Ретранслятор
Шрифт:
— И много вас? — в лоб поинтересовался я.
— Достаточно, — уклонился от ответа Халитов. — Колония выживальщиков, так нас прозвали еще до катастрофы, существует уже порядка тридцати лет. Демография колеблется. Рождаются дети, уходят старики и больные. Мы существуем, и это главное.
— А как вы так своевременно оказались в том районе? — продолжил я гнуть палку.
— Простейший радиоперехват. — Вновь улыбнулся Ильдар. — Многое оборудование погибло, но то, что осталось, является техникой экстра-класса. Нам ничего не стоит перехватить радиопередачу по всему Северо-Западу, а иногда и за его пределами.
— И что же вам нужно от меня?
Некоторое
— Так ты ничего не знаешь? — сквозь безудержный смех просипел куратор, утирая выступившие на глазах слезы. — Ты чистый, что ли? Эталон?
Некоторое время хозяин подземелья тупо ржал, а я, приведенный в замешательство, начал даже подумывать о том, а не поджарить ли мне этого самодовольного хама. Однако веселье закончилось, а на смену ему пришел вполне серьезный, настроенный на деловой лад куратор.
— Господин Скворцов, — вкрадчиво начал он. — Вы уж мне поверьте. Те, кто сейчас упакован и при власти, знали о предстоящей беде заранее. Спрошу одно. Вы когда-нибудь слышали о проекте „Заря“ или исследовательской лаборатории „Первый комплекс“?
Я отрицательно замотал головой.
— А о магнитно-резонансном усилителе, над элементами питания для которого трудился некий НИИ?
— Снова нет, — признался я. — Я работал над проектом элементов питания замкнутого цикла на основе электромагнитного поля Земли. Однако сам проект был не завершен ввиду отсутствия исходных данных. По крайней мере, до аварии. Возможно, исследования и были продолжены, но последние полевые испытания успехом не увенчались и проект хотели заморозить.
— Однако батареи доработали, — улыбнулся Халитов. — Но все по порядку. Тридцать лет назад, уж простите за откровенность, я служил при неком правительственном ведомстве без названия и с жутким порядковым номером, который нормальный человек запомнить был не в силах. Исследования на нашей базе проводились различные, но основной упор, так сказать, профильность, основывался на исследовании коры головного мозга, его излучениях и возможностях. Хочу заметить, что современный человек использует свое серое вещество на сущие проценты, в то время как остальные области находятся в неком анабиозе. Для чего они служат, что контролируют и как ими можно управлять, до сих пор остается загадкой, а ввиду упадка современной науки, останется ей еще многие годы, если не десятилетия. Шаг за шагом, эксперимент за экспериментом, мы продвигались к непознанным и до этого неизвестным способностям организма, пока не установили, а точнее выявили некий эффект, коему присвоили название эффект Петрова-Халитова. — На лице Ильдара отразилось самодовольство.
— И в чем же заключался этот эффект? — с интересом спросил я.
— Эффект закрытых зон. — Халитов с сомнением прикусил губу, будто раздумывая, выдавать ли мне, пришлому, его сокровенную тайну. — Если особым образом стимулировать мозг, оказать искусственное радиомагнитное воздействие с определенным интервалом и интенсивностью, в природе не встречаемыми, то закрытая зона просыпается и отдает некую команду. Схожие колебания были отмечены у части подопытных еще во времена Второй мировой. Данные эти были получены японцами, но львиная доля исследований пришлась на фашистскую Германию, так что брать их за образец некоторое время не давали этические нормы. Но когда дело сдвинулось с мертвой точки, то многие быстро
Я, к примеру, начал подыскивать финансирование для убежища, на случай, сами понимаете какой. Другие решили идти более простым путем и заготовили пути для отступления в менее населенные районы Урала, предпочитая собирательство и сельское хозяйство. Холодная война, до сих пор маячившая в умах многих чинуш, заставила сделать второй шаг, а именно, начать исследования в этой плоскости. Проект назвали „Заря“, но по мне так „Закат“ более подходящее название.
— И что же это за странный проект?
— Странный? — Халитов на секунду замешкался. — Ну, я бы не сказал. Революционный, передовой, новый виток обороноспособности страны. Вот что это за подход, и никак иначе. Мы выяснили, что стимуляция мозга рождает направленное действие на природное или электромагнитное явление, а те, в свою очередь, в зависимости от пропускного канала испытуемого, могут быть направлены как хаотично, распыляя импульс, так и вполне осмысленно. Фактически мы вызвали эффект искусственной псионики у любого, кто попадал под воздействие аппарата. Однако эффект был кратковременный, а сам испытуемый зачастую не переживал и третьего облучения. Военные, одни из первых представив себе потенциал оружия, захотели превратить его в наступательное, однако природа явления скорее оборонительная, и прямое агрессивное воздействие вдали от основного источника излучения зачастую давало сбои. Требовалось таскать аппарат на себе, но и это не давало гарантированного результата. Разработки решили усовершенствовать, сделать, ну скажем, дистанционными.
— А какое же воздействие было раньше? — охнул я.
— Как какое? — На лице Халитова отразилось неподдельное изумление. — Разумеется, вживление электронов и прямое их подключение к источнику облучения. Внутренний эффект, так сказать.
— То есть прямо в голову. — Я осторожно коснулся уродливого шрама на черепе, и меня передернуло от омерзения.
— О, не беспокойтесь, мой друг. — Всплеснул руками Ильдар, увидев мой жест. — К вам это не относится. Вы, так уж получилось, третье поколение псиоников. Повреждение вашего черепа хоть и намеренное, но столь разрушительного эффекта, как в случаях с пионерами, не несет. У вас в голове ретранслятор, устройство, принимающее и усиливающее сигнал.
От мысли, что в голове у меня радиоприемник, мне стало еще хуже, что тут же отразилось на моем лице и поведении Халитова.
— Сестра! — Ильдар метнулся к спинке кровати и вдавил кнопку вызова медицинского персонала. Надо отдать должное, людей он выдрессировал на пять. Не успел еще палец хозяина оторваться от пульта, как комнату наводнили люди в белых халатах, размахивая шприцами с лекарствами и новыми капельницами. Когда буря в стакане успокоилась, а Халитов перебрался на подоконник, я немного успокоился и перевел взгляд на окно. Теперь там транслировали африканскую саванну. Пейзаж чуждый, но удивительно релаксационный.
— Мне продолжать? — смущенно поинтересовался Ильдар. — В свое оправдание скажу, что я был ярым противником подобных экспериментов, и впоследствии был отстранен от проекта, но делу это скорее навредило.
— Продолжайте. — В горле была пустыня. То ли шок так повлиял, то ли таблетки, которыми меня так усиленно пичкали врачи, а может, все вместе, но вместо слов из моего горла донесся скрежет тележного колеса, и услужливый, уж не переигрывает ли, Ильдар с состраданием во взгляде поднес мне стакан с водой.