Реликт

Престон Дуглас

Пендергаст кивнул.

— Райт очень хочет непременно открыть выставку завтра вечером, — продолжал учёный. — Почему? Потому что музей израсходовал миллионы и теперь не может свести концы с концами. Необходимо увеличить поток посетителей, чтобы не обанкротиться. Эта выставка представляется лучшим способом привлечения публики.

— Понятно, — сказал Пендергаст. Взял какую-то окаменелость со стоявшего рядом стола и принялся лениво вертеть в руке. — Аммонит?

— Совершенно верно, — ответил учёный.

— Доктор Фрок, — заговорил агент ФБР, — сейчас на меня давят со всех сторон. Поэтому приходится прилагать все силы, чтобы вести расследование

по правилам. Я не должен ни с кем делиться полученными результатами, хотя обычные пути расследования, увы, ни к чему не приводят. — Осторожно положил на место окаменелость и сложил руки на груди. — Если я правильно понял, вы специалист по ДНК?

Учёный кивнул.

— Отчасти это так. Я посвятил некоторое время изучению того, как гены влияют на морфологию — на строение организма. И наблюдаю за работами аспирантов — например, Марго, чьи труды включают в себя исследования ДНК.

Пендергаст открыл портфель и достал толстую пачку компьютерных распечаток.

— Это заключение о ДНК из когтя, обнаруженного в теле одной из первых жертв. Разумеется, показывать вам его я не имею права. Нью-йоркскому отделению ФБР это не понравится.

— Понимаю, — ответил учёный. — Вы продолжаете считать, что этот коготь — самая надёжная нить?

— Это наша единственно важная нить, доктор. Позвольте объяснить вам мои выводы. Я полагаю, что в музее скрывается сумасшедший. Он убивает свои жертвы ритуальным образом, отделяет заднюю часть черепа и извлекает из мозга гипоталамус.

— С какой целью? — спросил Фрок.

Пендергаст заколебался.

— Мы полагаем, для того, чтобы съесть. Марго ахнула.

— Возможно, убийца прячется в нижнем подвале музея, — продолжал агент ФБР. — Есть много указаний на то, что он возвращается туда после совершения очередного убийства, но пока что нам не удалось установить конкретное место или обнаружить какие-то улики, указывающие на его пребывание. Во время поисков были убиты две собаки. Как вы, очевидно, знаете, это настоящий лабиринт туннелей, галерей, проходов на нескольких подземных уровнях, самому старому уже почти сто пятьдесят лет. В музее меня снабдили картой лишь малой части всего пространства. Убийцу я называю «он», потому что сила, используемая при убийствах, указывает на мужчину, притом далеко не слабого. Почти сверхъестественно сильного. Как вам известно, он пользуется неким оружием с тремя когтями, выпускает внутренности жертвам, очевидно, выбранным наобум. Никаких мотивов мы не обнаружили. Беседы с некоторыми сотрудниками музея ничего не дали. — Он поглядел на Фрока. — Понимаете, доктор, наша лучшая нить остаётся единственной — это оружие, коготь. Вот почему я так настойчиво пытаюсь выяснить его происхождение.

Фрок неторопливо кивнул.

— Вы упоминали ДНК? Пендергаст потряс распечаткой.

— Лабораторные результаты, мягко говоря, неубедительны. — Помолчал. — Не вижу причин скрывать от вас, что тест обнаружил в когте ДНК разных видов геккона в дополнение к хромосомам человека. Отсюда предположение, что образец был дефектным.

— Геккона, говорите? — пробормотал Фрок с лёгким удивлением. — И он ест гипоталамус… поразительно. Скажите, откуда вы это знаете?

— Мы нашли следы слюны и отметины зубов.

— Человеческих?

— Никто не знает.

— А слюна?

— Не смогли определить.

Голова Фрока свесилась на грудь. Через несколько минут он поднял взгляд.

— Вы продолжаете называть коготь оружием. Следовательно, вы считаете, что убийца —

человек?

Пендергаст закрыл портфель.

— Другой возможности просто не вижу. Вы полагаете, доктор Фрок, животное способно обезглавить тело с хирургической точностью, пробить отверстие в черепе и обнаружить внутренний орган величиной с грецкий орех, распознать который способен только тот, кто знаком с анатомией человека? Способность убийцы скрыться от наших поисков в подвале тоже весьма впечатляет.

Голова Фрока свесилась снова. Из секунд складывались минуты. Пендергаст неподвижно сидел, наблюдая за учёным.

Внезапно Фрок вскинул голову.

— Мистер Пендергаст, — сказал он так громко, что Марго подскочила. — Я выслушал вашу теорию. Хотите выслушать мою?

Агент ФБР кивнул.

— Разумеется.

— Прекрасно, — произнёс Фрок. — Вы знакомы с Трансваальскими сланцами?

— Нет, — ответил Пендергаст.

— Их открыл в сорок пятом году Алистер ван Врувенхук, палеонтолог из Витватерсрандского университета в Южной Африке. Сланцы относятся к кембрийскому периоду, им около шестисот миллионов лет. И они полны следов причудливых биологических форм, подобных никто не находил ни до, ни после. Асимметричных, лишённых даже билатеральной симметрии, присущей в настоящее время всем животным на земле. Появление их совпадает по времени с массовым вымиранием в кембрийский период. Теперь, мистер Пендергаст, большинство учёных полагает, что Трансваальские сланцы представляют собой тупик эволюции: жизнь экспериментировала со всеми мыслимыми формами и наконец остановилась на билатерально симметричных, которые мы наблюдаем ныне.

— Но вы не разделяете этой точки зрения, — сказал Пендергаст. Фрок откашлялся.

— Совершенно верно. В этих сланцах преобладает определённый тип организма. С мощными плавниками, длинными присосками и огромными, сокрушительными ротовыми частями, способными прогрызть скалу. Плавники давали этому существу возможность плавать со скоростью двадцать миль в час. Несомненно, это был очень удачливый и очень свирепый хищник. Я полагаю, слишком удачливый: он уничтожил биологические виды, служившие ему добычей, а потом исчез и сам. Таким образом, он вызвал массовые вымирания в конце кембрийской эры. Он, а не естественный отбор уничтожил все другие биологические формы в Трансваальских сланцах! Пендергаст захлопал глазами. — И что же?

— Я прогнал на компьютере программу стимуляции эволюции в соответствии с новой математической теорией фрактальной турбуленции. Результат? Каждые шестьдесят — семьдесят миллионов лет жизнь становится хорошо приспособленной к окружающей среде. Может быть, даже слишком хорошо. Происходит популяционный взрыв преуспевающих биологических форм. Затем вдруг откуда ни возьмись появляется новый вид. Почти всегда хищник, машина для убийства. Он набрасывается на процветающую популяцию, убивает, кормится, размножается. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее.

Фрок указал на плоскую глыбу серого песчаника.

— Мистер Пендергаст, позвольте кое-что показать вам.

Агент поднялся и подошёл.

— Этот след оставило существо, жившее в верхнемеловой период, — продолжал учёный. — Точнее, на рубеже М-Т. Это единственный отпечаток подобного рода.

— М-Т? — переспросил Пендергаст.

— На рубеже мелового и третичного периодов. Это время массового вымирания динозавров.

Пендергаст кивнул, однако недоумение не сходило с его лица.