Решающие войны в истории

Лиддел Гарт Бэзил Генри

Ситуация заставила Людендорфа принять новый план, но не отказываясь от старого. Он назначил на 28 марта новое и прямое наступление на высоты возле Арраса — правым флангом 17-й армии, а за этим должно была последовать наступление 6-й армии сразу к северу между Вими и Ла-Басс. Но многообещающая ситуация к югу от Соммы привела его к мысли назначить Амьен в качестве главной цели для 2-й армии. И даже тогда он удержал 18-ю армию, не дав ей обойти с фланга очаг сопротивления в Амьене без своего приказа! И Амьен, будучи признан дополнительной главной целью, должен был быть взят прямым наступлением по неблагоприятной территории.

28 марта началось наступление на Аррас, причем, не замаскированное туманом или внезапностью, и оно потерпело неудачу, столкнувшись с хорошо организованным сопротивлением 3-й английской армии Бинга. И только тогда Людендорф отказался от своей первоначальной идеи и направил свой главный удар и некоторые остававшиеся у него резервы на Амьен. Но при этом он приказал 18-й армии выждать два дня. Когда 30 марта наступление возобновилось, у нее оставалось мало сил, и она продвинулась недалеко, столкнувшись с сопротивлением, которому было подарено время на упрочение обороны, да к тому же его укрепили французские резервы, которые непрерывно

вливались, как цемент, в эту ослабевшую стену. Это был первый день, когда их артиллерия, прибывшая после пехоты, вступила в действие со всей мощью. Далее германский удар наносился 4 апреля 15 дивизиями, из которых лишь четыре были свежими, и также был малоуспешен. Вместо того чтобы вести борьбу на истощение, Людендорф отменил наступление на Амьен. Без передышки он всеми своими силами нанес удар в стык между британскими и французскими армиями. Еще 24 марта Петен поделился с Хейгом опасениями, что, если немецкое наступление продолжит развиваться в этом направлении, ему придется оттянуть французские резервы на юго-запад для прикрытия Парижа. Как мало требовалось германского давления, чтобы превратить трещину в зияющую пропасть! Данный эпизод — это еще одно свидетельство исторической истины, что стык — это наиболее чувствительная и выгодная точка для атаки, а также то, что вклиниться в стык войск противника труднее, если их фланги тесно примыкают друг к другу, и, напротив, легче, когда войска противника рассредоточены на широком фронте, и тем более легко, если они действуют в отрыве друг от друга. В ситуации, когда значительная часть его резервов удерживала большой выступ к югу от Арраса, Людендорф развернулся, хотя и без особой уверенности, чтобы начать новое наступление далее на север. 25 марта он дал приказ подготовить мелкомасштабное наступление между Ла-Басе и Армантьером в качестве меры для расширения полосы прорыва. После провала своего наступления под Аррасом 28 марта он развил свой замысел. За атакой южнее Армантьера через 24 часа должно было последовать наступление к северу от этого города, зажимая его в клещи. Из-за запоздавшего приказа эта атака была подготовлена лишь к 9 апреля, и даже тогда она замышлялась лишь как средство отвлечения сил противника. Но ее потрясающий ранний успех, которому опять способствовал ранний утренний туман, против ослабленного сектора заставил Людендорфа постепенно дать данному направлению статус направления главного удара. 9 апреля к югу от Армантьера 9 германских дивизий, имея еще пять дополнительных в ближнем резерве, обрушились на 1 португальскую и 2 британские дивизии на фронте протяженностью 15 километров. На следующий день 4 дивизии пошли в атаку к северу от Армантьера на фронте 9 километров. Как только сопротивление стало крепнуть, в бой бросались свежие дивизии поодиночке, покуда к концу первой недели мая их не было введено в бой более сорока. Тем самым Людендорф постепенно перешел к войне на истощение сил.

Британцы отступили почти к своим базам и к морю, но их сопротивление остановило германскую приливную волну после 16-километрового продвижения совсем недалеко от важного железнодорожного узла Азбрук. Затем, 17 апреля, Людендорф попытался нанести сходящиеся удары по обе стороны Ипра, но эти действия ожидались противником и были почти сведены к нулю непрямым ударом Хейга с разворотом его фронта здесь в течение предыдущих 48 часов. Когда этот план не удался, Людендорф вернулся к чисто прямому наступлению к югу от Ипра, куда прибыли французские резервы, чтобы сменить своих коллег на части этого фронта. Наступление 25 апреля, обрушившееся на стык фронта союзников, прорвало их оборону у высоты Кеммель, но Людендорф не стал пользоваться плодами своего успеха из опасения контрудара. В ходе всей операции он выделял свои резервы с осторожностью, слишком поздно и в количествах слишком малых для достижения реального успеха. После провала первого наступления он, похоже, мало верил во второе, а после финального усилия 29 апреля он остановил наступление. Но он планировал лишь временную приостановку, пока не сможет оттянуть французские резервы на их собственный фронт, а затем планируя нанести последний и решающий удар по британцам во Фландрии. Он уже приказал начать приготовления к наступлению на сектор Шмен-де-Дам между Суасоном и Реймсом, но оно было готово лишь к 27 мая — главным образом из-за его собственной затяжки с продолжением наступлением во Фландрии, что вызвало истощение резервов. Разведка ставки американских войск в Европе предсказала место и приблизительную дату этого наступления, но к этим предупреждениям прислушались лишь в самый последний час, когда 26 мая их подтвердили показания пленного. Уже было слишком поздно укреплять оборону, кроме как поднять войска по тревоге, но это предупреждение позволило начать переброску резервов. На следующее утро удар был нанесен 15 дивизиями против семи, и, хотя наступление не было замаскировано никаким покрывалом из тумана, немцы преодолели Эну и к 30 мая достигли Марны. И вновь к Людендорфу пришел успех, к которому он не готовился и которого он не желал. Виновник сюрприза сам был удивлен. Начальный успех не только привлек сюда слишком большую долю его собственных резервов, но и утратил свой эффект, потому что немецкие резервы не могли одолеть в этой гонке резервы союзников.

Масштабы первоначального успеха, однако, наводят на размышления из-за отсутствия тумана и того факта, что сейчас превосходство в силах у наступающих было меньше, чем у их предшественников. Это произошло, видимо, частично благодаря отвлечению внимания союзников и их резервов к другим местам, частично из-за более строгого следования линии наименьшего сопротивления, а еще частью из-за глупости местного командования французской армии. Эти командиры настаивали на том, чтобы пехота сосредоточилась на передовых позициях, где она подвергалась губительному огню германских орудий. Артиллерия, местные резервы и штабы оборонявшихся подобным же образом были дислоцированы близко к линии фронта, и в результате германский прорыв оказался в еще большей степени результативности. Таким образом, наступление немцев обрело тактическую внезапность, которую оно частично утратило за день до того, как оно началось. Потому что целью всякой внезапности является нарушение устойчивости противника, и эффект будет одним и тем же, будет ли противник захвачен врасплох с помощью дезинформации или даст вовлечь себя в ловушку с открытыми глазами.

К этому времени Людендорф создал во фронте

союзников два гигантских выступа и еще один поменьше. Следующая его попытка — раздавить Компьеньский «траверс», лежавший между Амьенским и Марнским выступами. Но на этот раз сюрприза не произошло, и удар по западной стороне «траверса» 9 июня оказался слишком запоздалым, чтобы совпасть по времени с ударом с востока. Последовала месячная пауза. Людендорфу страстно хотелось нанести свой давно задуманный решающий удар по британцам в Бельгии, но он полагал, что их резервы все еще слишком велики, а поэтому вновь решился на обходной маневр, надеясь, что мощный удар на юге отвлечет британские резервы. Ему не удалось раздавить Компьеньский «траверс» на западе от его Марнского выступа; а теперь он был готов испытать тот же способ на востоке, атакуя по обе стороны Реймса для выпрямления линии фронта. Но немецкому командованию был необходим хоть какой-то промежуток времени для отдыха и подготовки, а задержка стала фатальной, дав британцам и французам время на восстановление сил, а американцам на переброску войск.

Было бы справедливым отметить в отношении Людендорфа, что тактические успехи его собственных ударов не достигали цели, потому что, увлекшись ими, он направлял каждый удар слишком далеко и слишком долго, истощая тем самым свои резервы и создавая ненужные интервалы между поочередными ударами. Он придерживался не линии наименьшего сопротивления, а линии усиливающегося сопротивления. Так что после первоначального прорыва каждое наступление становилось стратегически чистым прямым воздействием. Он вогнал три огромных клина, но ни один из них не проник достаточно далеко, чтобы перерезать жизненно важные артерии, и эта стратегическая неудача оставила немцев с зигзагообразной линией фронта, которая просто приглашала к нанесению фланговых контрударов.

15 июля Людендорф предпринял свое новое наступление, но оно не стало для союзников секретом. К востоку от Реймса оно было отражено подвижной обороной, а к западу от Реймса переправа немцев через Марну еще сильнее приблизила их к гибели — дело в том, что 18 июля Фош нанес давно подготовленный удар по другому флангу Марнского выступа. Здесь руководивший операцией Петен получил средство, которого недоставало Людендорфу, используя массы легких танков, возглавивших внезапную атаку, как это было под Камбре. Немцам довольно долго удавалось держать ворота выступа открытыми, чтобы отвести свои войска в безопасность и спрямить линию фронта. Но резервы их уже были истощены, Людендорф был вынужден сперва отложить, а потом и вообще отменить наступление во Фландрии, и инициатива определенно и окончательно перешла к союзникам.

Подготовка и проведение союзного контрудара на Марне требуют анализа. Петен попросил Фоша собрать две группы резервов у Бове и Эперне, соответственно, с целью нанесения контрудара по наступающим немецким группировкам. Первая группа резервов под командованием Манжена была использована для отражения германской атаки 9 июня, а потом была переброшена на позиции на западном фасе Марнского выступа. Однако Фош планировал использовать ее для прямого наступления на железнодорожный узел в Суасоне. Пока все это готовилось, разведывательная служба получила точные сведения о предстоящем германском наступлении под Реймсом. Тогда Фош решил опередить его, а не отражать, нанеся свой удар 12 июля. Однако у Петена была противоположная идея: дать немцам напасть и вовлечь их, а потом ударить им в тыл. И возможно, это выглядит курьезно, поскольку французские войска 12 июля не были готовы к контрудару, так что сражение разыгрывалось скорее по сценарию Петена, чем по замыслу Фоша, но не целиком. Потому что план Петена состоял, во-первых, в том, чтобы уступить свои передовые позиции атакующим, слегка задержав их, и остановить их перед нетронутыми тыловыми позициями; а потом предпринять локальные контрудары, чтобы вынудить врага ввести в дело резервы против новых очагов сопротивления, которые создадутся в результате его атак но обе стороны Реймса; в конечном итоге бросить Манжена в настоящее контрнаступление на восток вдоль линии — основания главного Марнского выступа. И тем самым он смог бы завязать горловину огромного мешка, в котором будут заключены германские войска к югу от Эны.

Последовавшие события и действия Фоша внесли изменения в замысел Петена. К востоку от Реймса германское наступление было остановлено гибкой обороной — формой тактических непрямых действий. Но к западу от Реймса командиры упорствовали в своей приверженности к старому негибкому методу обороны, и, как результат, их линия фронта была прорвана. Немцы прорвались за Марну, и, чтобы избежать опасности, Петену пришлось использовать большинство своих резервов, которые он предназначал для второй фазы операции. Чтобы восполнить их, он решил отвести Манжена и отложить контрудар войсками этого командира, уже намеченный Фошем к исполнению на 18 июля. Когда Фош услышал об этом, он оперативно отменил этот приказ. С этого момента от второй фазы пришлось отказаться, а для того, чтобы отразить натиск Манжена и удерживать открытой «горловину мешка», у немцев имелись резервы. Скоро французский контрудар превратился в чисто прямое наступление сходящимися лучами, как это делал в 1915 году в Польше против русских Фалькенхайн, на весь котел и выдавливание из него немцев.

С этого момента Фошем владела идея просто удерживать инициативу и не давать врагу передышки, а тем временем самому накапливать резервы. Первым его шагом должно было стать освобождение собственных, идущих параллельно фронту железных дорог серией локальных наступлений. Первое было осуществлено 8 августа Хейгом в районе Амьена. Соблюдая большую осторожность и с помощью мероприятий по дезинформации 4-я армия Роулинсона была удвоена по численности, и наступление — возглавляемое 450 (511. — Ред.) танками — стало, возможно, в своем начале самой большой неожиданностью войны (в наступлении участвовали также 1-я французская армия и левый фланг 3-й французской армии. 8 августа танки и пехота союзников атаковали внезапно, без артподготовки и продвинулись на 11 км. — Ред.). Даже хотя оно и вскоре остановилось — прямота нанесения удара была тому естественной причиной, — его первоначального шока было достаточно, чтобы нарушить душевное равновесие германского Верховного командования, и, убедив Людендорфа в моральном банкротстве его войск, заставило немецкого командующего заявить, что необходимо искать мира путем переговоров. И в то же время он сказал, что «цель нашей стратегии должна заключаться в том, чтобы постепенно парализовать воинственный дух врага посредством стратегической обороны».