Реликт
Шрифт:
Он вытряхнул из большого мешка кучу разнообразного железного хлама, отыскал среди него небольшой брусок, который бросил в горн. Следом подсыпал угля и взялся за меха.
— Может, помочь? — спросил Виньер. В его мире у кузнеца всегда был помощник, который и занимался второстепенными делами.
— Помоги, только не усердствуй, — сказал кузнец. — Тут только докрасна калить нужно, сталь эту так куют.
Когда брусок стал ярко-красного цвета, кузнец подхватил его клещами и положил на наковальню. Тут уже помощь Виньера не понадобилась, он просто не успевал бы вертеть заготовку с такой скоростью. Удары молота сыпались один за другим, а раскалённая
Когда-то у Виньера уже был такой кинжал, который он не раз опробовал в бою. Обоюдоострый листовидный клинок наносил страшные раны, а если воткнуть его на всю длину, то рана точно будет смертельной, такая форма позволяла рассекать надвое внутренние органы.
Скоро клинок принял свою окончательную форму, что говорило о высоком мастерстве кузнеца, большинство изготавливало ковкой только плашку, из которой потом вытачивался клинок, этот же полностью создал форму ударами молота.
— Сойдёт? — спросил он, сунув изделие под нос заказчику.
— То, что нужно, — согласился Виньер, осматривая изделие со всех сторон. Длина была чуть меньше, чем у прошлого ножа, а грани были чуть вогнутые и при этом абсолютно симметричные, несмотря на то что кузнец не пользовался никакими измерительными приборами, всё отмеряя на глаз. Такое мастерство пропадает в богом забытой деревне.
— До вечера отшлифуем и заточим, ученик займётся, — объяснил кузнец, бросая клинок в воду, — рукоятку тоже он будет мастерить. Из рога большого ворла.
Виньер понятия не имел, кто такой ворл и насколько он большой, но, по всей видимости, его рог был популярным материалом для рукоятей кинжалов.
В перерыве Виньер смог оценить местную корчму, где кормили вкусной ухой из речной рыбы, а к ней прилагался чёрный хлеб в изобилии, предлагали ещё порцию водки, но пить он не стал, сейчас ему нужна была ясная голова. Потом, за неимением лучшего места для отдыха, вернулся в кузницу, работа кузнеца выглядела завораживающе, на неё можно было смотреть вечно.
Сам кузнец сейчас занимался своими делами, мастерил какие-то скобы, надо полагать, для крепежа корабельных досок. Зато появился ученик, который старательно шлифовал готовый кинжал, а тот постепенно приобретал зеркальный блеск.
Через пару часов (работал парень без отдыха) шлифовка была закончена, настал черёд рукояти. В куске рога было высверлено круглое продольное отверстие, в которое с усилием входил хвостовик клинка. Потом с помощью точильного круга ей придали нужную форму, чуть позже клинок был вмонтирован в глиняную форму, куда потом залили бронзу из керамического тигля, тут уже у ученика не хватило рук, пришлось мастеру помогать. Полчаса работы напильником сделали бесформенный слиток бронзы вполне удобной гардой, которую тоже предполагалось отшлифовать. После этого хвостовик снова вбили в кусок рога, а с противоположной стороны залили свинцом, излишки которого образовали навершие. Рукоять стала тяжёлой, как раз для того, чтобы при работе клинок «прилипал» к ладони.
После долгой доводки Виньер получил готовый кинжал, почти такой, как и хотел. Теперь он стал намного опаснее, а значит, вероятность доплыть до места с ненадёжной командой возросла. Оставалась только чистовая заточка, которую проводил всё тот же ученик. Сначала на грубом бруске, потом на мягком, который смазали маслом, потом на ремне. В конечном итоге, взяв кинжал в руку, Виньер провёл лезвием по щеке, четырёхдневная щетина осыпалась вниз.
— Отлично, — прокомментировал он. — Возьмите.
Вместо двух цехинов он протянул четыре, и добавил:
— Один отдайте ученику.
Глава седьмая
Судно вышло в путь уже после обеда. Речники, хоть и по-прежнему пьяные, дело своё знали, а торопливость в это время года свойственна всем. Как только те самые бочонки с водкой покинули телегу, их тут же перехватили грузчики, а через пять минут драгоценный груз уже стоял на палубе судна.
— Не передумал? — спросил капитан, тот самый, в шапке.
— Нет, мне нужно туда добраться, непременно нужно.
— Прошу на борт, — сказал капитан и тут же потерял интерес к пассажиру.
Вместо этого он начал гонять по палубе своих людей, отдавая им мудрёные приказы. Виньер был немного знаком с морским делом, но у речников были свои термины, к тому же его знание языка не распространялось на лексикон моряков.
Как бы то ни было, а уже через четверть часа над судном взвился парус голубой расцветки, который тут же наполнился ветром и потянул снявшийся с якоря кораблик вверх по течению. Бочонки постепенно перетаскивали в трюм, при этом Виньеру предложили спать на палубе, где, собственно, спать будут все, кроме капитана, имевшего крошечную каюту на корме. Трюм представлял собой простую нишу под палубой, где передвигаться можно было, исключительно согнувшись пополам. Когда туда относили бочонки, под ногами матросов регулярно гремело что-то железное. Сделав вид, что хочет прогуляться, Виньер прошёл на корму и боковым зрением заглянул в трюм. Света было мало, но цепи, лежавшие на полу, он увидел. Почему их не уберут? Размышления на эту тему не отняли много времени, ответ был прост: их нельзя убрать. Цепи эти прочно вмонтированы в борт судна, это кандалы, в которые заковывают раба или заложника.
Оставалось только понять, команда приготовила ему такую же участь, или этот корабль используется ими для разных нужд. А вопрос не праздный. При желании, он сможет положить всю команду, даже не вынимая пистолет. Вот только управлять таким судном он не умеет, корабль сядет на мель или просто затонет. В конце концов, они сейчас движутся против несильного, но всё же течения, а для этого нужно постоянно работать с парусом, чего он один делать никак не сможет. Что тогда? Опять же, если они всё же собрались его похитить, продать в рабство или требовать выкуп с родственников, когда они это сделают? Вряд ли сразу, скорее всего, этой ночью, когда он будет спать.
Присев у борта, Виньер задумался. Придётся сегодня не спать. А завтра? Две бессонные ночь плохо повлияют на его способность к драке. Если же они соберутся его вязать только на третью ночь, то он, скорее всего, проиграет.
А стоит ли дожидаться третьей ночи? Пути их пока совпадают, но уже к завтрашнему вечеру он пройдёт достаточное расстояние, чтобы покинуть судно и отправиться дальше пешком. Точно, так он и сделает. Только для этого нужна остановка, а остановок корабль не делал. Спали речники по очереди и питались сухомяткой.