Ресторан «Березка» (сборник)
Шрифт:
Николай Романович тоже поседел, постарел и тоже расстался... со своей подружкой-немкой, которая возвратилась на территорию бывшего СССР, вышла замуж за одного грузина, который, как оказалось, и ранил ее когда-то в припадке ревности. Но натура эмансипированной искательницы приключений заставила ее уйти от мужа, и она стала первой женщиной-президентом немецкой республики немцев Поволжья, раскинувшейся на изрядной территории развалившейся империи. Перед этим она пыталась вернуться к Николаю Романовичу, но тот стал уже не такой дурак, как раньше, тем более что он последней, почти тютчевской любовью полюбил наконец Анну Романовну, и они жили, как он выражался in accordance [18] , смело шли к смерти hand and hand with one another [19] .
18
В согласии (англ.).
19
Рука об руку друг с другом (англ.).
Фирма Бориса Михайловича Апельцина-Горчакова банкрутировалась, и ему грозило заключение в «Матросской Тишине» за злостную неуплату долгов. Но он как-то от тюряги отмотался и, будучи человеком с темпераментом, женился на Сарре, после чего они уехали в Израиль, где уже жили к тому времени приемные родители Сарры. Но в Израиле им не понравилось, потому что там оказалось слишком много евреев, и они все-таки рискнули вернуться на родину Бориса Михайловича, где и живут теперь близ Туруханска, в поселке Курейка, бывшем месте ссылки Иосифа Сталина, куда его когда-то сослало царское правительство, да плохо, видать, сторожило. Там они держат мемориальный отель «У четырех друзей» (Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин), ставший местом паломничества прокоммунистически настроенных элементов всего мира, благодаря прекрасной кухне, северному сиянью и круглогодичному купанию в проруби за бутылку водки.
Владимир Лукич сначала тоже никак не мог найти правильного места в этой жизни. Он все курил, курил да писал. Ученая публика обратила внимание на две его статьи – «Лучше больше, чем меньше» и «Как нам реорганизовать коммунизм, чтобы эту вредную энергию обратить на пользу человечества». Хорошие статьи, жаль лишь, что все они изобиловали нецензурными словами, это он зря. Но потом Владимиру Лукичу все опять наскучило, он опять умер и вновь возродился, став монахом православной конфессии. Когда какой-то досужий репортер посещает его келейку и спрашивает, не обидно ль ему, что он так и не стал окончательным вождем всего угнетенного человечества, старец мягко улыбается, крестится и отвечает: «Я им уже дважды был».
А с Розой Вольфовной случилась удивительная история: она настолько вжилась в русский язык, что стала плохо писать и говорить по-немецки. Ей пришлось переориентироваться, и сейчас она переводит все наоборот – с немецкого на русский, благо, что спрос большой, ибо культура книгопечатания, равно как и вообще культура, в современной России достигла небывалых высот.
Зато с Михаилом Сидорычем все в порядке. Он теперь в Америке, организовал фонд своего имени и считается одним из ведущих специалистов-политологов по новой Восточной Европе. Злые языки болтают, что он лишь «делает бабки», в политике смыслит как свинья в апельсинах, что прогнозы его смехотворны и он потому никогда не ездит на территорию бывшей страны СССР, что боится, как бы ему там не набили морду, но на то они и есть злые языки, чтобы клеветать на хорошего человека. И от американцев, и от англичан у него пропасть заказов, он страшно богат и красив. В последнее время много шума наделала одна его инициатива – он купил участок на Луне и выстроил там точную копию центра Москвы шестидесятых – восьмидесятых годов XX столетия. С Кремлем, Дворцом съездов, Лубянкой, Лефортовской тюрьмой, Белым домом, пивной «Яма» и стадионом в Лужниках. Говорят, что теперь он накачивает в полусферу, накрывающую город, кислород и будет пускать туда всех желающих за большие деньги, а сам будет президентом этого лунного города.
Михаил Сидорыч изредка переписывается с Евгением Анатольевичем, который один нисколько ни в чем не изменился, так же пьет, матерится и ничего не делает.
Как-то он снова получил письмо от Михаила Сидорыча с красивыми марками, изображающими во всех позах статую Свободы. Он лениво повертел письмо, зачем-то понюхал его и лишь затем вскрыл конверт.
«Помните, – писал ему Михаил Сидорыч, – что вы мне сказали в ту ночь, когда мы получили известие о браке нашей бедной Руси с великим Инсанахоровым, когда я сидел у вас в ногах на кровати и разговаривал с вами? Помните, я еще спрашивал, когда же кончится весь этот вечный бардак и начнется нормальная жизнь? И вы мне ответили, что бардак – не худшая из форм существования белковых тел на земле, что ничто никогда не кончается и никогда не начинается, начала и конца нет, и так уж нам определено, что мы всегда будем накануне накануне. Помните? И что это и есть жизнь, а нелепицы, изгибы, взлеты, падения и составляют сущность ее, но все равно все будет о’кей, белка, свисток, богатство и покой. А что вы теперь думаете, когда потоки крови, к счастью, иссякают, и текут лишь слабые ручейки ее, инициируемые ковырянием засохших болячек? Когда все вроде бы лучше, но мир, который и прежде глуп был, таковым идиотским и остался? Жду ответа, как весна лета, честная вы мысль, господин оракул, черноземная вы сила...»
Евгений Анатольевич потер пальцами правой руки лысину и устремил в будущее свой загадочный взор.
– То и думаю, что думал, – буркнул он. – Деточек только жалко, они-то здесь при чем? Но ведь и деточки это... вырастают...
Этот короткий роман, аукающийся с каноническим текстом русского классика Ивана Тургенева (1818–1883), я сочинил в рекордно короткий (для себя) срок – две недели. По написании роман мне тут же принес сюрпризы. Во-первых, из статьи критика Сергея Чупринина (р. 1947) я узнал, что это называется «римейк»; во-вторых, его тут же зачислили по разряду до сих пор не понятого мною явления, именуемого «постмодернизмом»; в-третьих – за его идейную непочтительность на меня обиделись все: коммунисты и монархисты, космополиты и почвенники, диссиденты и гэбэшники, демократы и красные, белые, зеленые, голубые... Обиделись зря, я же указал в подзаголовке, что, собственно, это не мои слова, а роман персонажа романа, написанного персонажем романа.
...на берегу Штарнбергерзее, недалеко от Мюнхена... – Там я жил два месяца «на стипендии» в городке Фелдафинг летом 1991 года, но за все это время не написал почти ничего. А только вертел головой, пытаясь познать перед возвращением на родину чужую действительность, запомнить ее реалии, лица и жесты того времени. Текст, который вы читаете, появился лишь через год с небольшим. Я не поменял в нем ни слова в длительном процессе его издания, переиздания, переводов на другие языки. Владимир Лукич... Михаил Сидорович... – Все совпадения имен персонажей с именами конкретных личностей, например В.И.Ленина (1870–1924) и М.С.Горбачева (р. 1931 и дай Бог ему здоровья!) являются сущностными, но несущественными. Это же относится и к таким персонажам, как Борис Апельцин–Горчаков, уральский крепыш родом из райкома партии, или Николай Романович, полагающий, что он и есть русский царь. И к прочим живым элементам данного повествования, включая Инсанахорова.
Хоннекер – тогдашний начальник ГДР (1912–1994). В марте 1991 года Хоннекера тайно вывезли на военном самолете в СССР, однако уже в декабре 1991-го обязали в трехдневный срок покинуть страну. Он нашел убежище в посольстве Чили в Москве, но 30 июля 1992 был выдворен из России в Германию, где судебное преследование против него было прекращено из-за плохого состояния здоровья бывшего Вождя.
Биргартен (нем.) – пивная на свежем воздухе.
Франсуаза Саган (1935–2004) – модная (тогда) французская писательница, которую почему-то возлюбили переводить советские большевики времен «застоя».
«Мой отец в борьбе с врагами жизнь свою отдал» – один из вариантов уличной песни «Купите папиросы». Продолжение: «Мою маму где-то немец с винтовки расстрелял. / А сестра моя в неволе, сам я ранен в чистом поле, / Отчего и зренье потерял».
...Сергей... – Тоже персонаж, а вовсе не знаменитый автор «Броненосца “Потемкина”» Сергей Эйзенштейн (1898–1948). Эйзенштейн подумывал одно время об экранизации «Капитала», мудреного сочинения немецкого ученого Карла Маркса (1818–1883), последователями которого важно именовали себя все остальные коммунистические черти.
...Левушки Троцкого... – Лев Троцкий (1879–1940). Ну, теперь все в России знают, даже малые дети, что этого своего главного соперника тов. Сталин велел тов. Рамону Меркадеру (1914–1978) смертельно ударить по голове альпийским ледорубом. В 1960-м убийца Меркадер получил высокое звание Героя Советского Союза. Похоронен (1978) на Кунцевском кладбище гор. Москвы под именем почему-то Лопес Рамон Иванович.
«Удивительная, нечеловеческая музыка»... – Говорят, что В.И.Ленин действительно любил Бетховена. Но все же, по свидетельству Н.К.Крупской, предпочитал ему Вагнера. Предпочтение это, как и многое другое, перешло от Ленина по наследству прямиком к Адольфу Гитлеру (1889–1945).