Репей в хвосте
Шрифт:
— Значит, хочешь пошуметь…
— Выходит, что так.
Он встал и прошелся по кабинету, а потом присел рядом со мной на диван.
— Это будет бомба, дорогуша. Ты отдаешь себе отчет, что после эфира станешь центром вселенского внимания? Каждый будет копаться в твоем грязном белье, чтобы примазаться к сенсации под благим предлогом раскрытия истинных мотивов происходящего.
— Господи…
— А ты как думала?
— Но это ужасно, ты же знаешь, есть некоторые вещи…
— Короче, у тебя имеется это утро на размышления. Потом будет элементарно поздно — новости вещь скоропортящаяся. Подготовься… Я тоже подумаю… Посоветуюсь… И тоже подготовлюсь. В любом случае определенные действия
А потом уже серьезнее.
— Да, Машка, попала ты как кур в ощип. Сама-то хоть знаешь за что?
— Догадываюсь. Но догадки такие туманные, что и говорить о них не серьезно… Да и страшно, — добавила я почти шепотом и искоса глянула ему в лицо — что скажет, станет ли спрашивать дальше? Не стал. Умный. И осторожный.
— Ну давай, думай, действуй и не грусти, пробьемся.
Думать я пошла в буфет. Попросила сварить себе чашку крепкого, хорошо двойного и очень сладкого кофе, сняла с носа очки, чтобы не видеть ничего вокруг и не отвлекаться, и начала составлять внутри себя некий список. Пункт первый — а стоит ли овчинка выделки? Постановила — стоит. Дядя Веня прав. Если назвать фамилию Чеботарева на всю страну в малоприятном контексте покушения на убийство, за него действительно возьмутся свои же. Правда, не факт, что они же не возьмутся и за меня — ну пошумят потом газеты, что, мол, службы устранили известную журналистку, да и успокоятся. Все равно же никто и ничего не докажет. С другой стороны, если пустить все на самотек, они и так рано или поздно разделаются со мной. Хотя бы из принципа. Да и не в моих правилах отступать. Итак, решено — в бой!
Далее. Что нужно сделать? Для начала позвонить Петюне и предложить ему съездить куда-нибудь на пленэр месяца на два. А в противном случае быть готовым отвечать на самые разнообразные вопросы касательно моей персоны и нашего совместного проживания. Например, не забыть подтвердить, что он и только он отец моих детей. Потом… Позвонить в Энск и предупредить Славу скрыть участие во всем этом деле Медведя Ивановича, а также напомнить ему, что на самом деле ни он, ни его жена ничего не знают о моей личной жизни и участии в ней Ники. Затем… Позвонить отцу и матери и опять-таки вдолбить им в голову, чтобы они не проболтались о том, что Наташа и Вася от разных отцов — в деле должен фигурировать Петюня и только Петюня. Теперь он французский гражданин — до него так легко не доберутся. Иван… Его тоже предупредить… Это я сделаю не по телефону.
Господи! Как оказалось, единственное, чего я действительно боялась, так это того, что какой-нибудь борзописец разнюхает про отцовство Аслана и выболтает эту информацию. Все же остальное… Ну сплю я иногда с мужчинами — тоже мне новость для еще относительно молодой и уже незамужней женщины. Ну в друзьях у меня самая разношерстная компания. Ну не общаюсь я с отцом много лет… Ну родила дочь шестнадцати лет от роду… Больше ничего лакомого и не найти. Итак, если обезопасить себя от призрака Аслана, то пристальное разглядывание журналистской братией всей остальной моей жизни не смущало ничуть. Решено — сделано. Я позвонила всем, кому наметила, разговор с Ванечкой и детьми отложила до возвращения домой, и отправилась назад к Максиму.
— Ну что решила?
— К началу военных действий готова, — отрапортовала я и щелкнула каблуками.
— Вольно. Я, кстати, тоже подготовился.
И словно нажали кнопку, запускающую некий двигатель — так все стремительно закрутилось вокруг. Для начала Максим собирался сляпать «гранатку», как он выразился, для вечернего выпуска новостей, только факты — во время командировки в Сибирь было совершено покушение на журналистку компании Марию Луневу, многое указывает на то, что в деле замешаны наши силовые ведомства. А на более позднее время или, в крайнем случае, на завтра, пригласить в студию представителя ФСБ с комментариями и там «бомбить» его всерьез. Тогда же он планировал показать кадры, снятые в вертолете и потребовать объяснений по поводу письменных показаний Петренки. То, что Максим собирался провести этот эфир сам, сказало мне, насколько серьезно на самом деле он отнесся к тому, что предстояло сделать. Диск у меня забрали, чтобы смонтировать короткий сюжет, который должен был включить все самые яркие из снятых Игорем кадров, оттуда же должны были взять несколько планов для «гранатки» в «Новостях» — так, некий манок.
Я почувствовала себя несколько не у дел и, бестолково потолкавшись в коридорах, прикинула, что как раз успею смотаться на дачу, чтобы проведать своих, но Максим категорически запретил мне делать это.
— Сиди здесь и не высовывайся. Неужто не понимаешь, что время до эфира — последнее, чтобы попробовать все-таки без лишней суеты хлопнуть тебя?
Пришлось ограничиться звонком. Трубку сняла Натка.
— Привет. Как у вас дела?
— Нормально, — ну и тон.
— Я сегодня буду очень поздно, Наташа. Посмотрите вечерние новости… Только не пугайтесь, ладно? Я приеду, все расскажу и объясню. Передай это, пожалуйста, Ивану.
— Сама и передавай.
Трубка хлопнула о какую-то твердую поверхность. Шаги прочь. Потом более тяжелые обратно. Иван.
— Машуня?
— Я просила Натку передать тебе, но она не захотела.
— Мы в состоянии хрупкого перемирия. Утренние военные действия завершились в ничью, теперь противники выжидают, — он бодро рапортовал, но мне стало не по себе.
— Я тебя люблю.
— Я тоже очень тебя люблю… Ты это хотела мне сказать?
— Нет…
— Не-ет?
— Не смейся, дай договорить. Я просила, чтобы вы посмотрели вечерний выпуск новостей, а тебе хотела передать, что просто не успела рассказать о том, что в нем будет. Можешь догадаться — почему.
— Хорошо, — настороженность и беспокойство в голосе.
— Ну, до вечера? Я, правда, буду поздно.
— Я дождусь тебя.
Положила трубку. Значит, Натка все еще воюет… Маленькие детки — маленькие бедки, а большие дети… В задумчивости вышла в коридор, и тут же вскрикнула от неожиданности, наткнувшись на кого-то большого и стремительного.
— Машка! Хоть и в очках, а как обычно ни черта не видишь вокруг!
Это был Перфильев.
— Наконец-то! Тут такое творится, а ты в какие-то отгулы подался. Хоть бы предупредил!
— Так получилось. Сам не думал, что уеду. А так… Сорвался и все тут.
— Где был-то хоть?
— Да так. У друзей…
— Понятно… — на самом деле ничего не понятно, ну да ладно, не мое, в конце концов, дело. — Ты уже слышал о сегодняшнем шоу?
— Да. С этим и шел к тебе. Слушай, молодец какой этот парень, с которым ты ездила в Энск.
— Игорь.
— Да, Игорь. Кстати, раньше его у нас не видел. Откуда взялся? Вроде и ставок-то свободных не было.
— Для начальства ставки всегда есть.
— Думаешь, блатной?
— Да хоть какой, главное, чтобы дело делал хорошо.
— Это точно. Я попросился сегодня в студию работать. Так что буду рядом.
— Спасибо… Ты знаешь, Наташа вчера ночью вернулась. Не предупредила, ничего не сказала. Сама. Как снег на голову. И такая злая, обиженная, раздраженная. Просто сама не своя. Что там могло случиться?
— Не знаю, — смотрит в сторону, притопывает ногой и явно думает о чем-то своем. Неинтересно. Да и чего удивительного? Моя девка, мне и разбираться с ее проблемами.