирования древнеиранской религии — маздеизма — пророком Заратуштрой (древнегреч. — Зороастр, средневеков. иран. — Зардушт). Основная идея зороастризма — зависимость миропорядка от борьбы добра и зла, света и тьмы, жизни и смерти.
Христианин знает, что у Бога нет противоположности. Для христианина также существует конфликт света и тьмы, конфликт истины и заблуждения; но в наличной реальности невозможно существование ни чистой тьмы, ни чистого заблуждения, потому что все сущее, в той мере, в которой оно существует, исходит от Бога. В понимании атеистов, или, если угодно, врагов Бога, каковым, например, считал себя Прудон [LXII] , невозможно, чтобы Бог служил врагу Бога. Тогда как в христианском понимании враг Бога находится на службе у Бога. У Бога есть противники (не в метафизическом, а в нравственном плане). Но эти противники также находятся на службе у него. Ему служат и мученики, и палачи, которые превращают их в мучеников. Все происходящее в мировой истории служит тем или иным образом успехам Церкви и, более или менее непонятным образом, определенным успехам мира. Это в значительной мере расширяет наш горизонт.
[LXII]
Прудон (Proudhon) Пьер Жозеф (1809–1865) — франц. философ, социолог, экономист, теоретик анархизма. Высказывания по вопросам веры, религии и Церкви содержатся в ряде его работ, главным образом, в работе
«О справедливости в лоне Революции и Церкви» («De la Justice dans la Revolution et dans 1'Eglise»). В основном труде Прудона «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» («Systeme des contradictions economiques, ou Philosophic de la misere.» — 2 t.
– 1846) он определяет свое отношение к религии не как атеизм, а как «антитеизм».
Ставя перед собой задачу «раздавить гадину», Вольтер [LXIII] был внутри христианства и истории христианства, так же как был в сотворенном мире и во власти провидения. Он служил им помимо собственной воли. Его борьба за терпимость против заблуждения (ибо это бессмыслица, которую видели Сен-Симон [LXIV] и Огюст Конт [LXV] — возводить свободу мысли в ранг конечной цели или отвергать всякую норму, стоящую выше субъективного мнения), была направлена одновременно и против другого заблуждения, не менее вредного: я говорю о новейшем принципе, нашедшем свое выражение в формуле cujus regio ejus religio [LXVI] в соответствии с которой свои права предъявляют сознанию сила государства и социальное принуждение. В этом пункте Вольтер работал на статью 1351 Свода канонического права [LXVII] : «никто не должен быть принужден к обращению в католическую веру вопреки своему желанию».
[LXIII]
Вольтер (Voltaire, наст, имя: Мари Франсуа Аруэ — Arouet, 1694–1778) — франц. писатель и философ-просветитель, деист, почетный член Петербургской академии наук (с 1746 г.). Выступал с острой критикой феодализма и освящавшей его Церкви. Происхождение религии объяснял, главным образом, как результат невежества и обмана. В числе аргументов против религии и Церкви подчеркивал их социальный вред как источников взаимной ненависти между людьми на почве религиозного фанатизма. Вместе с тем, считал целесообразным сохранение веры в Бога как основания нравственности народных масс и средства сдерживания их посягательств на собственность и интересы имущих классов.
[LXIV]
Сен-Симон (Saint-Simon) Клод — Анри де Рувруа, граф (1760–1825) — франц. философ, утопист, ученик философа-просветителя, одного из «энциклопедистов»,
[LXV]
Конт (Comte) Огюст (1798–1857) — франц. философ, один из основоположников позитивизма и социологии. Во взглядах на историю и социологию находился под влиянием К.-А. Сен-Симона, с которым одно время был дружен. По мнению О. Конта, для ускорения исторического процесса необходима активизация чувств с помощью религии, высшим предметом которой является само человечество. Требования этой религии — любовь как принцип, порядок как основа, прогресс как цель.
[LXVI]
Какой правитель, такая и религия (лат.).
[LXVII]
Свод канонического права (сост. в 1582 г.) — кодекс правовых норм римско-католической церкви, основанных на решениях католических церковных соборов и постановлениях римских пап. Этими нормами регулировались вопросы внутрицерковной организации, а также некоторые семейные и имущественные отношения.
Таким образом, христианин имеет знание третьего рода, с помощью которого он постигает все более мирным способом, чем сторонники Спинозы, sub specie eterni [LXVIII] . Я нахожу иллюстрацию этого духовного универсализма в книге Честертона “Человек, который был Четвергом” [LXIX] , где полицейские и анархисты сознательно борются за повиновение некоему таинственному господину, которого автор называет г-ном Воскресенье.
[LXVIII]
С точки зрения вечности (лат.).
[LXIX]
Честертон, Гилберт Кит (1874–1936) англ, писатель, автор юмористических и детективных рассказов, романов, в частности, романа «Человек, который был Четвергом». Кроме того, создал ряд работ по истории христианства, в том числе о святых Франциске Ассизском и Фоме Аквинском См.: Честертон Г.К. Вечный человек. — М. 1991.
4. Соблазн Истории
Тот, кто избирает своим принципом двигать историю или двигаться вместе с ней и в ногу с ней, принуждается тем самым к сотрудничеству со всеми, кто ее движет. Налицо довольно пестрая компания.
Мы не сотрудники истории, мы сотрудники Бога. Отлучать себя от истории значит искать смерти. Вечность не покидает время, она им владеет сверху. Надо, насколько это возможно, воздействовать на историю, но прежде всего надо служить Богу; однако надо и смиряться перед тем, что она часто делает против нас (она никогда ничего не сделает против нашего Бога). Важно также с точки зрения существования в истории, что речь идет не об успехе (который никогда не бывает долог), а о факте бытия (что неизгладимо).
5. Одна трудность антропоцентрического гуманизма
Именно в силу банального соображения, что человек — это животное, от природы религиозное, невозможно иметь целостное представление о человеке без такого же представления о Боге, которому он поклоняется. Но фактически мы констатируем, что все существующие религии, и в особенности религии иудеохристианские, проповедующие догмат о творении, подчиняют человеческое бытие Всевышнему, от которого оно зависит. Если они тем самым проповедуют заблуждение, корни которого лежат в нашей жизни, то ясно, что надо работать ради освобождения человечества от него.
Вот что образует трудность или, скорее, две главные трудности для анропоцентрического гуманизма: 1) Он начинает с процесса, в человеческом плане катастрофического; чтобы обогатить человечество, он должен заставить его сначала отказаться от наследия, с которым связана вся его история. 2) Поскольку невозможно учредить интегральный гуманизм, не включая в него религию, и поскольку все существующие религии должны быть по определению упразднены, гуманизму, о котором мы говорим, не остается ничего иного, как основать новую религию. Это хорошо понимал Огюст Конт. Но лучше было бы знать, понимают ли современные сторонники рационалистического гуманизма или скептического гуманизма, какой долг они на себя возлагают. Если они отказываются от этой миссии, им остается одно средство: изменить человека. Есть русское решение вопроса: создать абсолютно атеистическое человечество. Вопреки видимости, это решение находится в преемственной связи с движением Ренессанса: таков нормальный итог гуманизма, отделенного от Воплощения, когда он сбрасывает с себя все остатки теоцентрическои культуры, которые он вначале нес на себе и которые смягчали и маскировали его сущностную энергию. Находящееся на грани безрассудства русское решение имеет по крайней мере то достоинство, что, если безбожники борются с основой религии, то только в силу ложности их верования. Непосредственная причина, разумеется, в том, что религия мешает пролетариату целиком отдаться классовой борьбе. Но предполагается также и «научная» убежденность в том, что религия не является истинной. Таким образом, здесь, в конечном счете, присутствует, несмотря на невежество и ложь, на которых он основан, выбор, сделанный в пользу истины.
Но какое противоречие! Ведь это религиозный акт — объявить войну Богу. «Атеистом же так легко сделаться русскому человеку, — писал Достоевский, — легче, чем всем остальным во всем мире! И наши не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как в новую веру, никак и не замечая, что уверовали в нуль» [LXX] .
6. Миф об имманентности
В метафизике нет ничего более определенного, чем понятие имманентного действия, характерного для духа. Но это в одном смысле, совершенно ином, чем то, что называется словом «имманентность» на современном языке и что учителя антропоцентрического гуманизма утвердили в качестве принципа Имманентности. Этот принцип значит для них, что все находится в лоне человека и его истории: «Вот чем клянется сегодня, на развалинах отживших верований, человечество, говоря о самом себе; оно описывает себя, положив левую руку на сердце и устремив правую в бесконечность: это я царь Вселенной; все, что вне меня, хуже меня, и я не подчиняюсь никакому величеству» [19] . Разумеется, признается зависимость человека от материальных условий, которые он должен преодолеть. Но не существует, как считают, никакой зависимости, которую человек был бы вынужден признать, от порядка, высшего по отношению к нему и его воле, от Бога, который его создал. В нашем понимании, бессмысленно устанавливать одну из зависимостей и отрицать другую. Как человек мог бы зависеть от того, что ниже его, если бы он не был зависимым по своему существу, если бы не был зависим от чего-то, что выше его?
[LXX]
Достоевский Ф.М. «Идиот». — Л.: Лениздат, 1987. — С. 565.
[19]
Proudhon P. J. De la justice dans la revolution et dans 1'eglise. Premiere etude.
– Paris: Gamier, 1858.
– Vol. 1.