Рэп для мента
Шрифт:
Потом он увидел прикрепленную к портупее черную коробочку, на которой светились два глазка. Один из них, зеленый, горел постоянно, а другой, красный, тревожно мигал.
От коробочки к празднично сверкавшим толовым шашкам шли витые зеленые и желтые провода; другие провода, красного цвета, опутывали бесформенное туловище женщины, и было на этой сбруе еще что-то похожее на дверные глазки, но Ростовцев, уже совершенно не понимая, что происходит, не стал расспрашивать женщину о назначении тех или иных устройств, закрепленных на ней,
— Это… Что это?
— Это бомба такая, — ответила домохозяйка и залилась слезами, — они меня сейчас взорвут, а у меня дети из школы должны прийти… А они говорят — иди, а то взорвем!
— Кто говорит — дети? — в голове у Ростовцева все перепуталось.
— Нет, эти… — домохозяйка с хлюпаньем потянула носом и стала размазывать по лицу черные потеки туши, — террористы…
— Какие еще террористы? — озадаченно спросил Ростовцев, не отрывая взгляда от адской машины.
— Ну, это… Они меня схватили, надели эту штуку и говорят — иди в банк, прямо к директору, мол, иди, а там сама увидишь. А я на машине, у меня от мужа «Москвич» остался, еще совсем как новенький, при Брежневе купили… А эти говорят — ехай в банк, там увидишь. А то подорвем.
Ростовцев вдруг вспомнил, как по телевизору показывали снятый камерой слежения подрыв шахидки. Люди шли плотной толпой; то место, где находилась смертница, было отмечено белым дергающимся колечком, и вдруг на экране мгновенно появилось дымно-пыльное облако. Когда оно рассеялось, асфальт в месте взрыва оказался усеян неподвижными телами и какими-то непонятными предметами, которые, скорее всего, были частями тел разорванных на куски людей.
Изображение было черно-белым и зернистым и совсем не походило на красивые голливудские взрывы, когда в фейерверке рассыпающихся праздничных искр можно полюбоваться плавно летящими по воздуху телами, автомобилями и прочими обычно не летающими предметами. И то обстоятельство, что картинка, снятая дешевой камерой слежения, была такой плохой, делало и без того страшное событие еще более страшным.
Ростовцев почувствовал, как по щеке поползла капля, выбежавшая из-под волос на виске. Он нервно стер ее, и тут из сбруи послышалось шипение.
Искаженный механический голос произнес:
— Немедленно приготовьте двести тысяч долларов и положите их в полиэтиленовый мешок. В противном случае я нажму кнопку, и от вас останется мокрое место.
Один из директоров поднялся и, осторожно ступая по ковру, начал обходить женщину, чтобы разглядеть, что на ней висит сзади.
— И без шуток, — снова раздался мертвый голос, — на женщине четыре видеокамеры, и я вижу каждое ваше движение. Выполняйте то, что я сказал.
Директор
— А…
Ростовцев открыл было рот, чтобы что-то сказать, но понял, что говорить совершенно нечего и незачем.
В шахматах такая ситуация называется — мат.
А тут был мат даже не в два, а в один ход.
Человек, отдававший по радио приказы, был неизвестно где и абсолютно ничем не рисковал. Если Ростовцев заартачится, то он просто нажмет кнопку, и всех находящихся в кабинете размажет по стенам.
И все.
Никаких переговоров, никакой торговли…
А тот, неизвестный и страшный, выбросит рацию и пульт в урну и спокойно пойдет пить пиво со своими сообщниками. Для него эта ситуация была совершенно идеально беспроигрышной.
Ростовцев посопротивлялся внутри себя еще несколько секунд и задал глупый вопрос:
— А почему именно двести?
— Выполняйте, что я сказал. У вас есть пять минут. После этого я нажимаю кнопку.
Вздохнув, Ростовцев повернулся к первому директору и грустно спросил:
— У нас там наберется двести?
Первый директор торопливо ответил:
— Конечно.
— Ну, так давай неси! — раздраженно буркнул Ростовцев и с ненавистью посмотрел на женщину, которая в этот момент переминалась с ноги на ногу, зажмурившись и прижав кулак к губам. — И поторопись, слышал, что он сказал? Пять минут!
Первый директор вскочил со стула и бросился к двери, а из адской машины снова раздался искаженный голос:
— Всем остальным оставаться на местах.
Прошла минута, затем вторая, третья, и Ростовцев начал нервничать.
Он представил себе, что первый директор споткнулся на лестнице, ударился головой о ступеньку и потерял сознание. А висевший на стене старинный позолоченный корабельный хронометр равнодушно отщелкивает оставшиеся секунды жизни…
Наконец за дверью послышались торопливые шаги, и в кабинет ворвался второй директор, державший в руках зеленоватые пачки денег.
— Вот, — запыхавшись, выпалил он, — набрали.
— Отдайте деньги женщине, — проскрипел голос.
— На! — второй директор сунул охапку долларовых пачек в дрожащие руки домохозяйки и сел на свой стул.
— Покажи деньги, — приказал голос, и женщина стала поворачивать пачки перед укрепленной на ее груди камерой.