Реликт (том 2)
Шрифт:
Ландшафт под аппаратом заколебался, вспух и расплылся дымом.
Ратибор успел заметить, как «серый призрак» растянулся в ленту серебристого сияния, направляясь в «голему», после чего пилот и потерял сознание от тяжелого удара, причем не внешнего, а, как показалось, внутреннего, превратившего тело в надутый воздухом шар…
Человек был виден, как сквозь струящееся марево, — размытый нечеткий силуэт в ореоле свечения. Потом он перестал дрожать и расплываться, и Ратибор криво улыбнулся.
— Опять вы? Бред!
— Ни то, ни другое, — невозмутимо ответил
— Кто же вы? Еще один посол? — Берестов невольно рассмеялся, заметив, что не слышит собственного смеха.
— В какой-то мере посол. — Собеседник никак не реагировал на смех, оставаясь вежливым и корректным. — Хотя то, что вы видите — фантом, фигура для беседы. У меня мало времени, спрашивайте.
Ратибор вдруг вспомнил предыдущую ситуацию, и в сознании включился колокол тревоги.
— Вы «серый призрак»! Что случилось?!. Мне показалось, что я налетел на скалу… или она на меня упала… до сих пор тело рыхлое!
— Вы слишком близко подошли к «нервному узлу» Конструктора, да еще в момент передачи «массивного нервного импульса». Я успел в последний момент.
— Что значит «массивного импульса»?
— Конструктор принадлежит к разумным системам с нулевой информационной энтропией, а эволюция подобных систем определяется уже не электромагнитными взаимодействиями, а гравитационными и даже совершенно экзотическими «суперструнными». Поэтому информпотоки внутри Конструктора энергетически мощны, «массивны», как говорят ваши ученые.
— И масконы, то есть нервные узлы, перераспределяют эти потоки?.
— Вы неплохо схватываете суть даже в сумеречном состоянии.
— Да, признаюсь, чувствую я себя скверно… однако это не главное, я, кажется, нашел способ выполнить свою миссию посла. Помогите мне… или посоветуйте, как избежать энергоудара вблизи маскона, я попытаюсь передать в узел всю записанную специально для Конструктора информацию. Может быть, он сможет воспринять хотя бы часть ее, это очень важно…
— Я в курсе ваших проблем. Конструктор уже давно впитал все, что вы хотели сообщить, я имею в виду вас и К-мигранта, так что можете считать свою задачу выполненной. Единственное, на что я не могу дать ответ, — как и когда прореагирует Конструктор на эту информацию. Вы даже не представляете, насколько вы, люди, правы, назвав его бесконечно сложным объектом! Возвращайтесь.
— Как? — хотел спросить Ратибор, но голос сел. «Грехов» внимательно вгляделся в него, хотя Берестов так и не разобрался — видит ли собеседника по видеоканалу рубки или изображение передается ему прямо в мозг, минуя глаза.
— Пожалуй, для вас это действительно проблема. И, честно говоря, вы меня приятно удивили: далеко не каждый человек способен работать за пределами человеческой выносливости, по крайней мере я знаю всего одного такого индивида — Габриэля Грехова.
— И я его знаю. Но вы ошибаетесь, многие мои товарищи способны работать в запределье, выполняя свои долг. Извините, но мне почему-то кажется, будто мы с вами уже встречались недавно… разговаривали…
— Вы говорили не со мной, а, очевидно, с одним из своих пси-отражений в одной из интеллект-ячеек Конструктора… собратьев которого вы совершенно напрасно назвали Звездными Конструкторами: они не создавали ни звезд, ни галактик, они сделали только одну вещь — четырехмерный континуум, рассчитав эволюцию нашего галактического домена с точностью до нейтринного порога. Но и они всего предвидеть не смогли, в том числе и появления человека на заурядной пылинке материи под названием Земля. До встречи, опер.
— Погодите! — не сразу отреагировал Ратибор, с усилием переваривая услышанное. — Чего они не предвидели? Но было уже поздно.
Дорога к дому
Железовский проснулся от предчувствия, что он не один в комнате. Полежал с закрытыми глазами, чувствуя пространство квартиры, как свою кожу, но никого не увидел и не услышал. Подумал: нервы? Или проспал чей-то пси-вызов?
Встал, сделал несколько глотков травяного настоя, снова обнял всеми девятью органами чувств комнату и весь дом. Никого… Попробовал послать пси-импульс Забаве, но вспомнил, что она не на Земле, лишь когда не получил ответного нервного толчка. Собрался лечь снова, и в этот момент приглушенно зазвонил дверной автомат.
Сердце сделало сбой — еще мгновение назад за дверью никого не было! Аристарх бросил взгляд на квадрат черного стекла в стене — зеленые звезды, все в порядке, свои. Во всяком случае, не К-мигрант. Скомандовал мысленно двери открыться.
В прихожую вошел Грехов, одетый в необычный серый, с зеркальными блестками комбинезон, остановился в проеме двери в гостиную, разглядывая хозяина, стоявшего в одних плавках. Железовский шевельнулся, и мышцы тела ожили на мгновение, подчеркнув чудовищный мускульный рельеф комиссара.
— Проходите, — пригласил Аристарх.
— Извините, что разбудил. — Грехов шагнул вперед, протягивая руку. — Рад видеть вас живым и здоровым.
Ладони их встретились, напряглись, причем рука проконсула полностью утонула в громадной длани комиссара. С минуту оба сжимали ладони и пытались прочитать мысли друг друга, однако пси-блок у обоих был непроницаем.
— А с виду вы довольно субтильны, — проворчал Железовский, отпуская руку гостя, посмотрел на свою ладонь. — Я жму пятьсот с лишним, это больше, чем может выдержать кокосовый орех.
— Знаю. — Грехов быстро оглядел спартанское убранство комнаты, остановил взгляд на полупроницаемой двери в спальню. — Так и думал, что не страхуетесь.
— Какой смысл? Конструктор уже вылез в наш континуум из своего БВ, и о его судьбе К-мигранты могут не беспокоиться. Я им не страшен.
— Ошибаетесь, комиссар. Конструктор продолжает идти в прежнем направлении, а это значит, что система безопасности вынуждена будет снова заниматься проблемой его остановки, что в свою очередь означает новую вспышку активности К-мигрантов. Мне ли вам напоминать, что они проповедники имморализма [11] , и какие последствия из этого вытекают?
11
Имморализм — отрицание всякой морали.