Религия и политика террора
Шрифт:
Надо сказать, что реализация задачи постижения, созерцания или «опьянения» Богом возможна только лишь посредством религиозно-психологических опытов. Этим обусловлен особый интерес суфизма к психологии. Психология, а именно теория сознания, составляла главный предмет суфийского религиозно-философского учения с самых начальных этапов его развития, тогда как сущностная проблематика либо целиком определялась целями и задачами спасения, либо рассматривалась через призму психологии. С другой стороны, сама психология носила в суфизме сущностный характер и суфии не рассуждали о мире как о внеположном сознании, а рассматривали его исключительно как равнозначное психологическим образам и представлениям.
Суфизм утверждает, что каждый человек потенциально способен перейти к состоянию
Идея возможности достичь посредством психологического опыта непосредственного интуитивного общения с богом вылилась в разработанную систему. Объявив постижение или приближение к Богу необходимым компонентом всей человеческой жизни, формой существования индивида, суфизм предлагает свой путь — тарикат. Эта дорога фактически сводилась к самоусовершенствованию индивида. Для этого, как полагают суфии, недостаточно лишь знания о том, что ставшие для человека привычным и его образ жизни, мысли, чувства, отношения с внешним миром основаны на ложном представлении, а необходима долгая и упорная работа над собой с целью очищения нафса, подавления в себе различного рода эмоций, чувств и т. п. А для этого нужно пройти семь ступеней совершенствования.
Самое поверхностное знакомство с практикой психологических опытов суфизма показывает, что он вобрал и адаптировал эффективные методы индивидуального и коллективного внушения. Эти методы определяют внутреннее содержание тайных, скрытых знаний всех суфийских братств.
Специфичность методов психосоматического воздействия заключается в использовании в качестве ведущего феномена — групповой индукции, в которой главными средствами религиозной коммуникации, к примеру в братстве мавлавийя, является музыка и танец. Установлено, что отдельные элементы мелодии и музыки вызывают психические и физиологические сдвиги в организме человека.
В суфийской психотехнике, включенной в хадарат, реализуемой на мюридах, можно выделить ряд очень важных компонентов. Первый — подготовка неофита, добровольно принявшего решение переиначить свою жизнь, и объяснение понятий, терминов суфизма, мусульманской теологии и догматики, т. е. введение информации. Второй — процесс общения мюршида и учеников, создание религиозных образов и усиление религиозной внушаемости. Третий — формирование общности братства с помощью коллективных обрядов. Четвертый — поддержание и усиление религиозных образов с помощью двигательной экспрессии, дыхательных упражнений, мелодекламации.
Эта методика позволяет при продолжительном послушничестве сформировать у учеников глубокие медитативные способности, уменьшить порог чувствительности медитативных рецепторов и усилить религиозную суггестивность (внушаемость). Можно сказать, что проявление медитативного доминантного образа и продолжительность его во время ритуала подчинены параболическому закону. Чем дольше время и продолжительность мюридизма, тем ниже порог медитативных рецепторов мюридов.
Практика мистического просветления по сути является ничем иным, как вариативным набором различных психологических и психотерапевтических приемов, сведенных в единую религиозно-мистическую систему. Надо сказать, что ничего мистического в «рефлекторном» суфизме нет. Эта система включает: погружение в себя, фиксацию позы, контроль за дыханием, ритмические движения и изустное повторение религиозных формул. Подобная система позволяет производить направленное, однозначное, а главное строго контролируемое воздействие на личность.
Современная
Опыт показывает, что в глубокой стадии суггестии субъект способен «видеть» себя и свои действия со стороны, возможны регрессии и профессии возраста, дезориентация во времени, когда экспериментируемый будет присутствовать на событии 500-летней давности или же «превращается» в царя, ангела, в кого-либо из известных людей. В состоянии глубокого транса возможно общение с мертвыми, вознесение на небо, общение с Богом, превращение атеиста в священника, а духовного лица в атеиста. Одним из критериев глубокого суггестивного состояния, вызываемого различными рациональными и религиозными методиками, является отсутствие чувствительности к логическим противоречиям. Речь идет о возможности глубокой трансформации самосознания. Доказано и то, что после выхода из такого состояния возможна реализация запрограммированных во внушении действий.
Надо иметь в виду, что психологические аспекты суфизма, как и других подобных систем во многом определяют характер социального поведения и стиль жизни своих последователей. Говорят, что политика чужда внутреннему духу суфизма. Возможно, братства могут оказывать влияние на политическое влияние «братьев» не только потому, что объединяют их под главенством наставника, шейха или устаза, а потому, что последние владеют душами этих людей. Истории известны факты, когда среди руководителей братств оказывались люди, которые рвались к власти, и слепое повиновение мюридов отвечало целям шейха, делая его главой фанатичных и запрограммированных сторонников. Самый значительный пример такого движения — братство сефевидов, основавшее в Иране сефевидскую династию. Подобным было движение дервишей под руководством шейха Нура Суфи, основавшего династию Караманоглу в Турции. Эвлия Челяби пишет и о последователях накшбан-ди, поднимавших дух воинов при осаде Константинополя. В XIX в. братства суфиев превратились в передний край антиколониального сопротивления в Дагестане и Чечне, Западном Судане, Марокко и Алжире.
Все это говорит о том, что суфизм, или «рефлекторный ислам», достаточно сложный и неоднозначный феномен. И только учет всех составляющих и, в первую очередь, психологических аспектов позволит более полно и адекватно рассмотреть вопросы сравнительно-исторической и этносоциальной характеристики народов, исповедующих суфизм, определить их поведение в свете диалога культур Востока и Запада.
1.4. РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ДАГЕСТАНЕ
Начало проникновения православия в Дагестан связано с походом Петра.1 на Каспий и появлением русских военных гарнизонов в Дербенте, Буйнакске, Тарках и на Сулаке. Кавказский вопрос приобрел особое значение для России. Речь шла теперь об укреплении русского влияния в Закавказье и на берегах Каспия. В этом деле России могли быть весьма полезны вассальные земли, тем более, что было налицо растущее стремление к сближению с Россией. Переход приморского Дагестана под власть России вызвал в XVIII веке увеличение притока на Северный Кавказ переселенцев — русских, украинцев, армян, грузин. В 1723 году здесь обосновалось 500 семей донских казаков. Гребенские казаки заселили ряд «городов» по обоим берегам р. Терек. Помимо казаков, было поселено несколько тысяч крестьян Курского, Воронежского и Тамбовского наместничества. В 1785 году было учреждено Кавказское наместничество с центром в Екатеринграде. В буферной зоне, создаваемой царской властью, поселялись и старообрядцы (раскольники), общины поповцев, беспоповцев и беглопоповцев, преследуемых властью за непринятие церковных реформ, проводимых патриархом Никоном.