Ремесло древней Руси
Шрифт:
Ранние татарские курганы на Северном Кавказе содержат предметы китайской техники; несколько позднее сюда проникает хорезмийское влияние [1027] .
В Средней Азии, в местности Сайрам-Су, близ Чимкента, в 1900 г. был найден большой клад серебряных вещей, изрубленных и положенных в кувшин. Здесь были самые разновременные вещи — от монет X в. до предметов середины XIII в. (по всей вероятности, серебряный лом был предназначен для сплава) [1028] .
1027
А.А. Спицын. Из коллекций Эрмитажа. — ЗОРСА, СПб., 1906, т. VIII, вып. 1, стр. 262. Вещи из Гашун-Уста, Ставропольской губ.
Эти золотые изделия XIII в. по технике близки и к китайским и к находившимся под китайским влиянием алтайским вещам более раннего времени. Датировка XIII в. устанавливается по тамге Джучидов. О хорезмийском влиянии см.: А.Ю. Якубовский. К вопросу о происхождении ремесленной промышленности
Влияние хорезмийского Ургенча Якубовский прослеживает только на поливной городской керамике. Относительно металлургии он пишет: «Не может быть и речи о воздействии металлургической промышленности Средней Азии». В качестве других центров влияния на татар исследователь указывает Кавказ (Закавказье или Дагестан), Крым и Египет. К этому списку можно добавить и Русь.
1028
А.А. Спицын. Из коллекций Эрмитажа. — Особенно интересны рисунки 25, 34, 38, 39, 45, 54, 62.
Среди вещей чимкентского клада есть очень близкие к русским вещам именно XIII в. Таковы дутые бусы с несколькими полусферическими выпуклостями (аналогии в тверском кладе 1906 г. и в ряде других мест), перстни-печати характерной для киевских перстней шестиугольной формы с полустертыми знаками. На одном перстне уцелели русские (или греческие?) буквы II и N. Аналогии среди русского материала очень многочисленны.
Близки к киевским массивные серебряные браслеты и плетеные из многих проволок цепи. Во всех этих вещах чувствуется как бы воспоминание о киевских образцах, так как все они хуже подлинных русских вещей, сделаны небрежней, без того продуманного изящества, которым отличаются вещи киевских и владимирских мастеров XIII в.
Из всего сказанного выше можно сделать один вывод: значительные массы русских ремесленников (и притом лучших) были уведены татарами; вместе с ремесленниками захватывались и средства производства. Дальнейшая их судьба связана с созданием татарской культуры, русские же земли были в значительной степени обескровлены. Заброшенные развалины городов, превратившихся в городища, символизировали тот тяжелый перелом в развитии русской культуры, который произвело татарское нашествие.
По целому ряду производств мы можем проследить падение или даже полное забвение сложной техники, огрубение и опрощение ремесленной промышленности во второй половине XIII в. После монгольского завоевания исчез ряд технических приемов, знакомых Киевской Руси; в археологическом инвентаре исчезло много предметов, обычных для предшествующей эпохи. В инвентаре деревенских курганов XIII–XIV вв. отсутствуют шиферные пряслица, сердоликовые бусы, золото-стеклянные бусы, трехбусенные височные кольца, зерненые бусы, привески, амулеты и некоторые другие вещи. В жилых слоях уже не встречаются стеклянные браслеты, столь частые в домонгольское время.
Приведенный список говорит не столько об упадке деревенского ремесла, сколько об упадке тех отраслей ремесла городского, которые были связаны через рынок с деревней. Татарами были разгромлены какие-то неизвестные нам центры производства зерненых бронзовых и бипирамидальных сердоликовых бус. Первые производились где-то в Среднем Приднепровье, а вторые, может быть, в Смоленской или в Суздальской земле. Судя по широкой области распространения, бусы обоих типов изготовлялись городскими ремесленниками. Выделкой трехбусенных височных колец занимались киевские или переяславские мастера. Может быть, после прекращения притока трехбусенных колец с юга в земле вятичей стали готовить самостоятельные подражания им (митяевские литейные формы) [1029] .
1029
А.В. Арциховский. Курганы вятичей, стр. 182–183. — К сожалению, курган, в котором найдены литейные формы для трехбусенных височных колец, не поддается точной датировке. Другие курганы этой группы, исследованные также А.В. Арциховским, датируются XIII и XIV вв. К XIII в. относится, вероятно, и интересующий нас курган.
Шиферные пряслица выработки овручских мастерских в течение двух столетий были обязательной принадлежностью каждого русского дома. После катастрофы 1240 г. это производство не возродилось, и русская деревня вновь перешла к глиняным пряслицам, как в IX–X вв.
Мастерские стеклянных браслетов находились в Киеве, и с его падением их производство прекратилось совершенно. В таком же положении было, вероятно, и производство многих типов стеклянных бус. Зарождавшаяся в XII–XIII вв. связь города с деревней, широкая торговля некоторых крупных городов с далекой периферией, я, следовательно, и организация массового производства в городах — все это было уничтожено татарами почти повсеместно. Разгромлены были именно те области, где сильнее всего ощущался выход городского ремесла на рынок: Киев и связанные с ним города Приднепровья, Владимир, Рязань и ряд менее значительных городов. Начавшийся в XII в. одновременно и на западе, и на востоке Европы процесс роста городов и выхода городского ремесла на более широкий рынок со времени монгольского завоевания продолжается только на западе (Венеция, Флоренция, Генуя, французские и при рейнские города) и совершенно прекращается в Киевской Руси. На городском ремесле, так же как и на деревенском, мы можем проследить исчезновение многих производств. Так, например, из ассортимента городских гончаров исчезли амфоры-корчаги, которые характеризовали городские слои XII–XIII вв., а вместе с ними и многие другие формы керамики, восходящие иногда к скифской или византийской традиции (черпала, корчажцы, светильники). В северной Руси даже самое слово «корчага», обозначавшее амфоровидный узкогорлый сосуд для вина, получило иной смысл и стало обозначать огромный горшок с широким устьем.
Навсегда исчезло мастерство тончайшей перегородчатой эмали. Киевские эмальерные мастерские погибли при Батые, и больше это искусство не возрождалось. В XIII–XIV вв. на Русь проникают отдельные вещи лиможской эмали; в подражание им, к концу XIV в., налаживается местное изготовление эмалей в Москве, но по грубости техники и примитивности рисунка эти выемчатые эмали с накладными литыми фигурками не идут ни в какое сравнение с изящным живописным стилем эмалей XI–XII вв. [1030]
1030
П. Симони. Ук. соч., табл. II. — Фигуры евангелистов в углах оклада наложены на сплошной эмалевый фон. Для сравнения см. крест с изображением семьи заказчика или мастера XI в. (Б.И. и В.И. Ханенко. Ук. соч., табл. III, рис. 44 и 45).
Лиможские эмали см.: И.И. Толстой и Н.П. Кондаков. Ук. соч., вып. VI, стр. 89 — Эмалевый наплечник из Владимира; стр. 159 — Вклады «Антония Римлянина» из Новгорода.
Только в XVI в. появляется вновь искусство перегородчатой эмали, но его нельзя сравнить с киевским. В XVI в. перегородки изготавливались из толстой крученой проволоки, эмалью заливались большие площади, рельефно выступавшие на гладком фоне. Решать сложные живописные задачи в этой технике было невозможно; она представляла лишь усложнение сканного рисунка и была очень далека от эмалей XI–XII вв.
Единственная вещь XIV в., содержащая прекрасные образцы перегородчатой эмали на золоте, — это саккос московского митрополита Алексея (1348–1378) [1031] . Но и эта замечательная одежда при ближайшем рассмотрении оказывается более древней, чем эпоха Алексея, с именем которого ее связывает лишь предание.
1031
В.А. Никольский. Древнерусское декоративное искусство. П., 1923, рис. 1, опис. см. стр. 91. — Никак нельзя согласиться с автором, что «искусство перегородчатой эмали так и не укрепилось у нас, частью, вероятно, по своей технической сложности, а частью и потому, несомненно, что не вполне отвечало национальным художественным вкусам» (стр. 36).
Прориси дробниц на саккосе см.: Н.П. Кондаков. Русские древности…, т. VI, стр. 93, рис. 115. — На стр. 94, рис. 116, изображены поручи Алексея, имеющие наряду с древними и позднейшие части.
Золотые бляшки с перегородчатой эмалью, круглые или в форме квадрифолия, составляют лишь часть убранства богатой боярской или епископской одежды. Кроме них, есть еще фигурные тисненые бляшки, аналогичные бляшкам, обычным в кладах XII–XIII вв. Саженый жемчуг обрамляет золото и создает самостоятельный орнаментальный фриз. Рисунок орнамента на некоторых бляшках (эсовидные завитки и сплошная волна со спиралями) датируется первой половиной XIII в. Все части украшения ворота (ожерелья, оплечья) производят очень цельное впечатление и явно одновременны. Все рисунки на эмалевых бляшках находят себе аналогии в древностях домонгольской Руси конца XII — начала XIII вв. [1032]
1032
Б.И. и В.И. Ханенко. Ук. соч., вып. V; Н.П. Кондаков. Русские клады. — В этой датировке убеждает и палеографический анализ букв, и начертание слов, напр.: «Авиво» вместо «Авивъ». Совершенно так же это имя написано и на нередицких фресках.
Оплечье саккоса Алексея нужно считать частью древней одежды XII–XIII вв., сохранившейся без изменений до XX в. Не исключена возможность того, что эта одежда сохранилась в семье Алексея, так как он был сыном черниговского боярина Федора Бяконта, переехавшего на северо-восток. Иначе трудно объяснить, почему у предшественника Алексея — митрополита Петра были менее парадные саккосы без золота и без эмали [1033] .
Итак, единственная вещь с перегородчатой эмалью, относительно которой нам известно, что она бытовала в XIV в., по времени изготовления должна быть отнесена к XII в. или к началу XIII в. [1034]
1033
Н.Н. Соболев. История украшения тканей, М.-Л., 1934, Academia, стр. 81.
1034
К числу таких же остатков домонгольской эмали нужно отнести и те предметы, которые Владимир Василькович Галицкий роздал по церквам, а летописец с такою тщательностью и восхищением описал на страницах своего труда: «… Зав?сы золотомъ шиты, а другые оксамитные, — с дробницею…», евангелие «…и цяту и возложи на не съ финиптом, а на ней святая мученика Гл?бъ и Борись…» По поводу эмали летописец замечает, что была она «чюдно вид?нiем». — Ипатьевская летопись 1288 г.
Вместе с эмалью отмирает и искусство черни, и зернь и даже простое искусство скани. Скань возрождается в XIV в., а зернь и чернение получают распространение лишь в XVI в.
Татарское разорение, бесспорно, сказалось и на внешнем виде русских городов. Строительство каменных зданий сильно сократилось, строили значительно хуже, чем в XII–XIII вв. Совершенно исчезает в Суздальской земле великолепная резьба по камню, переносившая на стены зданий фантастику паволочитых узоров. Последним зданием, украшенным этой резьбой, был Георгиевский собор в Юрьеве Польском, построенный за несколько лет до разгрома Юрьева татарами. После татар белокаменная резьба уже не возродилась.