Репетиция свадьбы
Шрифт:
— Я в этом не нуждалась. Как можно было быть таким бесчувственным? Я все мечтала, что ты сбросишь эту чопорную оболочку, и я почувствую твое безумное желание заняться со мной любовью! — Она всплеснула руками. — Ты можешь понять мое состояние? Родители от меня, по существу отказались. Бабка не в состоянии была выказывать даже элементарную человеческую теплоту, не говоря уже о таких материях, как любовь. Я грешила на себя, на свою диковатую натуру. Но потом появился ты, и я почувствовала, насколько все серьезно. Ты мне казался совершенством, сказочным принцем. И твое предложение стало настоящим чудом, озарило всю мою жизнь.
Патриция выжидательно посмотрела на Майлза, но тот молча слушал с каменным лицом, вперив в нее угрюмый взгляд. Поежившись, как на зябком ветру, она сжала ледяные руки.
— Потом до меня дошли сплетни, что тебе нужна не я, а всего лишь полный контроль над компанией. Ты утверждал, что любишь, но, стоило мне попробовать… завести тебя, как ты всякий раз старательно гасил мои порывы, твердя, что нужно дождаться свадьбы. И тут появилась эта твоя любовница…
— И всем возможным путям разрешения этого кризиса ты предпочла позорное бегство, — процедил сквозь зубы Майлз, явно не склонный сопереживать ей.
— Называй это, как хочешь. Но мне нужна была передышка, возможность спокойно разобраться в собственных чувствах. Я выбрала Францию, надеясь отыскать там родственников по отцу. Так в моем кармане оказались данные Анжелики Касте. Мне выписали их в церкви из метрической книги. Мой багаж вместе со всеми документами сгорел в автобусе, и, когда я очнулась в больнице, то решила, что это и есть мое имя, потому что врачи и сестры обращались ко мне именно так. По-французски я говорила свободно, так что никаких сомнений относительно моей национальности не возникло. Это была очень сложное время. Мне пришлось строить жизнь заново, учиться заботиться о себе самой, заводить новых друзей… и искать человека, которому я бы оказалась нужна, — с вызовом закончила она.
— И ты остановилась на Жане-Луи, — презрительно скривился Майлз.
— Он хорошо ко мне относился, и уж чего-чего, а страсти в нем хватало. — Она невесело рассмеялась. — Но теперь мне ясно, что мое поведение с ним — это зеркальное отражение твоего по отношению ко мне. Я тянула резину, всячески продлевая его ожидание. — Эта мысль заставила ее нахмуриться. — Твой образ сидел в подсознании, ограничивая мою свободу. Что-то постоянно мешало мне сказать ему ясно и четко «да». Быть может, это была скрытая за семью печатями надежда на то, что ты меня разыщешь? — Она покачала головой, сдавив пальцами виски. — Когда Жан-Луи сделал мне предложение, я держалась до последнего, но в конце концов он настоял на помолвке… И тогда я согласилась позировать ему Остальное ты знаешь.
— Лучше бы твой портрет никогда не попался мне на глаза, — в сердцах буркнул Майлз.
— Ты обманываешь себя, — возразила Патриция, гордо тряхнув золотистой копной волос. — Потому что мой расчет оправдался. Мы и в самом деле начали все заново. И на этот раз ты не был бесчувственным манекеном. Ты изнывал от желания, и это было по-настоящему здорово. Попробуй, возрази!
Но потускневшие было переживания годичной давности вновь жарким вихрем ворвались в мир Майлза, и теперь негодование и обида человека, уязвленного в своих лучших чувствах, многократно усилили их. Его подло одурачили,
— Да, я хотел тебя, — злорадно осклабился он. — Кто устоит перед спелой красоткой в сексуальном наряде, которая трется об тебя, как кошка, облизывает губы и томно закатывает глаза? Сколько можно было пялиться на твои мини-юбки и грудь без лифчика? Ну, я и воспользовался твоими услугами — из любви к искусству.
На бледных щеках Патриции вспыхнули яркие пятна.
— Ах ты свинья!
Она рванулась к нему, но Майлз успел перехватить занесенную для удара руку и тут же ощутил тонкий аромат ее духов. В ужасе от возможной реакции собственного тела он резко оттолкнул Патрицию, но она успела разглядеть мимолетную панику в его глазах. Что-то похожее на триумф на миг отразилось на ее лице, и Майлз содрогнулся.
— Убирайся, — прохрипел он, выпрямляясь. — Утром ты покинешь этот дом.
— И не надейся, — храбро возразила она. — Никуда я не уеду. Я твоя гостья.
— Черта с два! — саркастически хмыкнул он. — Не уйдешь сама — я собственноручно вышвырну тебя на улицу.
В ее зеленых глазах загорелись злорадные огоньки.
— Что ж, газетчики с удовольствием ухватятся за этот скандал!
— Не пытайся меня шантажировать, это бесполезно. Я не желаю даже видеть тебя, не то что жить с тобой под одной крышей!
— А порепетировать можно?
— Что-о?!
— Ну, хотелось бы знать заранее, сколько у меня времени на сборы. Фоторепортерам эта информация окажется очень кстати.
Майлз сжал кулаки. Никогда еще в жизни ему так не хотелось ударить женщину, и сейчас пришлось призвать на помощь всю свою выдержку.
— Отлично, — вконец рассвирепев, прошипел он. — Оставайся, если нравится. Тогда уеду я.
— Пожалуйста. Но тебя очень легко найти. Вот нагряну в офис и устрою там безобразную сцену. Ты и в самом деле этого хочешь?
— Да что здесь происходит, в конце концов? — взвился Майлз. — Ты еще не насладилась местью?
— Я не пытаюсь тебе мстить! — В ее голосе послышалась неистовая мольба. — Ты же сам сейчас крушишь свое счастье.
— Ну конечно, мне же доставляет удовольствие бередить старые раны… — Мгновенно сообразив, насколько не к лицу ему подобные причитания, Майлз не нашел ничего лучше безрассудной атаки. — На что ты, в сущности, надеешься? У нас с тобой все кончено. И я сыт по горло этой комедией. Ты просто маленькая потаскушка, которая не может смириться с тем, что ее садистский замысел дал осечку. Тебе нравится играть с мужчинами, упиваясь их муками. И, по-моему…
— Но я же отдалась тебе! — простонала она, заламывая руки. — Зачем мне было идти на такой серьезный шаг?
— И что, по-твоему, это индульгенция на всю оставшуюся жизнь? Тебе было просто выгодно одурманить меня, не дать докопаться до правды раньше времени.
— Я и так собиралась все тебе рассказать… — Слова ее утонули в раскатах циничного смеха, но Патриция не сдавалась. — Я не сказала тебе о том, что память возвращается, потому что люблю тебя, — начала она срывающимся голосом. — И я всегда была твоей. А теперь я убедилась, что это чувство взаимно. И никуда тебя уже не отпущу. Ты можешь беситься сколько угодно, унижать меня, втаптывать в грязь… Я остаюсь с тобой, и рано или поздно вырву у тебя признание!