Ренегат
Шрифт:
– Шиповника… – задумчиво выговорил Коллекционер. – Ты, Вдовый…
– Вдовец.
– Да какая разница? Бросай, короче, закидоны лацевские. И так я в твоей компании вынужден светиться – уже беда, так ты еще и ляпнуть норовишь постоянно херню какую-нибудь. Дискредитируешь меня в глазах общественности. То трупы в реке его не устраивают, то шиповника ему подавай. Накличешь беду на мою голову.
– Ладно-ладно, – согласился Стас. – Постараюсь вести себя естественнее, по здешним меркам. Разбужу низменные инстинкты.
– Не перестарайся только.
– Первое, – оповестил подоспевший
Стас побултыхал ложкой содержимое, заявленное как солянка, и после небольшого раздумья приступил к трапезе, стараясь пореже смотреть вниз, дабы не вникать в происхождение мелко порубленных ингредиентов.
Уха Коллекционера выглядела тоже не слишком аппетитно – желтовато-серая, мутная и отдающая к тому же совсем не характерным для этого блюда душком.
– Что за зверь? – кивнул Стас на тарелку с рыбьей головой, островом возвышающейся посреди бульона.
– Хрен знает, – охотник поддел зубастую голову ложкой. – На окуня похож.
– А глаза где?
– Нету, – Коллекционер повертел предмет обсуждения, рассматривая его со всех сторон. – Атрофировались, наверное, – сделал он вывод, оторвал жаберные щитки и, приложившись губами, с шумом засосал разбредающуюся мякоть.
– Нда… – глубокомысленно вздохнул Стас. – Знаешь, чем больше думаю, тем меньше мне нравится эта идея, – продолжил он, понизив громкость до шепота.
– А ты не думай. Другого решения все равно нет.
– Жопа с этой войны дивидендов снимет – мама не горюй. А мы? Игрушку Фоме новую притараним, если повезет.
– Ты, Вдовый, неправильно акценты расставляешь. Мы сейчас не пушку ржавую будем тягать, мы шкуры свои выкупаем. – Охотник уронил обсосанную рыбью голову на стол и ткнул в напарника грязным пальцем. – По большей части твою шкуру. И выкупаем, хочу заметить, относительно дешево.
– Может, сначала основной вопрос закроем, а там уж легче будет разобраться?
– Можем не успеть. То, что у Хромого нужные выходы имеются, – лишь догадка. Шесть дней промудохаемся без толку, на седьмой Фома за расчетом пришлет. Ему ведь не объяснишь, что тут дела поважнее его игрушек имеются. Вынь да положь. А нет, так… Придется бой принимать. Я от драки никогда не бегал, но со Святыми… Со Святыми не хочу. – Коллекционер посмотрел на безглазую рыбью морду, оттянул вниз ее челюсть и резко захлопнул. – Уж лучше как Жопа предлагает.
– Да, – усмехнулся Стас. – Сам-то в пекло не полезешь.
– Почему сразу в пекло? Ты ж наемник. Вот и наймешься. Бульдозеристу скоро много бойцов понадобится, не до каприза будет. Возьмет любого. Твоя задача – примелькаться и дело сделать. А в большую войну лезть никто не заставляет.
– Все равно дикость какая-то. Из-за пушки…
– Чего? – Охотник перестал жевать и, поморщившись, заглянул в глаза собеседнику: – Гуманист, что ли? Грязных мутантов пожалел? Это ты зря. Проколешься – они тебя жалеть не будут. Разберут на запчасти, а то еще и схарчат за милую душу. Мы такие.
Из кухни вырулил служка с подносом и, провальсировав между столами, занялся сменой блюд.
– Я не доел, – буркнул Коллекционер, глядя, как уплывает неопорожненная тарелка.
– Финоват, –
– Нет. Сколько?
– Дфе монеты и… – взгляд рахита упал на «Бизон», – пять мафлят.
– Охренеть. Что так дорого? – возмутился Коллекционер, уже отсчитывая патроны.
– Неуложай.
– Неуложай… – передразнил охотник. – Держи.
Рахит сгреб наживу и беззвучно удалился.
Стас полез в карман.
– Угощаю, – небрежно махнул рукой Коллекционер, расстелил коричневый лист бумаги, в какую обычно упаковывают патроны, сложил в центр рыбьи останки, добавил несколько кусков «крольчатины» и, аккуратно завернув, спрятал за пазуху.
– В дорогу?
– Ага.
– Когда приступим?
– Да прямо сегодня, вечерком. Чего телиться-то? – Охотник поднял стакан. – Ну, за успех начинаний.
Дорога от кабака до берлоги Коллекционера шла через центр города. Так, по крайней мере, сказал сам провожатый, и Стас склонен был ему верить. Плотность населения здесь резко возросла, а сохранность довоенных построек говорила о том, что ударная волна пришла с окраин основательно погашенной. Высотность многих домов тут уже достигала девяти этажей. Состояние их было далеко от идеального, трещины в руку толщиной ползли от окна к окну, некоторые стены обвалились, но это уже не напоминало песочный замок, снесенный ударом лопаты. Просто время брало свое.
Вокруг кирпичных башен и коробок, словно муравьи вокруг поверженного жука, толпились одно-двухэтажные черные хибары, со всех сторон облепившие умирающих гигантов. Многие примыкали к их стенам вплотную, сливались друг с другом, образуя длинные кособокие бараки. И все это лоскутное, бессистемное скопище кишело жизнью, столь же дикой и отвратительной.
Говоря о царящем в Арзамасе празднике видового разнообразия, Коллекционер не соврал. Стас, шагая по грязным улочкам этого оставленного Богом города, вынужден был прилагать нешуточные усилия, чтобы удержать челюсти сомкнутыми, а глаза полуприкрытыми. Местная живность – никак не люди – поражала воображение. Видеть мутантов Стасу доводилось, и не раз, но в таком количестве они производили совсем иной эффект. Опухоли и деформации, наросты и изъязвления, сросшиеся конечности, складки обвислой кожи, лица, обезображенные до полной потери человеческого облика, неслись вокруг безумным хороводом, источая смрад и ужас.
– Сколько их здесь? – спросил он вполголоса.
– Тысяч сорок-пятьдесят, может и больше, – ответил Коллекционер, не оборачиваясь. – Это единственное место, где они не изгои. Хотя, я слышал, на востоке тоже есть поселения. Но Арзамас по-любому крупнейшее. Еще десяток-другой лет в том же духе, и здесь будет новая столица мира. – Он хмыкнул, глядя на окружающее убожество, и повернулся к собеседнику: – Только представь себе – прекрасный новый мир, где нет места предрассудкам и ханжеству, где люди и мутанты живут бок о бок, дополняя друг друга. Мир, построенный на принципах терпимости, сотрудничества и взаимоуважения. Как думаешь, это возможно?