Ресторан «Березка» (сборник)
Шрифт:
А еще был один совсем малоизвестный, но тоже очень хороший человек, капиталист по фамилии Ерамасов. Тот, можно сказать, сызмальства держал для коммунистов бумажник открытым, а лишь отобрали они у него после революции фабрику, тут же сам записался в коммунисты, и, представь себе, сынок, коммунисты его в коммунисты приняли, не побрезговали чуждой костью. Ерамасов жил, как все, работал, умер в нищете, но по скромности все равно не хотел лишний раз напоминать Ленину, Сталину или еще кому о себе, этот честный новый коммунист, чтобы они дали бы ему чего-нибудь лишнего покушать. Вот же какие замечательные люди все-таки жили в России! Даже удивительно, что так и не устроилась до сих пор правильная жизнь и мы с тобой, сынок, вместо того, чтобы питаться коммунистическим киселем, сплавляясь по молочным рекам, сидим с тобой обои у тюремном замке, как те два сокола из одноименной песни.
Ну и, конечно же, «эксы», то есть экспроприации экспроприаторов. Ты, конечно же, слышал о героических подвигах т. Камо, скажу тебе по секрету, что и сам т. Сталин не гнушался пограбить Тифлисское казначейство, но вот с этим-то как раз и вышла осечка. Денег-то взяли, и много взяли, однако вдруг выяснилось, что делать с ними практически ничего нельзя. Слишком крупна купюра – 500 рублей, попробуй ее разменяй, когда царские сатрапы, протянувшие свои щупальца от Петербурга до самых окраин всего мира, переписали номера экспроприированных купюр. И вот результат: Максима Литвинова, будущего наркома иностранных дел, замели с этими деньгами в Париже, а будущего наркома здравоохранения Семашку по аналогичному делу – в Женеве. И, чтоб не разводить дальнейшего скандала, пришлось большую часть этих денег просто-напросто утопить, а какова была эта утопшая сумма, не знает никто, а кто знал, тот уже не скажет. Полагаю, руководствуясь здравым смыслом, что сумма была большая, – действительно, много ли наменяешь краденых купюр при таких нелепых условиях существования?
И вот здесь у меня, сынок, как у человека, неоднократно видевшего в 1989–1990 годах по телевизору Съезды народных депутатов СССР и РСФСР, возникает следующий экономический вопрос.
Он связан с тем, что один из депутатов, видный экономист и, наверное, тоже коммунист, убедительно предложил способ бороться с нынешней инфляцией, возникшей в СССР на 73-м году правления коммунистов, которые в 1909 году утопили 500-рублевые экспроприированные деньги, чтобы не быть скомпрометированными перед мировой общественностью и другими коммунистами.
Этот депутат предложил собрать деньги у населения путем продажи советскому народу дешевых и хороших товаров, после чего эти деньги чтобы все сжечь, чтобы курс рубля стал устойчивым и рублем можно было бы гордиться, как Маяковский когда-то гордился советским паспортом.
Значит, – следи, сынок, за моей мыслью – получается, что коммунисты, утопив кучу денег в 1909 году, тем самым воленс-ноленс укрепляли царский режим и его золотой запас? И не исключено, что если бы не это небольшое укрепление, то Октябрьская революция имела бы возможность свершиться чуть раньше, чем 25 октября (7 ноября)... Пусть на день-другой, но все-таки раньше, и мы бы все тогда праздновали праздник революции, выпивали и закусывали не 7 ноября, а числа 3–5-го того же месяца.
Вот что могло бы быть, если следовать логике, экономике и словам депутата, экономиста-коммуниста. И пусть все это послужит тебе хорошим жизненным уроком, ибо теперь ты наконец-то видишь, как удивительна, сложна и загадочна жизнь, коли такая мелочь, как сумма утопших денег, смогла бы изменить эпохальную историческую дату дня, который потряс весь мир. Помни, что в жизни вообще много случайностей, сынок. Вот мы с тобой сидим у тюремном замке. Вот В.И.Ульянов-Ленин шел в 1907 году по льду Финского залива, а лед был очень тонкий. И что бы, например, было бы, если бы он тогда утонул? Царство ему небесное, вечный покой...
Такие люди чуть былоНе привели нашу странуК катастрофе!«Кривляясь, Фетисов напоминал собою яркую луну, светящую в начищенный офицерский сапог».
Эту фразу написал литератор-декадент, весьма довольный тем, что он ее написал.
Источником радости декадента, оторвавшегося от реальной жизни, дум и чаяний советского народа, являлось то, что эта фраза была вполне абсолютно бессмысленна и тем самым как бы выступала, по его мнению, против того постулата В.И.Ульянова-Ленина, который он блестяще сформулировал в своей видной работе «Партийная организация и партийная литература». Вот этот замечательный постулат:
«Литература должна стать партийной... Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков! Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, “колесиком и винтиком” одного-единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса...
Найдутся даже, пожалуй, истеричные интеллигенты, которые поднимут вопль по поводу такого сравнения, принижающего, омертвляющего, “бюрократизирующего” свободную идейную борьбу, свободу критики, свободу литературного творчества и т. д., и т. д.» [20] .
20
В.И.Ленин. ПСС. Т. XII. С. 100–101.
Вот. И написав такую фразу про Фетисова, луну и сапог, безыдейный, беспартийный декадент даже запфукал от удовольствия, наивно полагая, что подобная сочиненная им бредятина способна хоть в какой-то степени немножко ущемить коммунистов, к которым этот эстет испытывал чисто эстетическую, ирреальную неприязнь.
Весьма довольный произведенным на себя впечатлением от этой явно бредовой фразы, он решил было продолжить свое сочинение в подобном же духе. То есть развить, прописать образы Фетисова, луны и сапога, связав их в триединое глумливое целое. Тоном недоброжелательности и ехидства веяло бы от его сочинения... Да это и неудивительно! Понятно, что, начатый столь паскудно и посредственно, этот грязный опус таким же паскудством и закончится! Ведь уже с первых же букв понятно, что Фетисов – это какой-то явно ущербный тип, просто сволочь какая-то, до поры до времени затаившаяся, недоброжелательно относящаяся к коммунистам, ко всему тому хорошему, что они принесли с собой из мира теории в мир практики, на советскую землю... Так что же от такого персонажа дальше можно ждать положительного? Да ничего. Персонаж Фетисов «хорош»! Он наверняка либо пьяница, либо идиот, либо циник, либо просто-напросто замаскировавшийся враг, поплевывающий на все то святое, что еще осталось в жизни честных советских людей после перестройки. И история с ним произойдет в пространстве и времени сочиняемого декадентом «произведения», несомненно, какая-нибудь дикая, явно надуманная, высосанная из пальца с клеветническими, идейно ущербными целями. Тут ведь, конечно же, не случайны образы Луны и Сапога – ведь Фетисов, конечно же, отнюдь не астроном, не военный человек, и сапог, да еще «офицерский», явно, конечно же, поставлен здесь для «оживляжа», для того, чтобы поиграть на нервах обывателя плюс для похабнейшего дешевого мистицизма. Луна светит в сапог... Мочится она в него, что ли, в этот сапог эта луна, как шутник?.. То есть идейная ущербность порождает на глазах и художественную несостоятельность: это какое-то серое изображение чего-то несущественного, несуществующего, но клеветнического, это – серая пена, подобная той, что образуется в кастрюле при варке мяса – курятины ли, иль говядины – не суть важно, и которую хорошая хозяйка собирает шумовкой и удаляет из кастрюли, а плохая так и оставляет в кастрюле, где пена концентрируется по стенкам, подобно пятнам от нефтепродуктов во всех экологически зараженных реках СССР. Дескать, сварим борщок – и все будет в порядке! Дураки!
И литератор-декадент тоже дурак, если не сказать большего. Да ведь и чисто же художественно все это совершенно несостоятельно! Все это мелкотемье, вся эта сытая ухмылка окончательно оторвавшегося от народа нечеловека – да ведь все это давным-давно пройденные этапы не только большого пути нашей литературы, но и столбовых дорог нашей напряженной жизни, не только советской, не только коммунистической, но и вообще нашей напряженной жизни всего мира, когда весь мир стоит на грани «быть или не быть» перед угрозой ядерной зимы, когда в воздухе явно сгустились атом, ядохимикаты, нитраты, пестициды, насилие. Спасибо коммунистам, низкий им поклон, что настроили атомных электростанций, оседлали, как коня, «большую химию», подняли на своих руках сельское хозяйство!.. А про литератора-декадента можно и еще сказать: как можно столь безответственно относиться к своему хоть и небольшому, но все же какому-то таланту? И это глумление – зачем оно, что оно созидает, с чем его можно кушать? Ведь главная задача коммунистов на сегодняшний день – накормить страну, а декадентство всех марок уж давным-давно нашло свое место на кладбище идей, успокоилось, как засохшее дерьмо, на исторической свалке литературы, истории, общества... Так вдруг с внезапной трезвостью подумал о себе литератор-декадент, но его извращенная, закаленная годами застоя натура, привыкшая десятилетиями писать «в стол», все же непременно взяла бы свое, и он – к сожалению, нет в том сомнений! – непременно бы продолжил свое грязное сочинение: к элементам порнографии, цинизма, наплевательского отношения к традициям непременно бы добавил, по всей видимости, и некрофилически-фрейдистские мотивы – конечно же, не случайна здесь луна, чей свет, как известно, бледен, лимонно, мертвенно желт, и слово «яркая», трусливо поставленное автором, чтобы замести следы, конечно же, никого не обманет. Глумление! И сапог здесь, конечно же, тоже совершенно не случаен – ведь он всегда черный, мрачный, даже если сильно начищен. И потом, не хотелось бы заниматься домыслами, но здесь явно сквозит какое-то с трудом скрываемое пренебрежение к Советской армии, вообще к советскому народу, нерушимость границ которого охраняет эта армия. Поиграть на низменных чувствах читателей! Поэпатировать эту неразборчивую, жаждущую всего «нового», «запретного» публику, состоящую из зеленоротых юнцов и во всем изверившихся подонков, забывших, что новое – это лишь хорошо забытое старое. Что угодно, только бы не участвовать в общественной жизни и не вступать в КПСС, партию, которая начала перестройку, она же ее и закончит, членство в которой явно не по зубам подобным горе-писакам, им бы лишь прокукарекать, а там хоть и не свети заря коммунизма над страной, не озаряйтесь розовым коммунистическим сияньем красные кремлевские стены!
Непременно бы продолжил литератор-декадент свое грязное сочинение, кабы не вспомнил вдруг, что день сегодня – понедельник и ему следует съездить на улицу Партизана Щетинкина, потому что он писатель, член Союза писателей, откуда его любезно не исключили, несмотря на то, что он подписал в 60-е годы два письма протеста, а третье подписал, но затем снял свою подпись. На улицу Партизана Щетинкина, потому что ему, как писателю, члену Союза писателей, положен продуктовый заказ.
Он и поехал на улицу Партизана Щетинкина. Там, проведя около полутора часов в тесном очередном общении с ветеранами ВОВ, КПСС и коллегами-писателями, он озлобился окончательно, хоть и получил индийского чаю 2 пачки, китайской свиной тушенки, сыру, гречи. Запихав гору таких вкусных и дефицитных продуктов в объемистый дерматиновый портфель, он направился в Центральный дом литераторов им. А.Фадеева. Там как раз происходило очередное собрание неформального объединения писателей в поддержку перестройки, где гневно выступали различные писатели, недовольные порядками, сложившимися в недрах официальной структуры Союза писателей, косностью, отставанием от широкого, поступательного шага прогресса в то время, когда партия снова ведет весь советский народ вперед семимильными шагами. Дескать, одним все, другим ничего. Почему?.. Особенно запомнилось ему яркое, убедительное выступление знаменитого поэта Александра, который, как коммунист, выразил недоумение, почему это чин Московской писательской организации, знаменитый прозаик, тоже Александр и тоже коммунист, выразил в своей речи скептицизм по поводу Великой Октябрьской социалистической революции, состоявшейся 7 ноября (25 октябряя) 1917 года. Собрание зашумело...