Ресторан в конце Вселенной
Шрифт:
Форд кое-как добрел до столика, где Зафод, Артур и Триллиан сидели в ожидании начала представления.
— Поесть бы, — сказал Форд.
— Ну, как, Форд, — спросил Зафод, — ты поговорил с этим горлопаном?
Форд безразлично качнул головой.
— С Черным? Ну, да, вроде как поговорил.
— Что он сказал?
— Ну, он не то чтобы сказал, а… как бы это…
— Ну?
— Он умер на годик из налоговых соображений. Я хочу сесть, — сказал он и сел.
К ним подошел официант и спросил:
— Не желаете ли посмотреть меню? Или, может
— А? — спросил Форд.
— А? — спросил Артур.
— А? — спросила Триллиан.
— Конечно, — сказал Зафод, — давайте посмотрим на это мясо.
В маленькой комнатке в одном из крыльев ресторанного комплекса худая, долговязая фигура слегка отодвинула занавеску, и забвение глянуло ей в лицо.
Лицо было не из симпатичных, возможно, оттого что забвение глядело в него уже слишком много раз. Следует начать с того, что оно было слишком вытянутым, глаза на нем — слишком глубоко запавшими, щеки — слишком ввалившимися, а губы — слишком тонкими и длинными, обнажавшими, когда они раздвигались, зубы, слишком напоминавшие свежевымытый балкон. Руки, державшие занавеску, тоже были длинными и тонкими, и еще они были холодными. Они спокойно лежали на складках занавески, но казалось, что если бы их владелец не следил за ними, как ястреб, они уползли бы прочь и совершили что-то невыразимое где-нибудь в углу.
Человек отпустил занавеску, и ужасающий отсвет, игравший на его чертах, отправился поиграть на чем-нибудь не столь нездоровом. Он порыскал по комнате, как богомол в ожидании добычи, уселся, наконец, на расшатанный стул перед откидным столиком и принялся просматривать тоненькую стопку листов с записанными шутками.
Зазвенел звонок.
Он отбросил свои бумаги и встал. Руки пробежались нервной рысцой по миллиону радужных блесток, усеивающих его смокинг, и он вышел за дверь.
Свет в ресторане померк, музыка заиграла быстрее, единственный луч прожектора осветил лестницу, ведущую на сцену.
По лестнице взбегала сверкающая всеми цветами высокая фигура. Конферансье выскочил на сцену, легким шагом приблизился к микрофону, выхватил его из стойки одним взмахом длинной тонкой руки, и несколько секунд раскланивался направо и налево перед публикой, принимая ее аплодисменты и демонстрируя ей свой балкон. Он помахал своим друзьям в зале, которых там не было, и подождал, пока аплодисменты стихнут.
Он поднял руку и улыбнулся. Его улыбка простиралась, как казалось, не просто от уха до уха, а несколько даже выходя за пределы его лица.
— Спасибо, дамы и господа! — воскликнул он. — Большое спасибо! Благодарю вас!
Он обвел их лучезарным взглядом.
— Дамы и господа, — сказал он, — Вселенная, какой мы ее знаем, просуществовала на настоящий момент свыше ста семидесяти тысяч миллионов миллиардов лет и чуть больше чем через полчаса наступит ее конец. Итак, добро пожаловать в «Миллиуэйз» — Ресторан в Конце Вселенной!
Непринужденным жестом он пригласил публику еще к одному всплеску аплодисментов. Следующим жестом он оборвал его.
— Сегодня с вами я, меня зовут Макс Квордлплен, — (Все это знали, он был известным всей Галактике конферансье, но он сказал это для того, чтобы еще раз извлечь из зала аплодисменты, которые он принял со скромной отнекивающейся улыбкой) — …и я только что прибыл с другого конца времени, где я вел шоу в баре «У Большого Взрыва». Это был восхитительный вечер, дамы и господа! А сегодня мы с вами встретим это историческое событие — конец самой Истории!
Очередные аплодисменты быстро стихли, освещение еще больше померкло. На всех столиках вдруг сами собой зажглись свечи, вызвав у посетителей легкий вздох изумления и окутав их дымкой, сотканной из тысяч мерцающих огоньков и миллионов загадочных теней. Волнение пробежало по залу, когда огромный золотой купол над ним начал медленно темнеть и таять.
Голос Макса продолжал, перейдя в шепот:
— И вот, дамы и господа, свечи горят, оркестр тихо играет, защищенный силовым полем купол над нами становится прозрачным, открывая темное и мрачное небо, пронизываемое древним светом огромных звезд. Нас ожидает фантастический вечер с апокалипсисом!
Оркестр совсем стих, и все, кто не видел этого зрелища раньше, окаменели в шоке.
Чудовищный, ужасающий свет изливался на них, зловещий, неистовый, мертвящий свет, который мог бы изуродовать даже преисподнюю.
Приближался конец Вселенной.
Несколько бесконечных секунд ресторан беззвучно вращался в бушующей пустоте. Затем снова раздался голос Макса.
— Те из вас, кто надеялся когда-нибудь увидеть свет в конце туннеля, — сказал он, — смотрите, вот он.
Оркестр грянул вновь.
— Благодарю вас, дамы и господа! — закричал Макс. — Я вернусь к вам через минуту, а пока оставляю вас в чрезвычайно надежных руках Реджинальда Предзакатного и его катаклизменного оркестра. Похлопаем, дамы и господа, Реджинальду и музыкантам!
Гибельный круговорот в небе продолжался.
Аплодисменты раздались снова, но как-то нерешительно. Однако уже через минуту все разговаривали и веселились как ни в чем не бывало. Макс ходил среди столиков, обменивался шутками с публикой, хохотал и зарабатывал себе на хлеб.
К столику Зафода Библброкса приблизилось крупное жвачное животное, жирное, мясистое свиноподобное четвероногое с большими водянистыми глазами, маленькими рожками и с какой-то особой, почти заискивающей улыбкой.
— Добрый вечер, — промычало оно и тяжело уселось на задние ноги, — я главное фирменное блюдо. Могу я предложить вашему вниманию части своего тела? — Оно всхрапнуло, подвинуло поудобнее свою филейную часть и дружелюбно поглядело на них.
Артур и Триллиан встретили его взгляд в испуге и замешательстве, Форд Префект — с безразличием, а Зафод Библброкс — с голодным блеском в глазах.
— Может быть, плечо? — предложило животное. — Тушеное в белом вине?
— Э-э… ваше плечо? — в ужасе прошептал Артур.