Ресторан «Березка» (сборник)
Шрифт:
– Ну, ты не прост, так и я – тоже, – лихорадочно соображал я, слушая его взволнованный рассказ. – Вот, например, я сейчас сочиняю труд под условным названием «Магазин “Свет”», и эта рукопись явно никому не будет нужна по темноте ее, дикости, вялости, расплывчатости, глупости, неоригинальности и так далее. Но если мой труд никому не нужен, то он Богу нужен, мой труд, ибо Богу нужно все, и всякой твари есть место в его кущах. Нет, прав мой приятель Л., определенно хорошо верить в Бога, и быть русским в России, и быть с детства крещеным. Как-то уютнее жить, и не так грохочет металл, и вполне сносно существовать в поле этой музыки, жестокой, бряцающей, дисгармоничной. Хорошо, Господи! И я – оптимист. Пессимистический оптимист. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить!..
И проследить накопления. Как все накапливается – долги, деньги, грязная посуда, ненаписанные строчки. Причина – доброта. Синоним – непечатное слово. И желание хавать. Культуру. Человек лежит на диване, читает книжку, вместо того чтобы жить. В результате он должает. Жизни. И долг этот все увеличивается, увеличивается, увеличивается. Но в результате спадает оцепенение. Человек встанет, отбросит книжку, вымоет посуду, заработает денег, что-нибудь напишет. Ведь жизнь по сути своей бесконфликтна. Она – драматична, иногда – трагедийна, но она бесконфликтна. Ибо все взвешено, исчислено, разделено. Следуй неведомой линии и не огорчайся, вот что я тебе скажу...
Кошелек был пуст
...а также гордыня и алчность. Вот история о том, как В.Н. хотел поделить с «товарищем из Тулы» найденный кошелек, набитый 25-рублевками, а в результате получил убыток в форме исчезновения 100 рублей из раскрытого паспорта. История с «кукольниками». Как В.Н. предложили разделить найденный в универмаге кошель, и он, дрогнув, соблазнился первый раз в жизни и вышел из очереди, из универмага, где давали турецкие трусы, соблазненный «товарищем из Тулы», который указал ему на валяющийся под ногами кошелек, туго набитый 25-рублевками.
Они вышли из универмага и пошли, но их догнал запыхавшийся, плачущий человек в стеганой нейлоновой куртке, который сказал, что продал свинину на рынке и обменял мелочь на 25-рублевки в кошельке, который он потерял, а у него стоит жена в очереди за турецкими трусами. В.Н. раскрыл рот, чтобы сознаться в том, что они с «товарищем из Тулы» нашли, и сказать, что они несут кошелек в сторону милиции, но его «напарник» грубо от всего отказался, не дав В.Н. раскрыть рта, и сказал, что они с В.Н. ничего не знают, что он «продал этому товарищу (В.Н.) дорогую вещь» и они идут на квартиру к родственникам, так как у В.Н. нет с собой достаточной суммы.
Нейлоновая куртка, продолжая хныкать, попросил их «показать свои деньги», чтоб он мог окончательно убедиться в отсутствии у них принадлежащих ему 25-рублевок. «Товарищ из Тулы» предъявил скомканные рубли, В.Н. раскрыл паспорт и показал 100 рублей красными десятками.
Проситель ушел, но вскоре нагнал их снова с теми же просьбами, утверждая, что в очереди говорили, будто нашли кошелек какие-то два человека, очень похожие на них по описанию. И вновь получил отказ и чуть-чуть заговорил о милиции. Тогда «напарник», чтобы отвязаться от этого человека, решил вернуться с ним на место происшествия, а предварительно и незаметно сунул кошелек в карман В.Н., шепнув ему, чтобы тот его ждал, так как он ему верит, и что он сейчас вернется, и тогда они поделят деньги.
В. Н. долго ждал, сгорая от стыда, потому что соблазнился первый раз в жизни, но потом струсил, что сейчас вместо напарника придет милиция, и решил избавиться от кошелька, сколько бы денег ни содержалось в нем, так как ему вдруг стали ненавистны деньги.
Он зашел в какой-то подъезд, забрался в какой-то лифт и вознесся на какой-то этаж, в безлюдие.
Кошелек был пуст. Он бросил его в мусоропровод и в недоумении отправился к проживавшему неподалеку двоюродному брату, бывшей арбатской шпане, которому и рассказал всю эту малопривлекательную историю. Он всегда останавливался у брата, когда приезжал в Москву за колбасой, маслом, курятиной из того города Калужской области, где он нынче проживал.
Брат внимательно выслушал его историю и сказал, хохоча:
– Ну, давно же ты не был в Москве! Да ведь это же «кукольники»! Ну-ка посмотри, целы ли твои деньги!
В.Н. раскрыл паспорт и, полный изумления, обнаружил, что 100 рублей красными десятками исчезли непонятно когда и бесследно. Брат объяснил, что в якобы найденном кошельке лежала «кукла», то есть имитация пачки двадцатипятирублевок, а когда «нейлоновая куртка» и «товарищ из Тулы» маханули принадлежащую В.Н. сотню, он, брат, затрудняется сказать, но видит тут высокий, щедрый профессионализм, что и всегда было свойственно «кукольникам», которые по роду своих занятий обязаны быть эрудитами, интеллигентами и психологами, а это, к сожалению, все реже и реже встречается в наше суетливое время.
– Расчет безошибочен, – сказал брат. – Гусь в милицию не ходит, у самого рыло в пуху.
– Но когда же они успели? – все ломал голову В.Н.
– Когда надо, тогда и успели, – радовался брат.
В.Н. тоже был очень доволен: у него в другом кармане лежало 970 рублей, приготовленных для покупки кожпаль-то либо дубленки, которые он не показал «кукольникам» и которые они, следовательно, не украли. Он сказал об этом брату. Брат схватился за голову и искренне поздравил его с удачей.
А ведь и у самого В.Н. довольно бандитская морда. Он тоже вырос на этом же самом Арбате, и многие из его сверстников легко, как птички, вылетали из родного гнезда и садились на долгие годы. Однажды В. Н. решил навестить друга детства, не зная его дальнейшей биографии, и мать друга захлопнула дверь перед самым носом визитера, когда на вопрос «кто вы такой?» В.Н. сказал, что «не видел друга 10 лет». Мать подумала, что В.Н. тоже вышел из лагеря. Потом, когда друг вернулся с работы и объяснил, что В.Н. крупный инженер одного важного завода, мать смутилась и долго просила прощения. И они втроем долго, искренне хохотали над всей этой историей...
Меня удивляет, что у многих моих бывших коллег вполне пристойные фотографические лица. Следовательно, не исключено, что и в жизни они, видать, вполне пристойные ребята. Одеты, видать, в хорошие костюмы, а то и в финские кожаные польты за 1011 рублей. Однако чтение их произведений вызывает у меня лишь искреннее веселие. Вот что пишет один из них: «При свете костра лицо Степы казалось медным».
Тут хочется поспорить с тобой, товарищ! Не лицо, а лоб. Лоб у твоего Степы, да и у тебя тоже, казался и оказался медным. Вот так-то, товарищ!..
А впрочем – не виню. Каждый человек хочет просто жить на земле, и если это ему удается, то и дай бог ему здоровья, а то и счастья. Неправда, что кто-то что-то делает за чужой счет. Мне лично сей графоман не вреден, а вреден он другому такому же графоману, а я же, хе-хе-хе, имею довольно определенное мнение о себе и потому таковым себя не считаю. А кто говорит, что ему этот графоман вреден, что этот дурачок, написавший про «медный лоб», живет за его счет и занимает его место в кабаке, на собрании, в Дубултах и Коктебеле, тот ставит себя на одну доску с этим человеком вне зависимости от своих личных качеств. Да осенит густая тень русской литературы сиих убогих! Да пущай оставит солнце русской прозы блин на их медных лбах!..