Репетитор
Шрифт:
Линда: «Если вы против, я хотела бы спросить…»
Скотт: «Насколько я понимаю, ты сейчас…»
Джулиан посмотрел на них, улыбнулся и сказал:
— Спрашивайте. Моя жизнь — открытая книга.
— Ты первый, Скотт.
— Я просто хотел узнать, каковы твои дальнейшие планы?
Линду интересовало то же самое, но в отличие от мужа она собиралась задать вопрос не так прямо.
— Планы? — удивился Джулиан.
— На будущее. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду: человек с твоим образованием перебивается простыми уроками в этом болоте… Может, «болото» не совсем верное слово, но…
Линда
— Думаю, Скотт хочет сказать, что сейчас вы выглядите, как человек, находящийся на распутье.
Джулиан переводил взгляд с Линды на Скотта и обратно. Глаза его почернели еще больше. Наконец он сказал:
— Все зависит от того, что произойдет в ближайшем будущем, ведь так?
Линда засмеялась. Скотт был прав: Джулиан был прирожденным комедиантом. На секунду она испугалась, что репетитор обидится.
— Ты ведь можешь вернуться в нефтяной бизнес? — спросил Скотт.
— Его больше нет.
— Родители ушли на пенсию?
— Умерли.
— О, — пробормотал Скотт.
— Я сожалею, — сказала Линда.
— Вам не за что извиняться. Не вы же это сделали.
Наступила тишина. Потом вдруг Джулиан слабо улыбнулся — одними уголками губ, — и Линда поняла, что он опять пошутил. Скотт рассмеялся, но Линда промолчала: она не любила юмор такого рода, хотя и знала, что эти шутки — всего лишь уловка, которая помогает людям скрыть боль. Линда уже собиралась сменить тему разговора, предложив всем еще немного торта, как Скотт спросил:
— Как давно они скончались?
— Несколько лет назад.
— У вас есть другие родственники? — не удержалась от вопроса Линда.
— Не в том смысле, какой обычно вкладывают в это слово. Очень невежливо с моей стороны будет попросить еще кусочек торта Руби?
— Конечно же, нет, — улыбнулась Линда, отрезая букву «и» в слове «Руби». Передав тарелку Джулиану, она отрезала еще один кусок — для Скотта, даже не спрашивая, хочет ли он.
Скотт сначала соскоблил и съел глазурь, запив ее виски. Его лицо покраснело. Линда чувствовала, что и у нее горят щеки. Джулиан был бледен, и только на его бородке были видны крошечные капли пота. Линда отпила водки и почувствовала, что напряжение в мышцах почти полностью исчезло. Ей приходилось следить за собой: ноги все время норовили раздвинуться.
— Так что там насчет лекции в Оксфорде? — внезапно спросил Скотт. — Змеи и все такое.
Джулиан допил свое виски, аккуратно положил нож и вилку на тарелку, встал и сказал:
— Если вы не возражаете, давайте оставим эту историю на следующий раз.
— Мы не ждем, что вы нам будете рассказывать о себе что-то, чего не хотите сами, — сказала Линда.
— Просто мне еще кое-что нужно сделать.
— Мы вас не задержали?
— Нет, что вы. Насколько я понял, в следующий раз я прихожу в обычное время?
— Чтобы заниматься с Брэндоном? — удивленно спросила Линда. — Конечно, а почему нет?
— То есть я все еще у вас работаю?
— Черт возьми, — громко сказал Скотт. — Конечно!
— Хотя, — Линда улыбнулась, — возможно, вам все-таки стоит намекнуть Брэндону, что традиционные формы образования тоже играют важную роль.
— Да, неплохо бы, — поддержал ее Скотт.
Они оба посмотрели на Джулиана, ожидая его ответа.
— Я на вашей стороне.
— Хорошее выражение, —
— Спасибо, но я люблю ездить на велосипеде.
— А далеко отсюда до вашего дома?
— Нет. Кроме того, я знаю, как можно срезать.
«Нет ничего более обманчивого, чем очевидный факт», — сказал Шерлок Холмс в «Тайне Боскомбской долины». Руби начала читать эту историю вечером в день своего рождения, уже сидя в постели. Очень скоро ее веки отяжелели, и в тот момент, когда Шерлок Холмс достал свое увеличительное стекло и лег на землю, чтобы исследовать место убийство, глаза Руби закрылись. Свет от лампы проходил сквозь веки, и Руби казалось, что она окружена красным вибрирующим туманом. Она чувствовала себя слишком уставшей даже для того, чтобы протянуть руку и выключить лампу. У нее даже не было сил представить себе пещеру. Тяжелая книга, лежавшая раскрытой на ее животе, давила на Руби, заставляя все глубже и глубже погружаться в сон.
Она лежала на лесном лугу, изучая траву и цветы вокруг себя с помощью увеличительного стекла. Внезапно произошло нечто совершенно ужасное. Из-за того, что однажды такое уже случалось — хотя в прошлый раз все было немного по-другому, — Руби за секунду до того, как это началось, уже знала, что она сейчас увидит. Это-то и пугало ее больше всего: сознание того, что этот страшный сон будет повторяться и повторяться в будущем. Руби смотрела в увеличительное стекло, а на нее своими всезнающими глазами смотрела аккуратная головка змеи, окруженная раздувшимся капюшоном.
Руби открыла глаза и быстро села. Книга, как живая, соскользнула с одеяла и со стуком упала на пол. Слава Богу, лампа еще горела, освещая комнату желтым светом. Все вещи выглядели немного призрачными, как листы бумаги, только что охваченные огнем. Руби осторожно выбралась из кровати, стараясь не ставить ноги на пол рядом с книгой, быстро пробежала по комнате и открыла дверь. Все в порядке, дом — такой же, как и прежде. Дом без змей.
В холле на первом этаже разговаривали. Мама, папа и еще кто-то, кого Руби сразу не узнала. Ну конечно, это Джулиан. Нельзя так просто спуститься вниз и сказать, что тебя мучают кошмары. Вероятно, Руби не стала бы этого делать, даже если бы внизу были только родители. В конце концов, ей уже одиннадцать. Можно придумать какую-нибудь правдоподобную историю: жажда, слишком жарко, слишком холодно, болит горло, не заснуть… Что выбрать? Все они были слишком глупыми.
Руби выбрала другой путь: она пошла в комнату Адама. В прошлый раз это сработало. Факт очевидный, а следовательно, как говорил Шерлок Холмс, обманчивый. Руби легла в постель, закуталась в одеяло. Работало, и было не важно, что на этот счет думал Холмс. Руби поняла, что змеи больше не придут, но на всякий случай решила представить себе пещеру.
Линда не помнила, когда в последний раз выпивала три порции водки за один вечер. В колледже даже одна порция водки вызывала у нее головную боль. Сегодня же она чувствовала себя прекрасно. Отчасти это чувство возникло из-за спиртного, но даже в самом воздухе чувствовалось что-то новое. Вероятно, на нее так подействовала удача со «Скайвей».